— Как и все в доме, она спала, — ответила Лила. — Наверное, Никлас решил… что сможет украсть картину… в такое время… когда никто не сможет… с уверенностью сказать… кто именно это сделал.
— Это совершенно недопустимо! — воскликнул маркиз. — Вы должны сказать слугам, чтобы впредь они держали дверь запертой, дабы в дом никто не мог зайти.
— Наверное…'они всегда оставляли дверь открытой… когда погода… жаркая.
— Тогда им пора прекратить это делать! — заявил маркиз.
Он опустился на кушетку рядом с Лилой.
Поймав ее благодарный взгляд, он отметил, что на самом деле ее глаза еще прекраснее, чем они ему запомнились. Она была столь божественна, что с трудом верилось в реальность ее существования.
— Расскажите мне о себе, — попросил маркиз. — Вчера вы говорили так таинственно, что я все время пытался догадаться, почему вы прячетесь в Голландии — и от кого.
— Вы… обещали не… говорить обо мне… когда вернетесь в Англию! — поспешно напомнила ему Лила.
— Я всегда держу свое слово, — непререкаемым тоном произнес маркиз. — Но мне бы хотелось, чтоб вы мне доверились.
Он умолк и сразу же почувствовал, что совершил ошибку: Лила отвела взгляд. Маркиз не сомневался, что она мысленно решила ни в коем случае не доверяться человеку, с которым только что познакомилась, к тому же англичанину.
— Этим утром я был в «Маурицхейсе», чтобы посмотреть на «Головку девушки» Вермера.
— Она прекрасна, правда?
Лила немного помолчала, а потом нерешительно спросила:
— Вы… уже решили, купите ли… этюд?
— Конечно, я его куплю, если он подлинный, — ответил маркиз.
При этом он пытался увидеть выражение ее лица, но девушка встала и, пройдя в другой конец комнаты, остановилась у окна.
Освещенные солнцем, ее волосы обрамляли головку золотым ореолом.
Маркиз подумал, что ее силуэт на фоне деревьев сада превосходит красотой все картины голландских живописцев.
Она прошептала едва слышно:
— Тетя Эдит… очень больна, и… если ей не сделают операцию… она… умрет!
— Я понимаю и дам вам ответ завтра, — пообещал маркиз.
Лила повернулась к окну.
— Пожалуйста, — умоляла она все тем же шепотом, — пожалуйста… купите его… Если она умрет… это будет… ужасно! Ей пришлось… ждать… только для того… чтобы ее пасынок… которого вы только что видели… не смог украсть из дома все, что попадет ему в руки!
— Неужели нет никого, кто помешал бы ему это сделать? — с сомнением спросил маркиз.
— Только его брат… Но он на Яве.
Маркиз стиснул зубы.
— Мне понятна ваша проблема, мисс Кавендиш. Единственное, что я могу вам предложить, это поспешить с операцией. Подлинная эта картина или нет — я с радостью оплачу стоимость операции.
Лила тихо ахнула.
— Вы так добры… и благородны… — сказала она. — Но, конечно… моя тетя… на это не согласится. Она не стала бы обращаться… за подаянием. А это было бы подаяние: ведь… ей нечего дать вам… взамен!
Произнося такие слова, она думала, что, возможно, совершает ошибку. В то же время она знала, ее родители пришли бы в ужас, если б она приняла помощь от незнакомого человека только потому, что он поддался на жалобы о ее несчастьях.
— По-моему, вы жертвуете жизнью вашей тети, проявляя излишнюю щепетильность, — пытался переубедить ее маркиз. — Давайте я поговорю с вашей тетей и объясню: поскольку она англичанка, так же как я, вполне естественно, что я хочу ей помочь!
Лила вздохнула.
— Я просто не могу поверить, что человек способен быть таким добрым и… необыкновенным! — пролепетала она.
И она направилась к маркизу, который по-прежнему сидел на кушетке.
