Молитесь дьяволу!
– Дьявол! Дьявол!
– Боже! Боже!
– Приди, о дьявол!
– Защити нас, о дьявол!
– Боже! Боже!
– Дьявол! Дьявол!
– Приближается гибель!
Стоны. Внезапно в темноте, с той стороны, где лестница, раздается мелкий, но спокойный, самоуверенный и громкий голос:
– Что здесь такое? Отчего у вас темно? Разве ток прекратился?
Одновременно испуганные и радостные голоса:
– Дьявол! Дьявол!
У входа зажигаются несколько лампочек и освещают маленькую фигурку Инженера . Это низенький, лысый, грязновато одетый, но чрезвычайно самоуверенный человечек. Некрасив, – хорош только большой выпуклый лоб.
Говорит что-то с улыбкой Лакею – он демократичен и не считается с приличиями, – и тот отвечает, разводя почтительно руками.
Инженер. Ага, понимаю! Пустяки, господа, пустяки. Можете зажечь все огни. Зажги-ка, любезный, они сами сейчас едва ли…
Вынимает грязный носовой платок и громко сморкается. Общая радость, крики «Инженер! Инженер!». Зажигаются все огни. Хозяин дома обнимает Инженера.
– Новости, дорогой мой, новости!
– Господа! Новости! Инженер принес новости!
– Пусть говорит!
– Слушайте, слушайте!
Инженер. Ничего особенного, господа. Должен вам сказать…
Вынимает платок и громко сморкается. Возмущенные нетерпеливые голоса:
– Что это?
– Тут ждут, а он…
– Он еще сморкается…
Инженер. Господа, если бы мой нос строил я, он, конечно, не нуждался бы в платке. Но насморк…
– Новости! Новости!
– Особенных новостей нет. Бунт еще продолжается. Эти господа зажгли что-то там еще, кажется, Национальную галерею. Такие идиоты! Впрочем, очень возможно, что галерея зажжена нашими же снарядами.
– Так это правда! Дальше! К делу!
– Могу добавить, что бунт захватывает, по-видимому, некоторые новые районы. Но мы, инженеры, приняли некоторые меры…
– С кем Царь Голод? Вы не видали?
– Виноват, этим вопросом не интересовался. Так вот, осмелюсь доложить, мы приняли некоторые меры… Боюсь, однако, что здесь нет людей, которые хорошо знали бы математику.
– Говорите без математики.
– Хорошо-с. Так вот, я и мои товарищи сделали несколько снарядов особенной, так сказать, разрушительной силы, размеры которой, сударыня, я затрудняюсь определить. Представим, например, обычную городскую площадь, полную народа, – и достаточно одного-двух таких снарядов…
Голоса. Ого!
– Славно! Так, так. На кусочки!
– Какой ужас!
– Оставьте. Я говорил, что нужно молиться дьяволу. Браво!
– Браво! Браво!
Аплодисменты. Инженер кланяется и снова вынимает платок.
– Извините, господа, но, право, такой ужасный насморк…
– Ничего! Пожалуйста! Пожалуйста!
– Неужели у него нет чистого платка?
– Нет, оставьте, он такой милый.
– Далее, на Солнечной горе мы поставили ряд больших орудий огромной силы. И если бунт еще продолжится, мы закидаем город.
– Это невозможно. А мы!
– Погибнут невинные!
– Это невозможно.
– Конечно, господа, здесь есть известный риск для нас. Но в настоящее время, благодаря работе моих товарищей…
– Браво!
– Прицельность орудий достигла такой высокой степени…
– Браво! Браво!
Аплодисменты.
Инженер (кланяется боком и знаком подзывает Лакея) . Не можешь ли ты мне, любезный, принести рюмку коньяку?
Хозяин (громовым голосом) . Коньяку господину инженеру!
Инженер. Такой, знаете, холод. В заключение, господа, еще одна маленькая, но утешительная новость. В среде этих же голодных мы нашли за невысокую относительно плату несколько достаточно умных и расторопных господ и снабдили их поручениями интимного свойства. И в настоящую минуту эти идиоты уже начали великолепнейшим образом истреблять друг друга.
