ЦАРСТВА СОТНИКА СЕНЦОВА
1.
С привала снялись быстро словно воробьи, наклевавшиеся крошек -
Никитка Келарев притиснул вдруг свое оттопыренное ухо к земле,
послушал недолго и проговорил скучным голосом:
- Ишь ты, несутся во весь опор со стороны холма, торопятся нас
распотрошить. Значит, скоро здесь будут.
Я, как сидел, так и подскочил над невысокой выженной травой -
все правильно, без всякого приукрашивания. На высотке меж
деревьев-палочек мелькает десятка два темных пятнышек. Никак
товарищ Курбанов, что из отряда имени Первобытного Коммунизма,
напал на наш след. А я то рассчитывал, что после переправы
поимеем день, чтобы раствориться в горах. Да и была надежда -
не сунется он на афганский бережок.
- Никита, снимай недоуздки. Сивого не навьючивать, итак уж
хромает бедолага. Двинем к ущелью Кызылбаш. Там мы всяко
быстрее переберемся, чем "товарищи".
И вот горная дорога снова вилась подо мной, а порывистый ветер
рвано свистел, врываясь в уши. Я занимал место посреди цепочки.
Впереди скакали Келарев с Иловайским, замыкали Пантелеев и
ротмистр Сольберг на храпящем жеребце. А ведь заложил нас тот
аксакал, которого мы повстречали за переправой через Пяндж.
Келарев предлагал тут же перекрестить его шашкой, а я чего-то
пожалел, старик уж совсем как каменный "баба" застыл.
Сентиментальность сия, похоже, боком выходит.
А сейчас нельзя красных ближе чем на полверсты подпускать,
иначе посрезают нас из винтов. В ущелье Кызылбаш мы тропки
заранее проведали, быстро переберемся на другую сторону, пока
Курбанов со своими конниками будет за кручи цепляться. Да только
сможем ли оторваться от преследователей неугомонных? Хоть и
поотдыхали мы с полудня, однако у вражьей силы лошадки посвежее.
Наши-то, считай от самого Иргиза в походе, под чепраками шкура
чуть ли не до крови вытерта.
Дорога под копытами валиком крутиться, а я как будто на одном
месте застыл в самой середке вселенной. Но вот громыхнул первый
выстрел и сразу зябь прошла между лопаток. Не дали мне из себя
солнце вообразить. Это, конечно, невсерьез палят, на испуг
берут. С такой дистанции, да на скаку, в свою мишень только бес
попасть может. Впрочем, под суконным шлемом с красной
звездочкой во лбу немало бесов бродит.
Меня нагнал вахмистр Пантелеев.
- Разделиться надо, Вашбродь.
Кличка тут у меня Вашбродь, поскольку на Ваше Благородие не
слишком смахиваю. А командовать отрядом должен по уставу
драгунский ротмистр Сольберг. Но он еще под Астраханью ума стал
лишаться, а на Иргизе ему начали являться духи. Кто знает, чего
ему там бесы-демоны насоветуют, хватит с нас тех Советов, что на
родине остались.
- Вашбродь, ну-тко отправляйтесь прямо по тропе вместе с
ротмистром и Келаревым, а я с Иловайским чуток приотстану, и
затем подадимся мы к скале Зулькарнайн. Там как-нибудь по спуску
проковыляем, а эти стервецы точно все ноги переломают на камнях,
да еще мы их из ружей поугощаем. Вы же за Кызылбашем дуйте к
югу, у кишлака Маверан, Бог даст, и встретимся.
Это, конечно, недурственный способ "товарищей" запутать. Тем
более, как через сухое русло переберемся, у них под
наблюдением только Пантелеев с Иловайским останутся.
- Ладно, вахмистр, только не шали особо, знаю я тебя, тоже
разбойник приличный.