Когда она подошла к нему, их взгляды встретились — и оба почувствовали, что не могут отвести глаз друг от друга.
Но в этот миг небольшие часы, стоявшие на каминной полке, пробили очередные полчаса, и Лила сказала:
— Тетя Эдит обычно спит до трех. Но если вы не можете ждать так долго, я разбужу ее прямо сейчас.
— Нет-нет, ни в коем случае! — остановил ее маркиз. — Мне нетрудно подождать до трех. И пока я буду ждать, можно мне попросить вас сесть рядом со мной и рассказать о себе? Мне это было бы очень интересно!
— Не вижу… причины, — ответила Лила. — Ведь у вас наверняка много всяких интересов!
Маркиз улыбнулся.
— Расскажите мне о ваших родителях, — попросил он.
Каким-то чудом ему удалось коснуться темы, которая была особенно близка Лиле.
Она с гордостью рассказала маркизу, каким отважным был ее отец, ведь он заслужил самый почетный орден — за храбрость! Она рассказала, какой красавицей была ее мать.
— Наверное, вы на нее очень похожи? — предположил маркиз.
— Мне всегда бывает приятно, когда люди так говорят, — призналась Лила. — Но мама была гораздо красивее меня — мне до нее далеко!
Она сказала это с такой очаровательной непосредственностью, что маркиз не стал возражать, хотя был убежден — красивее Лилы быть просто невозможно.
Вместо этого он направил ее на разговор о доме, где они обитали в провинции, пока был жив ее отец.
— А что произошло, когда его убили? — заинтересовался он.
К его изумлению, Лила ничего не ответила.
Когда молчание стало неловким, она посмотрела на часы.
— Через пять минут… тетя Эдит должна проснуться.
— Вы уходите от ответа, — с упреком сказал маркиз. — Я вижу, вы что-то от меня скрываете.
Лила вновь не пожелала ответить, и он произнес с наигранной досадой:
— Вы даже себе не представляете, какое испытываешь раздражение, когда сталкиваешься с задачей, которую невозможно решить, но мысль о которой тебя не оставляет!
Лила нервно засмеялась.
— Я уверена… у вашей милости… есть более интересные вопросы… которыми можно себя занять. Моя история… очень скучна!
Маркизу вдруг пришло в голову: если б эту фразу произнесла какая-нибудь другая женщина, то она не преминула бы сдобрить ее лукавым взглядом, как бы предлагающим собеседнику обратить все свои мысли только к ней.
Но Лила держалась невероятно естественно и просто, и маркиз интуитивно понял: если он попытается сказать ей комплимент, она его не поймет и не примет.
Поэтому он непринужденно спросил:
— Вы впервые оказались за границей?
— О нет! — ответила Лила. — Мама отправила меня в пансион для благородных девиц во Флоренции. А потом, когда она умерла перед самым моим возвращением, мне пришлось остаться там еще на год, на все время траура. Я занималась живописью с преподавателем в галерее Уффици.
Проницательный маркиз сразу почувствовал — Лила о чем-то умолчала.
Только что она рассказывала ему, как небогато они жили — и в то же время после смерти отца она смогла учиться в пансионе для благородных девиц во Флоренции!
Не мог он не обратить внимания и на то, что она училась живописи в самой знаменитой художественной галерее Флоренции.
Лила тоже запоздало поняла, что напрасно рассказала маркизу об этом периоде своей жизни. Испугавшись, как бы он не заподозрил, что «этюд Вермера» на самом деле был ее работой, она поспешно встала.
— Я уверена, тетя Эдит уже проснулась!
Но в эту секунду в гостиную ворвалась горничная баронессы.
— Мисс Лила, идите скорее!
— Что случилось, Гертруда?
— Госпожа… кажется… боюсь… она умерла!
Лила бросилась к двери.
Гертруда быстро поднималась наверх, а она бежала следом за горничной. Маркиз шел за ними.
Когда они оказались на площадке второго этажа, Гертруда открыла дверь спальни баронессы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34