Рокуэйна не колеблясь кинулась между ними.
— Вы не можете убить безоружного че… — крикнула она звонким голосом, но тут же застонала.
Князь не был готов к такому повороту событий и не успел вовремя остановиться.
Кончик рапиры пронзил руку девушки точно на той высоте, на которой оружие должно было войти в грудь маркиза.
Когда Рокуэйна упала, маркиз словно вышел из оцепенения и со всей силой опытного боксера нанес князю мощный удар в челюсть.
Князь упал навзничь, и маркиз, подняв его, выбросил через полуоткрытое окно в сад. На тело князя посыпался град разбитых стекол, маркиз, не обращая на это внимания, повернулся и наклонился над девушкой.
Рокуэйне казалось, что она медленно возвращается обратно из тьмы к свету.
Откуда-то издалека, словно из другого мира, донеслись слова:
— Выпейте это!
Она ощутила, как какая-то жидкость полилась ей в рот.
Жидкость обжигала рот и горло, и хотя девушка пыталась отвернуться, донесшийся откуда-то издалека голос повторил:
— Выпейте! Вам станет лучше!
— Она приходит в себя, милорд, — послышался другой голос. — Ее милость просто упала в обморок.
Затем темнота немного рассеялась, и Рокуэйна почувствовала жжение в груди.
По непонятной причине ей не хотелось открывать глаза, она чего-то боялась.
Затем снова донесся голос маркиза, причем с совершенно новыми интонациями, которых она до сих пор не замечала:
— Очнитесь, Рокуэйна, очнитесь!
Она открыла глаза и увидела лицо маркиза совсем рядом.
Чуть слышно она спросила:
— С вами все… в порядке?
— Только благодаря вам. А теперь я отнесу вас наверх. С минуты на минуту появится доктор.
— Доктор?
И тут она вспомнила, что произошло. Ей показалось, что она вскрикнула, но на самом деле это был почти шепот, когда она снова спросила:
— С вами все в порядке?
— Пострадали, к сожалению, вы, — тихо ответил маркиз.
Он нежно поднял ее на руки, и она увидела, что ее плечо обернуто салфетками с обеденного стола.
Ей хотелось спросить, серьезно ли ее ранение.
Но потом все это показалось не таким важным, потому что в сильных руках маркиза она почувствовала себя чрезвычайно уютно и безопасно.
Прошло несколько часов, пока Рокуэйна окончательно пришла в себя.
Она очнулась после сна, в который погрузилась, когда доктор дал ей выпить какое-то лекарство, чтобы она не чувствовала боли при осмотре плеча.
Теперь она знала, что лежит в своей постели, а ее рука туго забинтована. На ней была ночная сорочка, хотя она не помнила, как ее раздели.
Ей вдруг пришла в голову страшная мысль: а вдруг ее ранение настолько опасно, что повлечет ампутацию руки?
Она вскрикнула и сейчас же ощутила, что рядом кто-то есть. «Должно быть, это Мари», — подумала она.
Не открывая глаз, она шепотом спросила:
— Мне… не… отрежут руку?
— Нет, нет, конечно, нет!
Это был голос маркиза, и когда она открыла глаза, то увидела, что он склонился над ней.
Она удивилась, что разглядела его при свете одной-единственной свечи.
Ей был виден белый воротничок с оборками, и она поняла, что это ночная сорочка и, следовательно, на дворе ночь.
— Рана не опасная — кость не задета, — быстро сказал маркиз. — Я очень благодарен вам, Рокуэйна, за то, что вы спасли мне жизнь.
— Он… хотел… убить вас!
— Он безумец! — сказал маркиз. — Если вам это интересно, то знайте, что он пострадал гораздо больше, чем вы, и, надеюсь, это несколько охладит его пыл!
От снадобья, которое ей дал врач, Рокуэйна чувствовала себя одурманенной, словно в голове у нее вата.
— Я… я рада, что спасла вас, — еле выговорила она и заснула.
Когда она наконец пробудилась, было утро. Мари прибирала в спальне.
