О, Олаф храбрый парень, мы все это знаем! Но ему все же следовало родиться женщиной – даже не просто женщиной, а жрицей Фрейи, потому что он только и знает, что возносит молитвы цветам. Но Олафу известен мой язычок, и он не затаит обиду за этого медведя.
– Молись, чтобы мы доставили его домой в целости, – произнес Стейнар с тревогой. – Так как, не говоря уж о хлопотах с матушкой и другими нашими женщинами, что мы тогда сможем сказать Идуне Прекрасной?
– Она это переживет, – ответил Рагнар с сухим смешком. – Но вы правы. А самое важное, что будет много волнений и среди мужчин, особенно у отца, да и в моем собственном сердце. Да, дело не только в одном Олафе.
В этот момент я поднял руку, и они прекратили свой разговор.
Глава II. Медведь убит
Соскочив с лошадей, Рагнар и Стейнар подошли к тому месту, где стоял я, уже спешившись. Я им указал на землю, которая здесь была очищена ветром от снега. – Я ничего не вижу, – признался Рагнар. – А я вижу, братец, – отозвался я. – Так как изучал пути диких зверей, пока вы меня считали спящим. Взгляните: здесь мох перевернут, он замерз снизу, и на нем выдавлены небольшие бугорки – как раз между когтями медведя. И эти маленькие лужицы образуют след его лапы, это как раз ее форма. Больше никаких отпечатков не видно, так как грунт скалистый.
Затем я сделал несколько шагов вперед, за группу кустов, и воскликнул:
– Следы идут сюда, это совершенно точно! По-моему, у животного потрескались когти, отпечатки на снегу здесь отчетливее. Прикажите рабу остаться с лошадьми и идите сюда.
Они повиновались, и на белом снегу мы увидели след медведя, оттиснутый, словно на воске.
– Огромная тварь! – заметил Рагнар. – Никогда не видел ничего подобного!
– Да-а, – протянул Стейнар, – и место неудобное для охоты. – Он с сомнением оглянулся, осматривая узкое ущелье, покрытое густым подлеском, который в сотне ярдов от нас переходил в сплошной березняк. – Мне кажется, что было бы благоразумнее вернуться назад, в Аар, и утром подъехать сюда со всеми людьми, которых мы там сможем собрать. Это дело не для трех копий.
А в это время я, Олаф, уже перепрыгивал с камня на камень, направляясь к входу в ущелье по следу медведя. Насмешки моего братца еще не выветрились из моей головы, и я был полон решимости или убить это животное, или же умереть, доказав таким образом Рагнару, что я не испугался медведя. Поэтому я и бросил назад, через плечо:
– Вот-вот, отправляйтесь домой, храбрецы, это благоразумнее. Но я пойду только вперед, так как еще не видел живого белого медведя.
– Вот теперь я узнаю Олафа, когда он отпускает подобные шпильки, – проговорил Рагнар со смехом. Затем они оба бросились за мной, но я все время оставался впереди.
Они следовали за мной по кустарникам полмили или чуть больше, до самого березняка, в котором снег покрывал ветви деревьев, в особенности пихт, так что это место в слабом свете угасающего дня выглядело совсем мрачным. Все время впереди меня бежал и огромные следы медведя, пока в конце концов они не привели на небольшую прогалину, где ветры повалили немало деревьев, корни которых слабо держались в скалистой, почти без почвы земле.
Деревья лежали беспорядочно, их еще не потерявшие формы верхушки были занесены затвердевшим снегом. Здесь я остановился, потеряв след. Затем я снова двинулся вперед, виляя из стороны в сторону, как обычно это делают в таких случаях собаки. Позади меня Рагнар и Стейнар шли прямо по краям просеки, намереваясь догнать меня в конце ее. Так, собственно, двигался Рагнар, потому что Стейнар остановился, услышав хрустящий звук, и затем направился к двум поваленным березам, чтобы выяснить, чем вызван этот звук. В следующий момент, как он мне рассказал впоследствии, он застыл на месте, так как за сучьями одной из них находился огромный белый медведь, пожиравший какое-то убитое им животное. Зверь увидел человека и, обезумев от ярости из-за того, что потревожили его, голодного после долгого путешествия, поднялся на задние лапы и заревел так, что содрогнулся воздух. Высоко поднятые, подобно огромным крючьям, когти зверя вытянулись вперед.
