Слушай, Фиф! Зови-ка ее ЛЮТИК — она все равно не узнает об этом.
— Благодарю вас, Мисс Ку, — ответила я. — Теперь я буду называть ее мисс Лютик.
— Мисс ничто, — возразила Мисс Ку. — Мы могли бы назвать ее мисс Лютик, но ведь она миссис, ибо у нее так же, как у тебя, были котята. Нет, фиф, теперь ты уже не в вежливом французском обществе. Теперь ты ДОМА, так что говори просто Хозяин, Ма и Лютик. Здесь только я Мисс Ку.
Машина плавно катилась вперед. Еще до того, как я осознала это, мы уже приехали — туда. Мы остановились, двери открылись и меня вынесли наружу.
— Ах! Вот где настоящая ЖИЗНЬ! — закричала Мисс Ку. Мягкие руки взяли мои лапы и провели ими по песку.
— Смотри, Фиф, это — песок, — сказал Хозяин.
Грохот и шипение волн в скалах успокоили меня, солнце приятно согревало спину. Мисс Ку, как сумасшедшая, носилась по песку, не скрывая криков радости. Семья (МОЯ СЕМЬЯ) спокойно сидела рядом. Я сидела у их ног и играла морским камешком. Я была уже слишком стара и чувствовала себя не совсем здоровой, чтобы совершать такие скачки, как Мисс Ку. Ощущение удобства и теплого солнечного света охватило меня, и я заснула...
Солнце скрылось за тучами, и моросил небольшой дождик. «Странно! — подумала я. — Как я попала СЮДА?» И вдруг до меня дошло: я совершала Астральное Путешествие. Подобно легкой тучке, я скользила над прибрежными дорогами, двигаясь вглубь материка, пролетела над громадным аэропортом «Ле-Бурже» и устремилась дальше. Вдоль прямой белой дороги все еще неумолимо, как стражники, стояла длинная шеренга тополей. Высокий шпиль церкви, наполовину спрятавшись в тумане, проступал из-за деревьев кладбища, оплакивая дождиком тех, кто вечным сном почил под землей.
Я скользила легко, подобно облачку, затем спустилась ниже. И тут я увидела (в Астрале видят все) надпись: «Посвящается светлой памяти...» Поначалу я не могла ничего понять — и тут до меня дошло!
— Здесь похоронена МАДАМ АЛЬБЕРТИН! — закричала я.
Из горла вырвались рыдания. В КОНЦЕ КОНЦОВ, она единственная любила меня. Теперь ее уж нет, а я купаюсь в любви и счастье. Что ж, подумала я, она покинула этот ужасный мир и тоже нашла свое счастье и любовь. Вздохнув, я бросила последний взгляд на могилу и вновь поднялась в воздух.
Подо мной Сторож мел двор у своей Сторожки. Собака, прикованная цепью к стене, при виде меня залилась сердитым лаем и рычанием. Внизу возвышался Дом: величественный, недружелюбный, холодный. Казалось, он предупреждал каждого: вход запрещен! На террасу вышла Мадам Дипломат. Инстинктивно я было рванулась прочь, но ведь она не видела меня, парившую на уровне плеча. Она похудела и выглядела подурневшей. Морщины от постоянной гримасы недовольства исказили ее черты, уголки рта были резко опущены вниз. Безрадостный портрет довершали тонкие губы и резко выделявшиеся ноздри.
Я решила слетать к Старой Яблоне, но, приблизившись к месту, тут же остановилась, охваченная ужасом. Дерева не было: его спилили и даже пень выкорчевали прочь. Молча горюя, я некоторое время покружила над землей. Потом, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я вдруг направилась к старому сараю, который долгое время был моим единственным домом. Сердце мое дрогнуло и на мгновение перестало биться — останки моей подруги-Яблони были свалены под стеной на дрова. Скрипнула дверь. Из сарая вышел Пьер, держа в руке топор. Вот он замахнулся... В ужасе я поспешила прочь от этого места.
— Эй! Э-эй, Фиф! — усадив меня на плечо, Хозяин принялся носить меня, как ребенка. — Ты спала на солнцепеке, и тебе приснился кошмар. Я удивляюсь тебе, Фиф!