Через окно пробивались солнечные лучи, а рядом с кроватью стояла огромная корзина белых орхидей.
— Проснулись, мадам? — спросила Мари. — Я надеюсь, вы чувствуете себя хорошо, чтобы умыться и позавтракать?
— Я… хочу пить.
Мари дала ей холодный лимонный напиток с медом, и она жадно выпила весь стакан. Только теперь Рокуэйна почувствовала боль в плече.
По выражению ее лица Мари поняла, что ей больно, и поспешила сказать:
— Скоро придет врач и сделает перевязку, мадам. Он будет очень доволен, что вы хорошо спали.
— Я и сейчас хочу спать.
Но все же Рокуэйна подчинилась настоятельным просьбам Мари и позволила ей умыть себя и причесать.
Пришел доктор, обследовал рану, предварительно попросив Рокуэйну не смотреть на его манипуляции, а затем сказал в типично французской манере:
— Вы очень, очень красивы, Madame la Marquise, и очень выносливы и сильны, так что ваша рана быстро заживет, и я даже не думаю, что у вас поднимется температура.
— А шрам… останется?
— На вашей белоснежной коже останется лишь крошечное пятнышко, которое всегда будет напоминать вашему мужу о вашей отваге!
Он говорил так, как не стал бы говорить ни один английский врач, и она улыбнулась бородатому французу, когда он поцеловал ей руку и сказал:
— Вы удивительно отважны, мадам, и я почитаю за честь лечить такую прекрасную леди!
После визита врача ее навестил маркиз, и Мари вышла.
Маркиз посмотрел на Рокуэйну, затем сел на край кровати и взял ее за руку.
— Как вы себя чувствуете?
— Все хорошо, спасибо. Доктор сказал, что шрам будет не очень уродливым.
— Как вы отважились на такой поступок? — необычным для него тоном спросил маркиз.
— Я не очень отдавала себе отчет в том, что делаю. Я лишь понимала, что князь не имел права нападать на безоружного человека.
— Если бы не вы, удар, несомненно, пришелся бы мне прямо в сердце. — Он сжал ей руку, добавив: — Я уже приготовился к самому худшему, когда вы неожиданно спасли меня!
— Я рада, очень рада. Невозможно представить, что вы могли погибнуть.
— А разве я какой-то особенный?
— Конечно, а как же! Вы такой смелый, вы всегда побеждаете! Это была бы ужасная смерть или увечье, я даже не могу подумать об этом!
— Благодарю, но, позвольте полюбопытствовать, Рокуэйна, почему вы так говорите?
— Мне… мне просто не хотелось, чтобы вас убили, — сонным голосом сказала девушка.
Она почувствовала, что у нее слипаются глаза, и хотя ей хотелось продолжать разговор с маркизом, она словно погрузилась в ватные облака.
Засыпая, она чувствовала, что он не выпускает ее руку из своей.
Глава 7
— Я хочу встать, — произнесла Рокуэйна. Монахиня, расставлявшая цветы на туалетном столике, повернула к ней спокойное лицо и ответила:
— Доктор разрешил вам сегодня сойти ненадолго вниз. А пока, мадам, вы должны отдыхать.
«Я устала отдыхать», — сказала она про себя, не желая огорчать монахиню, которую доктор прислал ухаживать за ней.
Монахинь было двое. Одна дежурила по ночам, что означало, что больше маркиз не сидел рядом, а другая — днем.
Несмотря на оптимизм врача, в течение двух дней у нее была температура, после чего она чувствовала себя очень ослабевшей.
Но рана быстро заживала.
Девушка смотрела, как монахиня расставляет цветы, а затем спросила:
— А где месье?
— Поехал кататься, мадам.
— Кататься?
— Да, мадам, я видела, как он рано утром уезжал.
Рокуэйна хотела задать еще вопрос, но вовремя спохватилась.
Она собиралась спросить, один ли уехал маркиз.
Затем она с удивлением обнаружила, что этот факт ей небезразличен.
Когда он уезжал по делам, он мог быть и один, но в Буа, или куда еще он поехал кататься, он, несомненно, был с кем-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27