Пантелеев окрикнул Иловайского и оба они немного сдали назад. Так
что мы с Келаревым и Сольбергом раньше долетели до сухого
русла. Тысячу лет назад, еще до татарского нашествия здесь
журчала себе веселая река, а сейчас осталась лишь скучная серая
рытвина, а за ней бывший высокий берег, ныне каменная стена
яра. Пантелеев с Иловайским вдоль стены налево понеслись,
а остальные углубились в узкий разлом и через каких-нибудь
полчаса достигли ущелья Кызылбаш. Тут с севера послышался треск
выстрелов, значит ввязались мои товарищи в катавасию. А нам
думать не о чем, надо к югу подаваться через это самое ущелье.
Вскоре перестали мы охаживать коней шенкелями и плетьми, они уж
и так мылом брызгали. Где-то с час шли в этом проходе
меж скал, не особо торопясь, как вдруг наш придворный безумец
Сольберг встрепенулся и махнул рукой вперед.
- Там ОНИ.
- Никого не замечаю, господин ротмистр, хотя стараюсь.-
вежливо сообщил я.
- Вот же ОНИ, сотник. Кони вороные, мрачные, вышагивают
на длинных словно тростниковых ногах, а головенки мелкие
невместительные; всадники же бледно-зеленые, облепленные
паутиной, она всех их связывает и вдобавок протянута к крылатой
и хвостатой фигуре, что над воинством летит.
- Да уж, если фигура оснащена хвостом - это, надо полагать, не
ангел. Я понимаю, ротмистр, как вы относитесь к большевикам, но
зачем же свою неприязнь облекать в столь яркие образы, да еще
потчевать нас подобной живописью. Я, как человек нервический,
уже задрожал от вашего злобесного дива.
- Но я все отчетливо узрел, господин сотник.- уперся ротмистр.
Хотелось мне еще усовестить своего свихнувшегося товарища, но
тут, в самом деле, донеслись и бряцанье, и топот конский.
- Всем спешиться. Господин ротмистр, узрите на сей раз нишу меж
двух скал, уведите туда коней и протрите-ка их какой-нибудь
травкой, чтоб не простудились. Келарев, давай вверх по склону,
займи позицию для ведения огня и примкни взгляд вон к тому
повороту. Надеюсь на твой кругозор.
Мы стали резво карабкаться по осыпающимся камням, а потом
попрятались за глыбами повнушительнее: Келарев в нескольких
саженях выше меня. Едва схоронились, как зацокал конный отряд.
Это были не красноармейцы, а какие-то магометане с крашеными
хной бородами и черными очами: несколько всадников весьма
важного вида, в парчовых халатах, в белых тюрбанах; конские
сбруи, ножны и эфесы сабель столь изукрашены, что от сверканья
их на солнце глазам нашим больно стало. Следом важные ехали
конники, у всех в амуниции английские карабины и маленькие
круглые щиты, большие кривые сабли и даже стальные нагрудники,
отделанные чернью и зернью. Это, скорее всего, бадахшанские
афганцы пожаловали. Да уж, нам не сдобровать, если буза начнется.
- Вашбродь, я тут расселину, а может всамделишную пещеру
приметил,- прошипел Келарев,- может туда юркнем?
- А ротмистра, значит, бросим на съедение этим красавцам?
К чему призываешь, каналья?
- Виноват, Ваше Благородие, я думал, что от
свихнутого-повернутого нам мало толку, но после ваших слов сразу
понял, что ошибался.
- Ты не думай, а то много ошибаться будешь.
И тут навстречу магометанам выехал отряд Курбанова, вернее
где-то половина его. Афганцы на какое-то мгновение застыли, но
своевременно грохнуло два выстрела, а затем пошло тарахтенье. Я
даже не сразу сообразил, что это Келарев для почину два раза
пальнул из своей винтовочки. Один раз по магометанам
прицелился, а другой - по красным пульнул, а те, соответственно
подумали плохое и принялись ответственно лупить друг друга.
Неудобно, конечно, вышло, но нам от этого только веселее. Ведь
обе воюющие стороны - сущие шельмы. Магометане нам иго
закрепили на двести лет лет, а красные ордынцы сейчас вон как
изголяются - пришли вроде бедных приласкать, а в итоге и
голытьба как мухи мрет, и благородные большей частью под пулю
или клинок угодили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
1.