Поежившись от недавно увиденного, я ощутила неожиданный прилив благодарности. Повернувшись, я облизала ухо Хозяина. Подойдя к обрыву над морем, он остановился, не снимая меня с плеча.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Фиф, — сказал он. — Знаешь, мне ведь тоже пришлось пережить немалые трудности.
Потрепав мой загривок, он направился к остальным членам Семьи.
— Не пора ли нам возвращаться? — спросил он. — Бабушка Седовласка устала.
Я все мурлыкала, мурлыкала, МУРЛЫКАЛА... До чего же приятно, когда кто-нибудь думает о тебе и может ПОГОВОРИТЬ с тобой! Мы сели в автомобиль и отправились домой.
Может быть, я действительно выжившая из ума Старая Кошка, но у меня действительно есть несколько фобий. Даже теперь я не люблю автомобили. Конечно, на это влияет слепота, но все равно я опасаюсь, что меня могут где-нибудь забыть. Иное дело Мисс Ку'эй: она всегда находится в душевном равновесии и ничто не может вывести ее из себя. В любой момент она оказывается хозяйкой ситуации. А я — ну, скажем — я иногда веду себя несколько эксцентрично. Поэтому меня еще больше восхищает, насколько они меня любят. Это великое счастье, поскольку сейчас я уже НЕ ПЕРЕНЕСЛА бы одиночества. Годами я стремилась к тому, чего меня лишали, а теперь хотела в полной мере получить то, о чем мечтала.
Мы перевалили черед Холм Гоут, затем миновали трамвайные колеи, проложенные вдоль дороги. И опять вверх-вниз. Вниз, к деревне, затем повернуть направо перед большой Церковью, дальше — мимо дома мистера и миссис О'Грэйди, потом налево — и вот мы дома. Через забор заглядывает милый старый мистер Лофтус — «наш» полицейский. Мы никогда не упускаем возможности поболтать с ним, ибо Хозяин говорит, что мистер Лофтус — один из лучших людей во всей Ирландии и даже в мире!
Я порядком устала и была рада возвращению домой. Мне хотелось лишь немного поесть, попить и заснуть на кровати Хозяина под убаюкивающий шум волн, напоминавший мне колыбельную, которую пела моя Мама. Последнее, что я услышала сквозь сон, была фраза Мисс Ку:
— Эй! Я тоже хочу спуститься в гараж и ставить машину!
Мягко хлопнула дверь и наступила тишина. Как приятно было спать, зная, что никто не станет преследовать меня, не унесет в темный дровяной сарай! Как хорошо ощущать, что меня уважают, что я имею такие же права, как и любой другой в этом доме! Вздохнув от удовольствия, я свернулась калачиком и захрапела чуть громче.
— ФИ-ИФ! Бабушка Седовласка! А ну-ка, вставай с кровати, Хозяин хочет прилечь!
— Ку'эй! Не будь такой занудой. БЕЗУСЛОВНО, Фифи может оставаться в кровати. Немедленно ПРЕКРАТИ кричать на нее!
Судя по голосу, Хозяина это рассердило. Приподняв голову, чтобы лучше слышать, я определила, где пол, и спрыгнула с кровати. Нежные руки мягко, но крепко подхватили меня и водрузили на прежнее место.
— Эх, Фиф! Да ты такая же противная, как и Ку'эй. Оставайся на кровати — ты составишь мне компанию.
И я осталась.
Лама (ох, простите! Хозяин) был очень больным человеком. Когда-то он переболел туберкулезом (несколько лет назад от этой болезни умер один из моих малышей), и несмотря на то, что вылечился, его легкие все же были поражены навсегда. Трижды у него был тромбоз коронарных сосудов сердца; хватало и других хворей. Как и я, он нуждался в частом отдыхе. Иногда он всю ночь ходил по комнате, так как боль не давала ему спать; тогда я ходила вместе с ним, пытаясь как-то его утешить.
Эти ночные часы, когда мы были с ним одни-одинешеньки, были самыми худшими. Я много спала днем, чтобы иметь возможность быть с ним ночами. Ма спала в комнате в противоположном крыле дома: за ней присматривала Мисс Ку. Лютик спала внизу; из окна ее комнаты открывался вид на Ирландское море, а по утрам можно было видеть паром, отправлявшийся из Ливерпуля в порт Дан Лаогер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
— Благодарю вас, Мисс Ку, — ответила я. — Теперь я буду называть ее мисс Лютик.
