В первом течении можно подметить и материалистческую струю, второе почти целиком проникнуто пантеистическим оттенком, ничего общего с М. не имеющим. Гассенди, стоящий на рубеже между эпохой Возрождения и временем новой философии, является полным восстановителем древнего М., в форме эпикурейской философии. Обыкновенно и Гоббса считают материалистом, но без достаточного основания, ибо Гоббс в двух существенных пунктах отступает от положений М. Во-первых, Гоббс – противник атомистической теории; во-вторых, в теории познания он приближается к субъективизму. По словам Ланге, «Гоббс настолько же возвышается над М., насколько Протагор – над Демокритом». В XVIII в. мы встречаемся с представителями настоящего М. в лице Пристлея, в его сочинении «Disquisitions of matter and spirit», и Гольбаха, сочин. которого: «Systeme de la nature» (1770) считается евангелием М. В грубейшей форме М. выразился у Ламеттри, в его «L'homme machine» (1748). Наконец, в половине XIX в., вслед за развитием естествознания, появляются представители М. (Бюхнер, Фогт, Молешотт, Чольбе и Ноак), которые утверждают, что М. есть единственная философская система, согласная с научными данными и построенная на научной почве. Господство М. в 50-х и 60-х годах совпало с эпохой падения крупных идеалистических систем и пренебрежения ко всякой философии вообще. Усиление философии и психологии с начала 70-х годов уменьшило значение М., который и в XIX ст. является лишь эпизодом, не имевшим большого значения. Особенно важны в этом отношении те заявления против М., которые раздались со стороны представителей частных наук: таковы, напр., брошюры физиолога ДюбуаРаймона «О границах познания природы» и «Семь мировых загадок», в которых он признает, что некоторые вопросы, казавшиеся М. чрезвычайно простыми, не разрешимы (напр. вопрос о возникновении сознания). В новейшее время следует отметить возрождение витализма (напр. речь проф. Бородина, «Витализм и протоплазма», СПб., 1890) и возражения против атомистики известного химика Оствальда («Несостоятельность научного М.»), защищающего несколько туманную теорию энергетики. В общем следует сказать, что М. усиливался в те эпохи развития человеческого духа, когда, почему бы то ни было, падал истинно научный и философский дух, и что, следовательно, М. никогда не играл большой роли в истории философии.
II. Критика
Доводы М. можно рассматривать с различных точек зрения: логической, физической, этической, философской и, наконец, религиозной. Логика не может судить о содержании материалистической теории, но может указать на то, соблюдены ли некоторые формальные требования. Первое, самое общее требование относительно философской системы – это единство. Один принцип должен быть проведен через все части, все положения. Этому формальному требованию М удовлетворяет в такой же мере, как и простоте и наглядности. Однако, это единство и эта простота получаются насильственным способом: пренебрежением к различию понятий. Сильная сторона М. состоит, по-видимому, в его физическом учении, которое сводится к атомистической теории и к механическому мировоззрению. Но механическое мировоззрение не необходимо ведет к М.; можно представить себе мир, в котором разум являлся бы господствующим началом, но для осуществления своих целей нуждался бы в материи. Телеологическое мировозрение предполагает механизм, как подчиненный принцип, но не наоборот. Учение об атомах, т. е. о протяженных, неделимых и абсолютно непроницаемых частицах вещества, отличающихся друг от друга только количественно и производящих чисто механическим путем все явления видимого миpa, привлекает человеческий ум своею наглядностью, но отличается недостатками, на которые философы постоянно указывали. Недостатков два: первый заключается в понятии атома, второй – в невозможности проведения механического мировоззрения через все явления видимого мира, – а в виду этого уничтожается вся польза, которую можно было бы ожидать от атомистики. Протяженность и неделимость суть понятия противоречащие: все протяженное делимо и все делимое протяженно. Атомистическая теория объясняет все явления тем, что отрицает их, утверждая, что в сущности, т. е. в атомах, этих явлений не происходит. Отсюда само собой следует, что никакой опыт не может ни опровергнуть этой теории, ни доказать ее справедливость. Атомы представляют собою лишь олицетворение неизменной сущности вещества; никакой опыт никогда не может показать нам атом. Атомистическая теория предполагает, что понятие пространства, лежащее в основе атома, совершенно просто, недоступно анализу и потому может составлять первичное, непроизводное свойство материи. Так думал и Декарт, но это неверно; помимо сложности идеи пространства (об этом см. Baumann, «Die Lehren von Raum, Zeit und Mathematik in der neueren Philosophie», Берлин, 1868 – 69) следует еще заметить, что в атоме, т. е. чисто пространственном веществе, нет ничего, дающего возможность выйти за пределы атома; атом есть совершенно законченное целое, не нуждающееся ни в чем и не могущее иметь влияния ни на что, вне его лежащее; но без идеи движения и силы построить явления внешнего миpa нельзя – следовательно, атому, вопреки первоначальному определению его, приходится приписать неизвестно откуда взявшееся качество силы и движения. Лейбниц, в критике Декартовского механического миросозерцания, очень хорошо показал, что из идеи протяжения нельзя понять самых простых явлений движения. Итак, атомистика, как философская теория. не выдерживает критики: основное понятиe ее заключает в себе противоречие и постулирует себе качества, которые из основного понятия выведены быть не могут. Как научная гипотеза, атомистика в настоящее время имеет многих защитников (ср. Fechner, «Die Atomenlehre»), старающихся свести к атомистики общие законы природы; однако, и среди ученых стали раздаваться голоса, признающие необъяснимость некоторых явлений с точки зрения атомистики. Напр., Оствальд в «Несостоятельности научного М.» говорит, что обыкновенно не замечают, как много в механическом миросозерцании гипотетического. Не было приведено доказательств тому, что все немеханические процессы, каковы явления теплоты, лучеиспускания, электричества, магнетизма и химического сродства, в действительности суть механическиe. Не удалось объяснить без остатка действительные отношения механической теорией. Если этой теорией не объясняются даже физические явления, то тем менее, конечно, может она объяснить явления биологические и психологические. Предмет физиологии состоит в объяснении общих свойств живых существ; эти свойства, по мнению Клода Бернара, можно свести к пяти следующим: организация, рождение, питание, развитие и (дряхлость, болезнь) смерть; почти также определяет задачу физиологии и Аристотель, который предметом ее считает питание, рост и разрушение. Многие современные физиологи, приверженцы механического миpoсозерцания полагают, что задача физиологии состоит в исследовании физических и химических процессов, происходящих в организмах. Ими руководит мысль, что жизненные процессы в конце концов могут быть сведены к определенному, хотя и весьма сложному, сочетанию (физико-химическому) элементов и что таким образом в жизненных явлениях нет ничего нового, необъяснимого механическим путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240