- Если лежит сверху,
я возьму сам. Ты все прячешь неизвестно где. Мне нужна иголка с ниткой.
У меня чуть не вырвалось, что это не я, а Басенька. Действительно,
она прятала все неизвестно где...
- Завтра, - огрызнулась я. - От шитья по ночам глаза портятся.
- Можно и завтра, только утром.
Почти пол ночи я потратила на поиски. Как я и предполагала, в ящиках
швейной машинки было все, что угодно, только не то, что нужно. В одном
лежало множество бутылочных пробок и, о чудо, штопор для них, в другом -
мелки, карандаши, ручки и перья для туши. В комнате прислуги я нашла
портняжный метр и бельевые прищепки. От швейных принадлежностей не было и
следа. У меня не было другого выхода, как назавтра произвести
соответствующие покупки в магазине, сумма в пятьдесят тысяч злотых за все
эти хлопоты перестала казаться мне слишком большой.
Утром я холодно уведомила мужа, что черные и белые нитки кончились,
остались только розовые, а поскольку ниток нет, игла ему ни к чему. Я
куплю их чуть позже, и он получит все после полудня. Информацию он
воспринял не протестуя, но с очень унылым выражением лица.
Покупая при случае косметику, я подумала не должна ли вместо мыла
покупать например шампунь или крем. При таком количестве странностей
Басеньки, мое относительно нормальное поведение может показаться
подозрительным. Несомненно, Басенька чувствовала себя свободнее, и тем не
менее какую-нибудь глупость придется придумать.
Получив нужные иглы и нитки в новенькой упаковке, муж ничуть не
удивился. Было похоже, что все в порядке. Облегчение, которое я испытала
после очередного потрясения, повлияло на мои умственные способности и я не
задумалась, что все проходит слишком легко...
С каменным спокойствием я восприняла присутствие рыжего дебила,
сидящего на корточках за окном. Он заглядывал внутрь, смотрел за моими
руками, когда я продолжала круги и полумесяцы и ритмично шевелил массивной
челюстью - или жевательная резинка, или нервный тик. В конце-концов это
жевание стало меня раздражать, я бы с удовольствием попросила его
убраться, но сомневалась, не принадлежит ли он к инвентарю, и не является
ли его присутствие чем-то обычным, нормальным и вообще желанным. Пан
Паляновский с Басенькой пропустили столько вещей, что запросто могли
забыть и рыжего дебила.
Ближе к вечеру я отдала мужу законченный рисунок. Он с ним не
церемонился, свернул в рулон, профессионально проверил, как он стыкуется
со всех сторон, перевязал его шнурком и жестом позвал меня за собой:
- Поехали, - тихо потребовал он.
Как раз в этот момент я пришла к утешительному выводу, что если он до
сих пор не раскрыл обмана, то не раскроет его никогда, и я могу не
волноваться. В ответ на просьбу, внутри что-то екнуло. Куда, ради бога, мы
должны ехать?! Что за животное, получил нитки и иголки, получил рисунок и
даже булавки, что ему еще надо? Пан Паляновский про поездки не говорил!
- Ну, поехали! - повторил муж, потому что я осталась сидеть за столом
и тупо всматривалась в его постоянно спадающие очки. - Чего ты ждешь?
- Куда? - запротестовала я тоном глубочайшей обиды.
- Как куда? К Земянскому!
Господи, кто такой Земянский?!..
- Не хочу, - твердо сказала я, - езжай сам.
Муж уже был в дверях, он моментально остановился и обернулся.
- С ума сошла? Думаешь я буду носиться с этим по городу и искать
такси? А с шаблоном мне потом тоже бегать? Что за новые фокусы?