— Мисс ничто, — возразила Мисс Ку. — Мы могли бы назвать ее мисс Лютик, но ведь она миссис, ибо у нее так же, как у тебя, были котята. Нет, фиф, теперь ты уже не в вежливом французском обществе. Теперь ты ДОМА, так что говори просто Хозяин, Ма и Лютик. Здесь только я Мисс Ку.
Машина плавно катилась вперед. Еще до того, как я осознала это, мы уже приехали — туда. Мы остановились, двери открылись и меня вынесли наружу.
— Ах! Вот где настоящая ЖИЗНЬ! — закричала Мисс Ку. Мягкие руки взяли мои лапы и провели ими по песку.
— Смотри, Фиф, это — песок, — сказал Хозяин.
Грохот и шипение волн в скалах успокоили меня, солнце приятно согревало спину. Мисс Ку, как сумасшедшая, носилась по песку, не скрывая криков радости. Семья (МОЯ СЕМЬЯ) спокойно сидела рядом. Я сидела у их ног и играла морским камешком. Я была уже слишком стара и чувствовала себя не совсем здоровой, чтобы совершать такие скачки, как Мисс Ку. Ощущение удобства и теплого солнечного света охватило меня, и я заснула...
Солнце скрылось за тучами, и моросил небольшой дождик. «Странно! — подумала я. — Как я попала СЮДА?» И вдруг до меня дошло: я совершала Астральное Путешествие. Подобно легкой тучке, я скользила над прибрежными дорогами, двигаясь вглубь материка, пролетела над громадным аэропортом «Ле-Бурже» и устремилась дальше. Вдоль прямой белой дороги все еще неумолимо, как стражники, стояла длинная шеренга тополей. Высокий шпиль церкви, наполовину спрятавшись в тумане, проступал из-за деревьев кладбища, оплакивая дождиком тех, кто вечным сном почил под землей.
Я скользила легко, подобно облачку, затем спустилась ниже. И тут я увидела (в Астрале видят все) надпись: «Посвящается светлой памяти...» Поначалу я не могла ничего понять — и тут до меня дошло!
— Здесь похоронена МАДАМ АЛЬБЕРТИН! — закричала я.
Из горла вырвались рыдания. В КОНЦЕ КОНЦОВ, она единственная любила меня. Теперь ее уж нет, а я купаюсь в любви и счастье. Что ж, подумала я, она покинула этот ужасный мир и тоже нашла свое счастье и любовь. Вздохнув, я бросила последний взгляд на могилу и вновь поднялась в воздух.
Подо мной Сторож мел двор у своей Сторожки. Собака, прикованная цепью к стене, при виде меня залилась сердитым лаем и рычанием. Внизу возвышался Дом: величественный, недружелюбный, холодный. Казалось, он предупреждал каждого: вход запрещен! На террасу вышла Мадам Дипломат. Инстинктивно я было рванулась прочь, но ведь она не видела меня, парившую на уровне плеча. Она похудела и выглядела подурневшей. Морщины от постоянной гримасы недовольства исказили ее черты, уголки рта были резко опущены вниз. Безрадостный портрет довершали тонкие губы и резко выделявшиеся ноздри.
Я решила слетать к Старой Яблоне, но, приблизившись к месту, тут же остановилась, охваченная ужасом. Дерева не было: его спилили и даже пень выкорчевали прочь. Молча горюя, я некоторое время покружила над землей. Потом, повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я вдруг направилась к старому сараю, который долгое время был моим единственным домом. Сердце мое дрогнуло и на мгновение перестало биться — останки моей подруги-Яблони были свалены под стеной на дрова. Скрипнула дверь. Из сарая вышел Пьер, держа в руке топор. Вот он замахнулся... В ужасе я поспешила прочь от этого места.
— Эй! Э-эй, Фиф! — усадив меня на плечо, Хозяин принялся носить меня, как ребенка. — Ты спала на солнцепеке, и тебе приснился кошмар. Я удивляюсь тебе, Фиф!
