в этом смысле М. противоположен как дуализму, допускающему два противоположных принципа бытия, так и плурализму, допускающему бесконечное множество качественно различных субстанций (монады Лейбница, "гомойомеры Анаксагора). Как материализм, так и идеализм представляют собой системы монистические. Впервые М. был противопоставлен дуализму Вольфом, который себя причислял к дуалистам. Термин М. получил распространение лишь в применении к гегелевской философии и в особенности в современной натурфилософии (Геккеля, Нуаре и др.), для которых духовное и материальное представляются не самостоятельными началами, а чем-то неразрывным. В этом направлении вновь проявляются древние гидозоистические представления. Таким образом значение термина монизм изменилось. Вольфова школа видела в монизме смешение понятий материи и духа и требовала их разделения; если же в современной философской литературе и восстают против М. (Геккеля), то в сущности лишь для того, чтобы на место натуралистического понимания поставить иной М., исходящий из гносеологических воззрений, по которым материя и дух являются лишь различными сторонами одного и того же бытия, зависящими от субъективного понимания. Не может быть никакого сомнения в том, что истинная философия может быть только монистической: основное требование всякой философской системы заключается в проведении единого начала, и отказаться от этого требования, значит отказаться от возможности понять мир как целое, как космос (порядок). Не всякий М., однако, имеет философское значение. Материалистическому М. вполне справедливо противопоставляют дуалистическое миропонимание, которое, как критический прием, как анализ понятий, имеет полное значение. Но на дуализме остановиться нельзя: поняв различие духа и материи, нужно искать объединения в высшем понятии в идеалистическом М., который субстанциальное значение признает лишь за духом, а в материи видит феномен, всецело объяснимый деятельностью духовного начала. Вся новая философия, начиная от Декарта, шла по этой дороге и нужно полагать, что по этому направлению пойдет и будущая философия, пользуясь результатами идеализма XVII в. и начала XIX в.
Монограмма
Монограмма (от греч. слов: monoV = один и gramma = буква) – знак, составленный из соединенных между собой, поставленных рядом или переплетенных одна с другой начальных букв имени и фамилии, или же из сокращения целого имени. Чаще всего мы встречаем подобные знаки на произведениях искусства. Многие художники, преимущественно живописцы и граверы, выставляли и выставляют их на своих работах вместо подписи. Иногда, для такого обозначения принадлежности работы именно ему, художник помечает ее где-либо, не на особенно видном месте, какой-либо, всегда одной и той же фигурою, напр., изображением крылатой змейки (Л. Кранах), цветка гвоздики (Б. Гарофало), очков (П. Бриль), насекомого ихневмона (Чима де Конельяно), совы и т. п. Существует несколько сочинений, посвященных указанию на важнейшие М. художников; главные в их числе – Ф. Брюильо: «Diclioiinare des Monogrammes» (1817 – 18, 2 т.), его же: «Table generale des monogrammes» (1820) и Г. К. Наглера: «Die Моnogrammisten» (1858 – 76, 5 т.). Должно, однако, заметить, что М. называется, кроме того, начертание вообще всякого имени в сокращенном виде. Сюда, между прочим, относятся вензеля и марки, которыми в Средние века; начиная с VII ст., папы, короли и важные особы скрепляли свои грамоты и которые приказывали вырезать на своих печатях, а также сокращенный надписи, исстари помещаемые на иконах и некоторых предметах церковной утвари. О важнейшей из М. этого последнего рода – М. имени Христова – «М. Иисуса Христа».
А. С – во.
Монодия
Монодия (от греч. monos – один, ode – пение) – одноголосное пение. Мольеровского Альцеста или Грибоедовского Чацкого, или Гоголевского городничего в «Ревизоре» («Чего смеетесь?... над собою смеетесь!»). В особенности процветает этого рода М. в новейшей парижской комедии на «злобы дня» Дюма-сына, Сарду и т. п. Они влагаются в уста так наз. «резонера» комедии, заменившего древний комический хор.
Вс. Ч.
Монолог
Монолог – речь наедине, произносимая действующим лицом в драме, а также рассказ или торжественное обращение к другим лицам. Вообще под М. подразумевается эпизодическое появление в драме отрывков эпического или лирического характера, побуждающих зрителя к некоторому размышлению, к остановке на данном моменте действия. М. не есть неизбежная часть драмы; развитие его представляется неравномерным, отчасти случайным. Древне-классическая драма не способствовала развитию М. Аристотель в своей «Поэтике», говоря о главных элементах драмы, отводит М. последнее место. Он является у древних или в виде монодрамы, или в виде лирических отступлений, вложенных в уста хора (пессимистические размышления о жизни в «Эдипе в Колоне» Софокла), или в виде рассказов так наз. вестников (как в «Антигоне» Софокла). Иногда, впрочем, М. в современном значении слова встречается и в античных драмах. Аристотель жалуется на то, что более ранние поэты зачастую влагали в уста своих лиц М. политического характера, а современные философу драматурги – М. риторические, адвокатского пошиба. Более правильное развитие М. мог получить лишь при смене античной «драмы положения» новейшею «драмою характеров», когда главным содержанием драмы стало действие, происходящее в душе человека. Даже у Корнеля и Расина встречается лирический М., явно противоречащий основам ложноклассической трагедии. Вполне свободно и сознательно пользуется М. Шекспир; в особенности богат монологами «Гамлет». М. «Быть иль не быть» до того часто выделяли из трагедии, что, по замечанию Льюиса, даже актеры перестали обращать внимание на его значение в действии и читают его так, как будто это просто прекрасное рассуждение о жизни и смерти, излюбленное публикою. Верный взгляд на М. выказали в своих драмах Шекспир и Гёте, старавшиеся примирить «драму положения» с «драмой характеров»; М. в этих драмах, как и у Шекспира, никогда не выходит из границ характеристики действующего лица. Напр., лирический монолог Иоанны в «Орлеанской деве» Шиллера («Молчит гроза военной непогоды») есть одно из самых драматических мест трагедии, так как на глазах зрителя из столкновения внутренних чувств долга и страсти возникает как бы ропот против небесных сил, постепенно растущий и достигающий все большого напряжения. При дальнейшем развили лирического элемента в европейской драме М. получил еще более важное значение, особенно в драмах романтиков начала и первой половины XIX в. Так, байроновский «Манфред» состоит почти целиком из одних М.; в «Вильяме Ратклифе» Гейне, трагедиях Грильпарцера, драмах Виктора Гюго М. играет первенствующую роль. Из романтической трагедии М. перешел и в мелодраму. Русская драматургия XVIII и XIX в. отчасти отражала в себе направления европейской драмы и, сообразно этому, менялись взгляды авторов на роль М. В общем, русская драма не злоупотребляет М.: так, в «Борисе Годунове» Пушкина М. не выходит из пределов характеристики, а Островского (напр. в комедии «Не было ни гроша, да вдруг алтын» М. скупца в последнем акте) М. есть в то же время монодрама. В. новейшей европейской драме, под влиянием натурализма уклоняющейся от психологии и незаметно возвращающейся к типу античной драмы (на этот раз роль «рока» играют бессознательные инстинкты, «природа»), М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240