С привала снялись быстро словно воробьи, наклевавшиеся крошек -
Никитка Келарев притиснул вдруг свое оттопыренное ухо к земле,
послушал недолго и проговорил скучным голосом:
- Ишь ты, несутся во весь опор со стороны холма, торопятся нас
распотрошить. Значит, скоро здесь будут.
Я, как сидел, так и подскочил над невысокой выженной травой -
все правильно, без всякого приукрашивания. На высотке меж
деревьев-палочек мелькает десятка два темных пятнышек. Никак
товарищ Курбанов, что из отряда имени Первобытного Коммунизма,
напал на наш след. А я то рассчитывал, что после переправы
поимеем день, чтобы раствориться в горах. Да и была надежда -
не сунется он на афганский бережок.
- Никита, снимай недоуздки. Сивого не навьючивать, итак уж
хромает бедолага. Двинем к ущелью Кызылбаш. Там мы всяко
быстрее переберемся, чем "товарищи".
И вот горная дорога снова вилась подо мной, а порывистый ветер
рвано свистел, врываясь в уши. Я занимал место посреди цепочки.
Впереди скакали Келарев с Иловайским, замыкали Пантелеев и
ротмистр Сольберг на храпящем жеребце. А ведь заложил нас тот
аксакал, которого мы повстречали за переправой через Пяндж.
Келарев предлагал тут же перекрестить его шашкой, а я чего-то
пожалел, старик уж совсем как каменный "баба" застыл.
Сентиментальность сия, похоже, боком выходит.
А сейчас нельзя красных ближе чем на полверсты подпускать,
иначе посрезают нас из винтов. В ущелье Кызылбаш мы тропки
заранее проведали, быстро переберемся на другую сторону, пока
Курбанов со своими конниками будет за кручи цепляться. Да только
сможем ли оторваться от преследователей неугомонных? Хоть и
поотдыхали мы с полудня, однако у вражьей силы лошадки посвежее.
Наши-то, считай от самого Иргиза в походе, под чепраками шкура
чуть ли не до крови вытерта.
Дорога под копытами валиком крутиться, а я как будто на одном
месте застыл в самой середке вселенной. Но вот громыхнул первый
выстрел и сразу зябь прошла между лопаток. Не дали мне из себя
солнце вообразить. Это, конечно, невсерьез палят, на испуг
берут. С такой дистанции, да на скаку, в свою мишень только бес
попасть может. Впрочем, под суконным шлемом с красной
звездочкой во лбу немало бесов бродит.
Меня нагнал вахмистр Пантелеев.
- Разделиться надо, Вашбродь.
Кличка тут у меня Вашбродь, поскольку на Ваше Благородие не
слишком смахиваю. А командовать отрядом должен по уставу
драгунский ротмистр Сольберг. Но он еще под Астраханью ума стал
лишаться, а на Иргизе ему начали являться духи. Кто знает, чего
ему там бесы-демоны насоветуют, хватит с нас тех Советов, что на
родине остались.
- Вашбродь, ну-тко отправляйтесь прямо по тропе вместе с
ротмистром и Келаревым, а я с Иловайским чуток приотстану, и
затем подадимся мы к скале Зулькарнайн. Там как-нибудь по спуску
проковыляем, а эти стервецы точно все ноги переломают на камнях,
да еще мы их из ружей поугощаем. Вы же за Кызылбашем дуйте к
югу, у кишлака Маверан, Бог даст, и встретимся.
Это, конечно, недурственный способ "товарищей" запутать. Тем
более, как через сухое русло переберемся, у них под
наблюдением только Пантелеев с Иловайским останутся.
- Ладно, вахмистр, только не шали особо, знаю я тебя, тоже
разбойник приличный.