Хохот.
– Конечно! Конечно!
– Чего же от них ждать? Глупцы! Идиоты! Скоты!
– Так! Так! Браво!
– Дьявол помогает.
Аббат стыдливо качает головою. Инженер берет принесенную рюмку коньяку и пьет с поклоном.
– За ваше здоровье, сударыни!
Очень красивая дама, Жена Хозяина дома , говорит громко:
– Господин инженер! Вы некрасивы, у вас грязный носовой платок, вы вульгарны и не умеете держаться в порядочном обществе, но вы наш спаситель, и я становлюсь перед вами на колени. (Становится на колени.)
Остальные кричат:
– И я! И я! И я!
Дама (продолжает) . И от вас еще пахнет чем-то очень дурным, но, если вы захотите, я буду принадлежать вам!
– И я! И я!
– И мой муж позволит это, потому что и он, как и все мы, понимает, что вы наш спаситель. Позвольте поцеловать вашу руку. (Тянется на коленях за рукою.)
Другие также.
Инженер (вульгарно) . Пустяки, пустяки, сударыня. Впоследствии я, быть может, воспользуюсь вашими любезными предложениями, а пока… я очень устал и хотел бы вымыть руки. (Удаляется, сопровождаемый отрядом дам и девиц.)
Голоса. Танцевать!
– Приглашайте дам!
– Как светло!
Играет музыка. Некоторые танцуют. Колокол звонит почему-то реже, но рог Смерти на некоторое время становится почти непрерывным. Вот он заглушает колокол, вот заглушает и заставляет молчать музыку – вот он наполняет залу, хриплый, торжествующий, бешеный. Все прислушиваются, вытянув шеи. Говорят почти шепотом:
– Смерть!
– Как она косит!
– Ужасно!
– Вы слышите?
– Чувствуется, как падают сотни людей.
– Тысячи!
– Она в бешенстве!
– Смерть! Смерть!
Вдруг сразу наступает мертвая тишина, которая почти оглушает своей резкой неожиданностью. Умолкает колокол. Всхрипывает еще раз и умолкает рог. Мертвая тишина. Ярко горит электричество. Все застыли на своих местах и вопросительно, с тревогою переглядываются. На лестнице движение. Тяжелые, медленные шаги.
– Что это?
Входит Царь Голод . Он окровавлен, и измученное лицо его смертельно бледно. На голове острая красная корона; на остриях ее что-то красное, кровавое, будто куски человеческого мяса. Ни на кого не глядя, тяжелыми шагами он проходит в середину залы и стоит некоторое время в позе безысходного отчаяния и тоски. Шепот:
– Что это? Что с ним?
Царь Голод (поднимает голову с незрячими, точно ослепшими глазами и говорит тихо) . Кончено. Они все – внизу лежат. И не поднимутся больше. И я снова – ваш – лакей.
Музыка играет торжественный победный марш.
Опускается занавес .
Картина пятая
Поражение голодных и ужас победителей
Вечерняя кровавая заря. Все небо снизу доверху в молчаливом, бесшумном красном огне – точно залито оно густою темнеющею кровью. И земля со всем, что находится на ней, кажется почти черною. Пустынная, бесплодная местность: ни дерева, ни кустика, ни одного высокого силуэта. Плоско – только посередине, ближе к левому краю, довольно высокий неровный бугорок и на нем большая, длинная, старая пушка на высоких колесах. Опершись на пушку в профиль, лицом туда, куда обращено ее жерло, неподвижно возвышается Царь Голод .
Перед жерлом пушки, теряясь в густых сумерках, лежат трупы убитых. Это голодные. И смутно рисуется над мертвым полем острый силуэт Смерти . Она стоит неподвижно – будто караулит. Позади пушки, на некотором расстоянии, Победители – это те, что в качестве Зрителей являются на суде и потом, в ночь великого бунта, присутствовали в богатой зале. Темными силуэтами тихо проходят. Некоторые группами, прижавшись друг к другу, стоят; их фигуры отчетливо рисуются на фоне заката.
В невольном почтении к Смерти разговаривают тихо, сдержанными голосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
– Дьявол! Дьявол!