Стейнар попытался отпрыгнуть, но, зацепившись ногой за что-то, упал. Это было его счастьем, потому что от удара, который нанес бы ему медведь, от него осталось бы только мокрое место. Животное, казалось, не понимало, куда он подевался… Во всяком случае, оно осталось стоять на задних лапах и колотило передними по воздуху. Затем, засомневавшись, оно опустило громадные лапы и село, подобно бродячей собаке, поводя головой и принюхиваясь. В этот момент подоспел Рагнар. Он закричал и с силой метнул свое копье. Оно вонзилось зверю в грудь, оставшись торчать там. Медведь ощупал копье своими лапами и, обхватив древко, поднес его ко рту и стал жевать его конец, таким образом вытаскивая копье из шкуры.
Затем медведь вспомнил о Стейнаре и, нагнувшись вперед, обнаружил его. Он начал царапать березу, под которую тот заполз, и от нее во все стороны полетели щепки. В этот миг я добрался до него, видя все происходящее. Медведь как раз ухватил зубами плечо Стейнара, точнее, верхнюю часть его куртки, и потащил его из-под дерева. Когда он заметил меня, то снова поднялся на задние лапы и приподнял Стейнара, держа его одной лапой за одежду на груди. Я разъярился, увидев это, и атаковал медведя, вонзив глубоко в его глотку свое копье. Он другой лапой выбил оружие из моей руки, сломав древко копья. Так он и стоял, возвышаясь над нами, подобно огромной скале, и ревел от ярости и боли. Стейнара он еще прижимал к себе, а Рагнар и я были не в силах чем-либо ему помочь.
– Он победил! – задыхаясь, произнес Рагнар.
На мгновение я задумался и… О, как хорошо я помню этот момент: огромный зверюга с пеной и кровью на губах и Стейнар, прижатый к его груди, подобно тому как маленькая девочка прижимает куклу; неподвижные, согнувшиеся под весом снега деревья, на верхушке одного из которых сидит небольшая птица, резким движением распустившая свой хвост; красный цвет зари и полнейшая тишина вокруг: над нами, в небе, и внизу, в лесу. Очень ясно все это помнится мне… Я могу все это видеть совершенно отчетливо, даже эту птицу, перелетевшую на другую ветку и снова распустившую свой хвост ради находящегося где-то рядом самца. И тогда я понял, что мне следует делать.
– Нет еще! – закричал я. – Действуй этим! – И, вытащив свой короткий, но тяжелый меч, я бросился сквозь ветки березы, чтобы зайти медведю в тыл. Рагнар понял. Он швырнул свою шапку в морду зверя и затем, пока тот рычал на него, разинув свои громадные челюсти, готовые уже загрызть Стейнара, Рагнар схватил сук и воткнул ему в рот.
Теперь я оказался позади медведя и, схватив его правую лапу выше сустава, перерезал ему сухожилие. Он повалился, все еще не отпуская Стейнара. Я нанес ему еще один удар изо всех сил и вонзил меч в позвоночник выше хвоста, чтобы парализовать медведя. Мой меч хрустнул, наткнувшись на позвоночник, проткнув его шкуру. Теперь и я, подобно Стейнару, оказался безоружным. Но верхняя часть тела медведя оставалась еще подвижной, и он стал кататься по снегу. Однако задние его лапы уже не шевелились.