Пантелеев окрикнул Иловайского и оба они немного сдали назад. Так
что мы с Келаревым и Сольбергом раньше долетели до сухого
русла. Тысячу лет назад, еще до татарского нашествия здесь
журчала себе веселая река, а сейчас осталась лишь скучная серая
рытвина, а за ней бывший высокий берег, ныне каменная стена
яра. Пантелеев с Иловайским вдоль стены налево понеслись,
а остальные углубились в узкий разлом и через каких-нибудь
полчаса достигли ущелья Кызылбаш. Тут с севера послышался треск
выстрелов, значит ввязались мои товарищи в катавасию. А нам
думать не о чем, надо к югу подаваться через это самое ущелье.
Вскоре перестали мы охаживать коней шенкелями и плетьми, они уж
и так мылом брызгали. Где-то с час шли в этом проходе
меж скал, не особо торопясь, как вдруг наш придворный безумец
Сольберг встрепенулся и махнул рукой вперед.
- Там ОНИ.
- Никого не замечаю, господин ротмистр, хотя стараюсь.-
вежливо сообщил я.
- Вот же ОНИ, сотник. Кони вороные, мрачные, вышагивают
на длинных словно тростниковых ногах, а головенки мелкие
невместительные; всадники же бледно-зеленые, облепленные
паутиной, она всех их связывает и вдобавок протянута к крылатой
и хвостатой фигуре, что над воинством летит.
- Да уж, если фигура оснащена хвостом - это, надо полагать, не
ангел. Я понимаю, ротмистр, как вы относитесь к большевикам, но
зачем же свою неприязнь облекать в столь яркие образы, да еще
потчевать нас подобной живописью. Я, как человек нервический,
уже задрожал от вашего злобесного дива.
- Но я все отчетливо узрел, господин сотник.- уперся ротмистр.
Хотелось мне еще усовестить своего свихнувшегося товарища, но
тут, в самом деле, донеслись и бряцанье, и топот конский.
- Всем спешиться. Господин ротмистр, узрите на сей раз нишу меж
двух скал, уведите туда коней и протрите-ка их какой-нибудь
травкой, чтоб не простудились. Келарев, давай вверх по склону,
займи позицию для ведения огня и примкни взгляд вон к тому
повороту. Надеюсь на твой кругозор.
Мы стали резво карабкаться по осыпающимся камням, а потом
попрятались за глыбами повнушительнее: Келарев в нескольких
саженях выше меня. Едва схоронились, как зацокал конный отряд.
Это были не красноармейцы, а какие-то магометане с крашеными
хной бородами и черными очами: несколько всадников весьма
важного вида, в парчовых халатах, в белых тюрбанах; конские
сбруи, ножны и эфесы сабель столь изукрашены, что от сверканья
их на солнце глазам нашим больно стало. Следом важные ехали
конники, у всех в амуниции английские карабины и маленькие
круглые щиты, большие кривые сабли и даже стальные нагрудники,
отделанные чернью и зернью. Это, скорее всего, бадахшанские
афганцы пожаловали. Да уж, нам не сдобровать, если буза начнется.
- Вашбродь, я тут расселину, а может всамделишную пещеру
приметил,- прошипел Келарев,- может туда юркнем?
- А ротмистра, значит, бросим на съедение этим красавцам?
К чему призываешь, каналья?
- Виноват, Ваше Благородие, я думал, что от
свихнутого-повернутого нам мало толку, но после ваших слов сразу
понял, что ошибался.
- Ты не думай, а то много ошибаться будешь.
И тут навстречу магометанам выехал отряд Курбанова, вернее
где-то половина его. Афганцы на какое-то мгновение застыли, но
своевременно грохнуло два выстрела, а затем пошло тарахтенье. Я
даже не сразу сообразил, что это Келарев для почину два раза
пальнул из своей винтовочки. Один раз по магометанам
прицелился, а другой - по красным пульнул, а те, соответственно
подумали плохое и принялись ответственно лупить друг друга.
Неудобно, конечно, вышло, но нам от этого только веселее. Ведь
обе воюющие стороны - сущие шельмы. Магометане нам иго
закрепили на двести лет лет, а красные ордынцы сейчас вон как
изголяются - пришли вроде бедных приласкать, а в итоге и
голытьба как мухи мрет, и благородные большей частью под пулю
или клинок угодили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17