– Боже! Боже!
– Приди, о дьявол!
– Защити нас, о дьявол!
– Боже! Боже!
– Дьявол! Дьявол!
– Приближается гибель!
Стоны. Внезапно в темноте, с той стороны, где лестница, раздается мелкий, но спокойный, самоуверенный и громкий голос:
– Что здесь такое? Отчего у вас темно? Разве ток прекратился?
Одновременно испуганные и радостные голоса:
– Дьявол! Дьявол!
У входа зажигаются несколько лампочек и освещают маленькую фигурку Инженера . Это низенький, лысый, грязновато одетый, но чрезвычайно самоуверенный человечек. Некрасив, – хорош только большой выпуклый лоб.
Говорит что-то с улыбкой Лакею – он демократичен и не считается с приличиями, – и тот отвечает, разводя почтительно руками.
Инженер. Ага, понимаю! Пустяки, господа, пустяки. Можете зажечь все огни. Зажги-ка, любезный, они сами сейчас едва ли…
Вынимает грязный носовой платок и громко сморкается. Общая радость, крики «Инженер! Инженер!». Зажигаются все огни. Хозяин дома обнимает Инженера.
– Новости, дорогой мой, новости!
– Господа! Новости! Инженер принес новости!
– Пусть говорит!
– Слушайте, слушайте!
Инженер. Ничего особенного, господа. Должен вам сказать…
Вынимает платок и громко сморкается. Возмущенные нетерпеливые голоса:
– Что это?
– Тут ждут, а он…
– Он еще сморкается…
Инженер. Господа, если бы мой нос строил я, он, конечно, не нуждался бы в платке. Но насморк…
– Новости! Новости!
– Особенных новостей нет. Бунт еще продолжается. Эти господа зажгли что-то там еще, кажется, Национальную галерею. Такие идиоты! Впрочем, очень возможно, что галерея зажжена нашими же снарядами.
– Так это правда! Дальше! К делу!
– Могу добавить, что бунт захватывает, по-видимому, некоторые новые районы. Но мы, инженеры, приняли некоторые меры…
– С кем Царь Голод? Вы не видали?
– Виноват, этим вопросом не интересовался. Так вот, осмелюсь доложить, мы приняли некоторые меры… Боюсь, однако, что здесь нет людей, которые хорошо знали бы математику.
– Говорите без математики.
– Хорошо-с. Так вот, я и мои товарищи сделали несколько снарядов особенной, так сказать, разрушительной силы, размеры которой, сударыня, я затрудняюсь определить. Представим, например, обычную городскую площадь, полную народа, – и достаточно одного-двух таких снарядов…
Голоса. Ого!
– Славно! Так, так. На кусочки!
– Какой ужас!
– Оставьте. Я говорил, что нужно молиться дьяволу. Браво!
– Браво! Браво!
Аплодисменты. Инженер кланяется и снова вынимает платок.
– Извините, господа, но, право, такой ужасный насморк…
– Ничего! Пожалуйста! Пожалуйста!
– Неужели у него нет чистого платка?
– Нет, оставьте, он такой милый.
– Далее, на Солнечной горе мы поставили ряд больших орудий огромной силы. И если бунт еще продолжится, мы закидаем город.
– Это невозможно. А мы!
– Погибнут невинные!
– Это невозможно.
– Конечно, господа, здесь есть известный риск для нас. Но в настоящее время, благодаря работе моих товарищей…
– Браво!
– Прицельность орудий достигла такой высокой степени…
– Браво! Браво!
Аплодисменты.
Инженер (кланяется боком и знаком подзывает Лакея) . Не можешь ли ты мне, любезный, принести рюмку коньяку?
Хозяин (громовым голосом) . Коньяку господину инженеру!
Инженер. Такой, знаете, холод. В заключение, господа, еще одна маленькая, но утешительная новость. В среде этих же голодных мы нашли за невысокую относительно плату несколько достаточно умных и расторопных господ и снабдили их поручениями интимного свойства. И в настоящую минуту эти идиоты уже начали великолепнейшим образом истреблять друг друга.
Хохот.
– Конечно! Конечно!
– Чего же от них ждать? Глупцы! Идиоты! Скоты!
– Так! Так! Браво!
– Дьявол помогает.
Аббат стыдливо качает головою. Инженер берет принесенную рюмку коньяку и пьет с поклоном.
– За ваше здоровье, сударыни!
Очень красивая дама, Жена Хозяина дома , говорит громко:
– Господин инженер! Вы некрасивы, у вас грязный носовой платок, вы вульгарны и не умеете держаться в порядочном обществе, но вы наш спаситель, и я становлюсь перед вами на колени. (Становится на колени.)
Остальные кричат:
– И я! И я! И я!
Дама (продолжает) . И от вас еще пахнет чем-то очень дурным, но, если вы захотите, я буду принадлежать вам!
– И я! И я!
– И мой муж позволит это, потому что и он, как и все мы, понимает, что вы наш спаситель. Позвольте поцеловать вашу руку. (Тянется на коленях за рукою.)
Другие также.
Инженер (вульгарно) . Пустяки, пустяки, сударыня. Впоследствии я, быть может, воспользуюсь вашими любезными предложениями, а пока… я очень устал и хотел бы вымыть руки. (Удаляется, сопровождаемый отрядом дам и девиц.)
Голоса. Танцевать!
– Приглашайте дам!
– Как светло!
Играет музыка. Некоторые танцуют. Колокол звонит почему-то реже, но рог Смерти на некоторое время становится почти непрерывным. Вот он заглушает колокол, вот заглушает и заставляет молчать музыку – вот он наполняет залу, хриплый, торжествующий, бешеный. Все прислушиваются, вытянув шеи. Говорят почти шепотом:
– Смерть!
– Как она косит!
– Ужасно!
– Вы слышите?
– Чувствуется, как падают сотни людей.
– Тысячи!
– Она в бешенстве!
– Смерть! Смерть!
Вдруг сразу наступает мертвая тишина, которая почти оглушает своей резкой неожиданностью. Умолкает колокол. Всхрипывает еще раз и умолкает рог. Мертвая тишина. Ярко горит электричество. Все застыли на своих местах и вопросительно, с тревогою переглядываются. На лестнице движение. Тяжелые, медленные шаги.
– Что это?
Входит Царь Голод . Он окровавлен, и измученное лицо его смертельно бледно. На голове острая красная корона; на остриях ее что-то красное, кровавое, будто куски человеческого мяса. Ни на кого не глядя, тяжелыми шагами он проходит в середину залы и стоит некоторое время в позе безысходного отчаяния и тоски. Шепот:
– Что это? Что с ним?
Царь Голод (поднимает голову с незрячими, точно ослепшими глазами и говорит тихо) . Кончено. Они все – внизу лежат. И не поднимутся больше. И я снова – ваш – лакей.
Музыка играет торжественный победный марш.
Опускается занавес .
Картина пятая
Поражение голодных и ужас победителей
Вечерняя кровавая заря. Все небо снизу доверху в молчаливом, бесшумном красном огне – точно залито оно густою темнеющею кровью. И земля со всем, что находится на ней, кажется почти черною. Пустынная, бесплодная местность: ни дерева, ни кустика, ни одного высокого силуэта. Плоско – только посередине, ближе к левому краю, довольно высокий неровный бугорок и на нем большая, длинная, старая пушка на высоких колесах. Опершись на пушку в профиль, лицом туда, куда обращено ее жерло, неподвижно возвышается Царь Голод .
Перед жерлом пушки, теряясь в густых сумерках, лежат трупы убитых. Это голодные. И смутно рисуется над мертвым полем острый силуэт Смерти . Она стоит неподвижно – будто караулит. Позади пушки, на некотором расстоянии, Победители – это те, что в качестве Зрителей являются на суде и потом, в ночь великого бунта, присутствовали в богатой зале. Темными силуэтами тихо проходят. Некоторые группами, прижавшись друг к другу, стоят; их фигуры отчетливо рисуются на фоне заката.
В невольном почтении к Смерти разговаривают тихо, сдержанными голосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15