От волнения я слегка потеряла и поднялась с кресла. Муж направился
вверх по лестнице. Я медленно пошла за ним, не зная, что делать, потому
что вдруг вспомнила, что пан Паляновский, что-то на этот счет говорил. В
семействе Мачеяков на личной почве идет война, а на почве работы царит
мир. Культивируемая среди них общность интересов вынуждает меня к
сотрудничеству, я должна отвезти его к Земянскому, который, по-видимому,
делает шаблоны из узоров, но как я его отвезу, если не имею ни малейшего
понятия, где это! Хоть бы знать в какую сторону от дома ехать!..
Муж стоял на последней ступеньке лестницы.
- Поспеши, - нетерпеливо произнес он. - Надо успеть до шести.
Я оперлась на перила внизу.
- Это продлится слишком долго, - немного неуверенно сообщила я. -
Сейчас у меня нет времени.
- Что значит, нет времени? Ты же знала, что его надо отвозить, не для
того же ты его заканчивала, чтобы он лежал!...
- Желания у меня тоже нет...
На мгновение муж оцепенел. Он беспомощно смотрел на меня, на лице его
появился испуг, у него свалились очки, он их поправил и вдруг разъярился:
- Я не позволю тебе переворачивать все вверх ногами! - заорал он. - Я
знал, что ты придуриваешься, но не до такой же степени! Садись в машину и
немедленно едем, это займет у тебя пол часа. Черняковская не на краю
света! Я все могу вынести, кроме этого!!!
Он взмахнул руками, зацепил рулоном за перила и чуть не свалился с
лестницы. Я испугалась, что он упадет на меня. Он рычал что-то еще, но я
уже не слушала, потому что узнала самое главное. Я знаю, куда ехать, кроме
того, все сходится - личная война и служебный мир, я должна послушно
отвезти его, истекая по дороге ядом и ненавистью. Может у Земянского есть
какая-то вывеска...
Вдруг я вспомнила, что должна знать, где это, когда-то я там была.
Пару лет назад, когда я делала такие узоры, меня один раз отвезли к парню,
делающему шаблоны из матриц, чтобы что-то там поправить на рисунке.
Конечно же, это было на Черняковской. Рядом была вулканизационная
мастерская, в моей памяти навсегда запечатлелся образ элегантно одетого
человека, который пытался поднять колесо, вместо того, чтобы его катить. В
конце-концов это ему удалось, и он с кряхтением потащил это колесо в
объятиях. Такое не забывается.
- Заткнись, - сказала я, проходя мимо мужа. - Я уже иду.
Прежде чем мы добрались до Черняковской, я поняла причину, по которой
машиной пользуется исключительно Басенька. Где-то посреди Хелмской, муж,
до сих пор сидящий спокойно, судорожно схватился за приборную панель и
странно зашипел. Я удивилась, потому что на проезжей части ничего не
происходило, я не делала ничего необычного, ехала нормально, никаких
препятствий не было. Муж дико вытаращил глаза, что было заметно даже через
очки.
- Помедленнее! - прохрипел он. - Куда ты так гонишь, помедленнее!
Я глянула на спидометр, испугавшись, что у меня какие-то видения, и я
теряю связь с действительностью, что при сложившемся положении вещей было
вполне возможно, а может это машина свихнулась и едет сама. На спидометре
было 65, поэтому я снова посмотрела на мужа, неуверенная в этом ли дело. Я
сбавила до шестидесяти, но это не помогло, он продолжал судорожно
цепляться за панель и сопеть. При повороте направо, на скорости 15
километров в час, он закрыл глаза и застонал так, будто я проходила этот
поворот юзом, над краем пропасти. Стало понятно, что он страдает какой-то
автомобилефобией и любая скорость кажется ему сумасшедшей. Странно было
только одно, что он впал в панику на Хелмской, где я ехала ровно и не
очень быстро, а не на Бельведерской, где я добавила газа, обогнала два
автобуса, фольксваген и фиат, перед перекрестком шла под девяносто, в
последний момент притормозила и свернула налево под носом у мчавшегося из
Виланова мерседеса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64