Поежившись от недавно увиденного, я ощутила неожиданный прилив благодарности. Повернувшись, я облизала ухо Хозяина. Подойдя к обрыву над морем, он остановился, не снимая меня с плеча.
— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Фиф, — сказал он. — Знаешь, мне ведь тоже пришлось пережить немалые трудности.
Потрепав мой загривок, он направился к остальным членам Семьи.
— Не пора ли нам возвращаться? — спросил он. — Бабушка Седовласка устала.
Я все мурлыкала, мурлыкала, МУРЛЫКАЛА... До чего же приятно, когда кто-нибудь думает о тебе и может ПОГОВОРИТЬ с тобой! Мы сели в автомобиль и отправились домой.
Может быть, я действительно выжившая из ума Старая Кошка, но у меня действительно есть несколько фобий. Даже теперь я не люблю автомобили. Конечно, на это влияет слепота, но все равно я опасаюсь, что меня могут где-нибудь забыть. Иное дело Мисс Ку'эй: она всегда находится в душевном равновесии и ничто не может вывести ее из себя. В любой момент она оказывается хозяйкой ситуации. А я — ну, скажем — я иногда веду себя несколько эксцентрично. Поэтому меня еще больше восхищает, насколько они меня любят. Это великое счастье, поскольку сейчас я уже НЕ ПЕРЕНЕСЛА бы одиночества. Годами я стремилась к тому, чего меня лишали, а теперь хотела в полной мере получить то, о чем мечтала.
Мы перевалили черед Холм Гоут, затем миновали трамвайные колеи, проложенные вдоль дороги. И опять вверх-вниз. Вниз, к деревне, затем повернуть направо перед большой Церковью, дальше — мимо дома мистера и миссис О'Грэйди, потом налево — и вот мы дома. Через забор заглядывает милый старый мистер Лофтус — «наш» полицейский. Мы никогда не упускаем возможности поболтать с ним, ибо Хозяин говорит, что мистер Лофтус — один из лучших людей во всей Ирландии и даже в мире!
Я порядком устала и была рада возвращению домой. Мне хотелось лишь немного поесть, попить и заснуть на кровати Хозяина под убаюкивающий шум волн, напоминавший мне колыбельную, которую пела моя Мама. Последнее, что я услышала сквозь сон, была фраза Мисс Ку:
— Эй! Я тоже хочу спуститься в гараж и ставить машину!
Мягко хлопнула дверь и наступила тишина. Как приятно было спать, зная, что никто не станет преследовать меня, не унесет в темный дровяной сарай! Как хорошо ощущать, что меня уважают, что я имею такие же права, как и любой другой в этом доме! Вздохнув от удовольствия, я свернулась калачиком и захрапела чуть громче.
— ФИ-ИФ! Бабушка Седовласка! А ну-ка, вставай с кровати, Хозяин хочет прилечь!
— Ку'эй! Не будь такой занудой. БЕЗУСЛОВНО, Фифи может оставаться в кровати. Немедленно ПРЕКРАТИ кричать на нее!
Судя по голосу, Хозяина это рассердило. Приподняв голову, чтобы лучше слышать, я определила, где пол, и спрыгнула с кровати. Нежные руки мягко, но крепко подхватили меня и водрузили на прежнее место.
— Эх, Фиф! Да ты такая же противная, как и Ку'эй. Оставайся на кровати — ты составишь мне компанию.
И я осталась.
Лама (ох, простите! Хозяин) был очень больным человеком. Когда-то он переболел туберкулезом (несколько лет назад от этой болезни умер один из моих малышей), и несмотря на то, что вылечился, его легкие все же были поражены навсегда. Трижды у него был тромбоз коронарных сосудов сердца; хватало и других хворей. Как и я, он нуждался в частом отдыхе. Иногда он всю ночь ходил по комнате, так как боль не давала ему спать; тогда я ходила вместе с ним, пытаясь как-то его утешить.
Эти ночные часы, когда мы были с ним одни-одинешеньки, были самыми худшими. Я много спала днем, чтобы иметь возможность быть с ним ночами. Ма спала в комнате в противоположном крыле дома: за ней присматривала Мисс Ку. Лютик спала внизу; из окна ее комнаты открывался вид на Ирландское море, а по утрам можно было видеть паром, отправлявшийся из Ливерпуля в порт Дан Лаогер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54