Зверь, кажется, еще раз вспомнил о Стейнаре, лежавшем без сознания. Вытянув лапу, он притянул его к себе, раскрывая пасть. Рагнар наклонился над его спиной и ударил медведя ножом, чем еще больше разъярил зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Молись, чтобы мы доставили его домой в целости, – произнес Стейнар с тревогой. – Так как, не говоря уж о хлопотах с матушкой и другими нашими женщинами, что мы тогда сможем сказать Идуне Прекрасной?
– Она это переживет, – ответил Рагнар с сухим смешком. – Но вы правы. А самое важное, что будет много волнений и среди мужчин, особенно у отца, да и в моем собственном сердце. Да, дело не только в одном Олафе.
В этот момент я поднял руку, и они прекратили свой разговор.
Глава II. Медведь убит
Соскочив с лошадей, Рагнар и Стейнар подошли к тому месту, где стоял я, уже спешившись. Я им указал на землю, которая здесь была очищена ветром от снега. – Я ничего не вижу, – признался Рагнар. – А я вижу, братец, – отозвался я. – Так как изучал пути диких зверей, пока вы меня считали спящим. Взгляните: здесь мох перевернут, он замерз снизу, и на нем выдавлены небольшие бугорки – как раз между когтями медведя. И эти маленькие лужицы образуют след его лапы, это как раз ее форма. Больше никаких отпечатков не видно, так как грунт скалистый.
Затем я сделал несколько шагов вперед, за группу кустов, и воскликнул:
– Следы идут сюда, это совершенно точно! По-моему, у животного потрескались когти, отпечатки на снегу здесь отчетливее. Прикажите рабу остаться с лошадьми и идите сюда.
Они повиновались, и на белом снегу мы увидели след медведя, оттиснутый, словно на воске.
– Огромная тварь! – заметил Рагнар. – Никогда не видел ничего подобного!
– Да-а, – протянул Стейнар, – и место неудобное для охоты. – Он с сомнением оглянулся, осматривая узкое ущелье, покрытое густым подлеском, который в сотне ярдов от нас переходил в сплошной березняк. – Мне кажется, что было бы благоразумнее вернуться назад, в Аар, и утром подъехать сюда со всеми людьми, которых мы там сможем собрать. Это дело не для трех копий.
А в это время я, Олаф, уже перепрыгивал с камня на камень, направляясь к входу в ущелье по следу медведя. Насмешки моего братца еще не выветрились из моей головы, и я был полон решимости или убить это животное, или же умереть, доказав таким образом Рагнару, что я не испугался медведя. Поэтому я и бросил назад, через плечо:
– Вот-вот, отправляйтесь домой, храбрецы, это благоразумнее. Но я пойду только вперед, так как еще не видел живого белого медведя.
– Вот теперь я узнаю Олафа, когда он отпускает подобные шпильки, – проговорил Рагнар со смехом. Затем они оба бросились за мной, но я все время оставался впереди.
Они следовали за мной по кустарникам полмили или чуть больше, до самого березняка, в котором снег покрывал ветви деревьев, в особенности пихт, так что это место в слабом свете угасающего дня выглядело совсем мрачным. Все время впереди меня бежал и огромные следы медведя, пока в конце концов они не привели на небольшую прогалину, где ветры повалили немало деревьев, корни которых слабо держались в скалистой, почти без почвы земле.
Деревья лежали беспорядочно, их еще не потерявшие формы верхушки были занесены затвердевшим снегом. Здесь я остановился, потеряв след. Затем я снова двинулся вперед, виляя из стороны в сторону, как обычно это делают в таких случаях собаки. Позади меня Рагнар и Стейнар шли прямо по краям просеки, намереваясь догнать меня в конце ее. Так, собственно, двигался Рагнар, потому что Стейнар остановился, услышав хрустящий звук, и затем направился к двум поваленным березам, чтобы выяснить, чем вызван этот звук. В следующий момент, как он мне рассказал впоследствии, он застыл на месте, так как за сучьями одной из них находился огромный белый медведь, пожиравший какое-то убитое им животное. Зверь увидел человека и, обезумев от ярости из-за того, что потревожили его, голодного после долгого путешествия, поднялся на задние лапы и заревел так, что содрогнулся воздух. Высоко поднятые, подобно огромным крючьям, когти зверя вытянулись вперед.
