— Что это, Лилиан? Объясни мне, — успокаивающе произнес он.
— Я не была уверена, что ты придешь, — сказала она полным слез голосом. — Ты не знаешь, каково это — быть женщиной и совершенно одной, не иметь рядом мужчины, на которого можно положиться, чувствовать себя жалкой и никому не нужной.
— Не могу поверить, что ты когда-нибудь чувствовала это, — сказал сэр Хенгист неожиданно сухо.
Поняв, что она переиграла, леди Малверн подняла голову с его плеча, чтобы в мягком свете он увидел, как она была прекрасна.
— Спасибо тебе, милый Хенгист, — сказала она, — мне уже лучше. И уже не так страшно.
Она придвинулась поближе. Он с удивлением посмотрел на ее платье. Как будто смутившись от его взгляда, Лилиан Малверн быстро сказала:
— О, прости, что я не оделась, чтобы встретить тебя. Я как раз отдыхала, когда пришло это известие, и мне было не до того. Я осталась в чем была. Я думала только о твоей помощи, о твоей силе.
— Но ты мне так и не сказала, в чем дело, — возразил сэр Хенгист.
Ее губы почти касались его, ей показалось невозможным, чтобы он не поцеловал ее. Но все же он не шевельнулся.
— Я потеряла рассудок, — простонала она, — и мне не собраться с мыслями, чтобы все объяснить тебе.
— Я не могу помочь тебе, пока не узнаю этой истории, — сказал сэр Хенгист.
— Какое успокоение — знать, что ты рядом, — прошептала она.
Она снова положила голову ему на плечо, но затем встала, зная, что он не мог не оценить ее ножек, неожиданно показавшихся из-под платья, и совершенства ее груди, едва прикрытой прозрачным мягким кружевом.
— Так куда же я положила письмо? — сказала она обезумевшим голосом, прикладывая свои длинные пальцы к вискам. — Грум принес его, когда я как раз собиралась переодеться. Ну конечно, оно в моей спальне. Пойдем со мной, Хенгист. Пойдем, и ты поможешь мне найти его, потому что боюсь, если увижу его снова, упаду в обморок, как тогда, когда поняла весь ужас прочитанного.
— Ты интригуешь меня, Лилиан, — сказал сэр Хенгист. Она чувствовала на себе его взгляд и подумала, что его голос чуть понизился, когда он следил за ее движениями.
— Пойдем, ну же, — молила она, — пожалуйста, пойдем со мной.
Она протянула к нему обе руки, как бы желая помочь ему подняться. Когда он сделал это, она придвинулась совсем близко к нему, обняв его, и ее губы оказались в двух дюймах от его.
— Я не понимаю, к чему все это, Лилиан, — сказал он. — Ты не можешь рассказать мне все ясно и толково? Ты вытащила меня с важной аудиенции, на которой меня особенно просили присутствовать.
— Нет, нет, не думай об этом, — молила Лилиан Малверн, и ее пальцы потянулись, чтобы коснуться его рта. — Не думай ни о чем, кроме меня, прошу тебя. Я твой самый старый друг здесь, во дворце, ты же знаешь меня много дольше, чем всех этих высокопоставленных особ. И более того, Хенгист, я — женщина, и ты мне нужен. Чрезвычайно нужен. Я не могу поверить, что ты подведешь меня. — Она нежно коснулась его щеки.
— Ты же знаешь, я помогу тебе любым возможным способом, — сказал он. — Я не забыл, Лилиан, как ты была прелестна и маняща, когда мы впервые встретились.
— Я так изменилась? — чуть слышно прошептала она.
— Нет, — отвечал он, — но…
Она знала, что не должна слушать его оправданий. Если она хочет добиться успеха, ей надо просто затопить его волной своего желания.
— Нет времени для слов, — тихо произнесла она. — Пойдем, я покажу тебе, что меня беспокоит, что так ужасно напугало меня. Я покажу тебе письмо, которое разрушило все мои надежды, дало мне ощущение того, что все мужчины мира против меня, а я слишком хрупка и слишком слаба, чтобы самой постоять за себя.
— От кого это письмо? — спросил сэр Хенгист.
— Я объясню тебе, как только ты возьмешь его в руки, — ответила Лилиан Малверн. — Но сначала мы должны найти его. Пойдем со мной, Хенгист, я не могу оставаться одна.
Она потянула его через комнату и, не выпуская руки, открыла дверь и повела по коридору. Дверь спальни была закрыта. Она распахнула ее, аромат лилий вырвался им навстречу, и она убедилась, как мягко и успокаивающе выглядит комната при свете двух свечей.
Она провела его дальше и повернулась к кровати. Теперь он поймет, подумала она. Теперь слова уже не нужны.
— