"Демократические режимы не начинают с запрещения подавленных политических партий. Так поступают авторитарные режимы. Придя к власти, национал-социалисты запретили компартию Германии. Очеловечившийся режим апартеида разрешил недавно компартию… Жест же Горбачева, отказавшегося от ставшей обременительной для его, политического будущего пятнадцатимиллионной массы коммунистов в одну ночь, оставившего их на поругание и бесчестье, есть невиданная в истории низость. Разумеется, не с точки зрения политики, но с точки зрения общечеловеческой морали" (Независимая газета. 1991. 5 сентября).
Сама по себе попытка переворота до сих пор оставляет нас в недоумении: понятна решимость народа защищать свое право на волеизъявление, но непонятна, я бы сказал, агрессивная нерешительность «путчистов», провозгласивших новый курс, но не задумавшихся даже о его претворении в жизнь (это была "искренняя реакция серьезных, но наивных бюрократов, честных русских мужиков, осознавших… в какой страшной опасности находится страна. И попытавшихся единственно доступным им командно-административным способом спасти страну", — по определению Лимонова).
Да, возможно, переворот — следствие стремления самого Горбачева отмежеваться от балласта, которым стал в последние годы партийный аппарат, возможно, та грань противостояния, которая должна была выявить силу не правую, а скорее более мощную… Так или иначе, концентрация власти в руках фракции, именуемой «демократической», накладывает на нее ответственность непомерную. До сих пор ссылаются на грехи семидесяти лет Советской власти, призванной отвечать за экономический спад, национальную рознь (даже не межнациональную — между регионами, а рознь в пределах одних и тех же интегрированных мегаполисов), бедность и нищету старшего поколения, голодные смерти, бесконтрольное казнокрадство, гибель памятников истории и культуры… Ссылки эти теперь воспринимаются более чем несерьезно, сродни столь популярным ранее административным отпискам.
В порыве обличительства Лимонова с его статьями стали расценивать едва ли не наводчиком. Именно так — «Наводчики» — называлась статья В. Оскоцкого в «Огоньке», рассматривающая в том числе и публицистику Лимонова последних лет. Каковы бы ни были оценки его статей, ясно, что Лимонову нельзя запретить открыто высказывать свою точку зрения. Можно препятствовать публикации этой точки зрения, но такое противодействие нельзя считать разумным. Та пропасть, в которую все быстрее скатывается страна, с отсутствием в печати статей Лимонова отнюдь не исчезнет, а значит, придет пора разбираться в причинах наступившего кризиса, не искать уже правых или виноватых, а учиться на собственных ошибках.
Александр Шаталов
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВАРВАРОВ
…Some people arrived from the frontiers,
and they said that there are no longer any barbarians.
And now what shall become of us without any barbarians?
Those people were a kind of solution.
CAVAFY. Expecting the barbarians
…А с государственных границ нам донесли,
что их и вовсе нет уже в природе.
И что же делать нам теперь без варваров?
Ведь это был бы хоть какой-то выход.
Константинос Кавафис. Ожидая варваров (еревод С. Ильинской)
1
Ранним утром 29 сентября 19.. года самолет Аэрфранс 001, аккуратно пролетев положенное количество километров, отделяющих Париж от Москвы, прорезав густые облака, стал снижаться, чтобы затем приземлиться в Шереметьево, но ни аэродрома, ни столицы СССР в нужном месте не оказалось. Сквозь проливной дождь, идущий над территорией Союза Советских Социалистических Республик, пилоты смогли разглядеть лишь белую твердь, напоминающую свежезасохший гипс.
Посовещавшись и придя к выводу, что весь экипаж Аэрфранс не мог одновременно заболеть редкой формой глазной болезни или же вдруг загаллюцинировать, пилоты обратились к приборам. Стрелки индикатора высоты нормально и, по-видимому, безгрешно показывали высоту самолета над белой твердью. Индикаторы широты и долготы свидетельствовали, что самолет находится как раз над аэропортом Шереметьево. И только радио отказывалось поддержать другие приборы — никаких сигналов из аэропорта Шереметьево не поступало. Далекие и слабые, в эфире можно было услышать переговоры над аэропортами ближайших больших городов Европы, однако Москва и ее аэропорт исчезли. Радиозвуков вообще не доносилось с русской земли.
Экипаж решил, что врут индикаторы широты или долготы. "Очень возможно, — сказал главный пилот, — что мы пролетели аэропорт и теперь находимся где-нибудь к северу от Москвы. И, может быть, летим сейчас над соляным озером". Штурман сказал, что он сомневается в том, что за столь непродолжительное время они могли намного отклониться от цели. Плюс он не знает о существовании соляных озер в районе столицы Советского государства. На свой страх и риск, не меняя высоты, не запрашивая Париж, экипаж прогнал Аэрфранс 001 сто километров в южном направлении. Все та же белая твердь просвечивала внизу сквозь легкие волокна облаков. Встревожив пассажиров сообщением о том, что Шереметьево не примет Аэрфранс 001 из-за плохой погоды, и тем успокоив их, командир экипажа положил самолет на обратный курс.
2
В 9.25 утра в аэропорту Шарль де Голль командир экипажа был снят прямо с борта присланными самим Президентом агентами и с полицейским эскортом, с воем сирен, доставлен в Елисейский дворец. Кабинет министров в полном составе выслушал краткое сообщение командира Аэрфранс 001 с недоверием. Начавшийся обмен мнениями был прерван опоздавшим на чрезвычайное заседание специальным поверенным в делах мсье Раймоном Жиру. Мсье Жиру был бледен как аспирин. Он прошел за спину Президента и прошептал ему на ухо: "Мсье Президент… случилось ужасное. Россия исчезла… Снимки американских сателлитов…" Трясущимися руками Жиру разложил перед Президентом фотографии. Президент вгляделся. Когда он поднял голову, взгляд его выражал отчаяние. "Господа министры! Члены кабинета! Присланные нашими американскими друзьями снимки, сделанные с сателлитов над советской территорией, свидетельствуют непостижимое: Союз Советских Социалистических Республик… исчез с лица земли. На фотографиях видна только…" "Белая плоскость, напоминающая свежезасохший гипс…" — перебил Президента командир экипажа Аэрфранс 001. И, испугавшись, замолчал. "Господа члены кабинета, прошу убедиться…" — похоронным голосом объявил Президент и жестом пригласил министров приблизиться к фотографиям. Министры расхватали фотографии.
"Господин Президент…" — начал вошедший личный секретарь Президента, бледный как аспирин.
"Можете объявить всем", — устало разрешил Президент.
"Господин Президент! Господа министры!.. Радиосвязь с Советским Союзом, так же как и телефонная и телеграфная связи, больше не существует. Утренние поезда из СССР, ожидаемые в Польше, Чехословакии и Венгрии, не прибыли к местам назначения и не пересекли границу СССР".
Президент встал с оттоманки. "Властью, данной мне французским народом, я объявляю чрезвычайное положение. Наш ядерный арсенал и обычные вооруженные силы страны должны быть немедленно приведены в боевую готовность. Господа министры, займитесь своими обязанностями в соответствии с планом X. Мсье Жиру, вас я назначаю ответственным за связь с нашими союзниками".
Министры встали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Сама по себе попытка переворота до сих пор оставляет нас в недоумении: понятна решимость народа защищать свое право на волеизъявление, но непонятна, я бы сказал, агрессивная нерешительность «путчистов», провозгласивших новый курс, но не задумавшихся даже о его претворении в жизнь (это была "искренняя реакция серьезных, но наивных бюрократов, честных русских мужиков, осознавших… в какой страшной опасности находится страна. И попытавшихся единственно доступным им командно-административным способом спасти страну", — по определению Лимонова).
Да, возможно, переворот — следствие стремления самого Горбачева отмежеваться от балласта, которым стал в последние годы партийный аппарат, возможно, та грань противостояния, которая должна была выявить силу не правую, а скорее более мощную… Так или иначе, концентрация власти в руках фракции, именуемой «демократической», накладывает на нее ответственность непомерную. До сих пор ссылаются на грехи семидесяти лет Советской власти, призванной отвечать за экономический спад, национальную рознь (даже не межнациональную — между регионами, а рознь в пределах одних и тех же интегрированных мегаполисов), бедность и нищету старшего поколения, голодные смерти, бесконтрольное казнокрадство, гибель памятников истории и культуры… Ссылки эти теперь воспринимаются более чем несерьезно, сродни столь популярным ранее административным отпискам.
В порыве обличительства Лимонова с его статьями стали расценивать едва ли не наводчиком. Именно так — «Наводчики» — называлась статья В. Оскоцкого в «Огоньке», рассматривающая в том числе и публицистику Лимонова последних лет. Каковы бы ни были оценки его статей, ясно, что Лимонову нельзя запретить открыто высказывать свою точку зрения. Можно препятствовать публикации этой точки зрения, но такое противодействие нельзя считать разумным. Та пропасть, в которую все быстрее скатывается страна, с отсутствием в печати статей Лимонова отнюдь не исчезнет, а значит, придет пора разбираться в причинах наступившего кризиса, не искать уже правых или виноватых, а учиться на собственных ошибках.
Александр Шаталов
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВАРВАРОВ
…Some people arrived from the frontiers,
and they said that there are no longer any barbarians.
And now what shall become of us without any barbarians?
Those people were a kind of solution.
CAVAFY. Expecting the barbarians
…А с государственных границ нам донесли,
что их и вовсе нет уже в природе.
И что же делать нам теперь без варваров?
Ведь это был бы хоть какой-то выход.
Константинос Кавафис. Ожидая варваров (еревод С. Ильинской)
1
Ранним утром 29 сентября 19.. года самолет Аэрфранс 001, аккуратно пролетев положенное количество километров, отделяющих Париж от Москвы, прорезав густые облака, стал снижаться, чтобы затем приземлиться в Шереметьево, но ни аэродрома, ни столицы СССР в нужном месте не оказалось. Сквозь проливной дождь, идущий над территорией Союза Советских Социалистических Республик, пилоты смогли разглядеть лишь белую твердь, напоминающую свежезасохший гипс.
Посовещавшись и придя к выводу, что весь экипаж Аэрфранс не мог одновременно заболеть редкой формой глазной болезни или же вдруг загаллюцинировать, пилоты обратились к приборам. Стрелки индикатора высоты нормально и, по-видимому, безгрешно показывали высоту самолета над белой твердью. Индикаторы широты и долготы свидетельствовали, что самолет находится как раз над аэропортом Шереметьево. И только радио отказывалось поддержать другие приборы — никаких сигналов из аэропорта Шереметьево не поступало. Далекие и слабые, в эфире можно было услышать переговоры над аэропортами ближайших больших городов Европы, однако Москва и ее аэропорт исчезли. Радиозвуков вообще не доносилось с русской земли.
Экипаж решил, что врут индикаторы широты или долготы. "Очень возможно, — сказал главный пилот, — что мы пролетели аэропорт и теперь находимся где-нибудь к северу от Москвы. И, может быть, летим сейчас над соляным озером". Штурман сказал, что он сомневается в том, что за столь непродолжительное время они могли намного отклониться от цели. Плюс он не знает о существовании соляных озер в районе столицы Советского государства. На свой страх и риск, не меняя высоты, не запрашивая Париж, экипаж прогнал Аэрфранс 001 сто километров в южном направлении. Все та же белая твердь просвечивала внизу сквозь легкие волокна облаков. Встревожив пассажиров сообщением о том, что Шереметьево не примет Аэрфранс 001 из-за плохой погоды, и тем успокоив их, командир экипажа положил самолет на обратный курс.
2
В 9.25 утра в аэропорту Шарль де Голль командир экипажа был снят прямо с борта присланными самим Президентом агентами и с полицейским эскортом, с воем сирен, доставлен в Елисейский дворец. Кабинет министров в полном составе выслушал краткое сообщение командира Аэрфранс 001 с недоверием. Начавшийся обмен мнениями был прерван опоздавшим на чрезвычайное заседание специальным поверенным в делах мсье Раймоном Жиру. Мсье Жиру был бледен как аспирин. Он прошел за спину Президента и прошептал ему на ухо: "Мсье Президент… случилось ужасное. Россия исчезла… Снимки американских сателлитов…" Трясущимися руками Жиру разложил перед Президентом фотографии. Президент вгляделся. Когда он поднял голову, взгляд его выражал отчаяние. "Господа министры! Члены кабинета! Присланные нашими американскими друзьями снимки, сделанные с сателлитов над советской территорией, свидетельствуют непостижимое: Союз Советских Социалистических Республик… исчез с лица земли. На фотографиях видна только…" "Белая плоскость, напоминающая свежезасохший гипс…" — перебил Президента командир экипажа Аэрфранс 001. И, испугавшись, замолчал. "Господа члены кабинета, прошу убедиться…" — похоронным голосом объявил Президент и жестом пригласил министров приблизиться к фотографиям. Министры расхватали фотографии.
"Господин Президент…" — начал вошедший личный секретарь Президента, бледный как аспирин.
"Можете объявить всем", — устало разрешил Президент.
"Господин Президент! Господа министры!.. Радиосвязь с Советским Союзом, так же как и телефонная и телеграфная связи, больше не существует. Утренние поезда из СССР, ожидаемые в Польше, Чехословакии и Венгрии, не прибыли к местам назначения и не пересекли границу СССР".
Президент встал с оттоманки. "Властью, данной мне французским народом, я объявляю чрезвычайное положение. Наш ядерный арсенал и обычные вооруженные силы страны должны быть немедленно приведены в боевую готовность. Господа министры, займитесь своими обязанностями в соответствии с планом X. Мсье Жиру, вас я назначаю ответственным за связь с нашими союзниками".
Министры встали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79