Стейнар попытался отпрыгнуть, но, зацепившись ногой за что-то, упал. Это было его счастьем, потому что от удара, который нанес бы ему медведь, от него осталось бы только мокрое место. Животное, казалось, не понимало, куда он подевался… Во всяком случае, оно осталось стоять на задних лапах и колотило передними по воздуху. Затем, засомневавшись, оно опустило громадные лапы и село, подобно бродячей собаке, поводя головой и принюхиваясь. В этот момент подоспел Рагнар. Он закричал и с силой метнул свое копье. Оно вонзилось зверю в грудь, оставшись торчать там. Медведь ощупал копье своими лапами и, обхватив древко, поднес его ко рту и стал жевать его конец, таким образом вытаскивая копье из шкуры.
Затем медведь вспомнил о Стейнаре и, нагнувшись вперед, обнаружил его. Он начал царапать березу, под которую тот заполз, и от нее во все стороны полетели щепки. В этот миг я добрался до него, видя все происходящее. Медведь как раз ухватил зубами плечо Стейнара, точнее, верхнюю часть его куртки, и потащил его из-под дерева. Когда он заметил меня, то снова поднялся на задние лапы и приподнял Стейнара, держа его одной лапой за одежду на груди. Я разъярился, увидев это, и атаковал медведя, вонзив глубоко в его глотку свое копье. Он другой лапой выбил оружие из моей руки, сломав древко копья. Так он и стоял, возвышаясь над нами, подобно огромной скале, и ревел от ярости и боли. Стейнара он еще прижимал к себе, а Рагнар и я были не в силах чем-либо ему помочь.
– Он победил! – задыхаясь, произнес Рагнар.
На мгновение я задумался и… О, как хорошо я помню этот момент: огромный зверюга с пеной и кровью на губах и Стейнар, прижатый к его груди, подобно тому как маленькая девочка прижимает куклу; неподвижные, согнувшиеся под весом снега деревья, на верхушке одного из которых сидит небольшая птица, резким движением распустившая свой хвост; красный цвет зари и полнейшая тишина вокруг: над нами, в небе, и внизу, в лесу. Очень ясно все это помнится мне… Я могу все это видеть совершенно отчетливо, даже эту птицу, перелетевшую на другую ветку и снова распустившую свой хвост ради находящегося где-то рядом самца. И тогда я понял, что мне следует делать.
– Нет еще! – закричал я. – Действуй этим! – И, вытащив свой короткий, но тяжелый меч, я бросился сквозь ветки березы, чтобы зайти медведю в тыл. Рагнар понял. Он швырнул свою шапку в морду зверя и затем, пока тот рычал на него, разинув свои громадные челюсти, готовые уже загрызть Стейнара, Рагнар схватил сук и воткнул ему в рот.
Теперь я оказался позади медведя и, схватив его правую лапу выше сустава, перерезал ему сухожилие. Он повалился, все еще не отпуская Стейнара. Я нанес ему еще один удар изо всех сил и вонзил меч в позвоночник выше хвоста, чтобы парализовать медведя. Мой меч хрустнул, наткнувшись на позвоночник, проткнув его шкуру. Теперь и я, подобно Стейнару, оказался безоружным. Но верхняя часть тела медведя оставалась еще подвижной, и он стал кататься по снегу. Однако задние его лапы уже не шевелились.
Зверь, кажется, еще раз вспомнил о Стейнаре, лежавшем без сознания. Вытянув лапу, он притянул его к себе, раскрывая пасть. Рагнар наклонился над его спиной и ударил медведя ножом, чем еще больше разъярил зверя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73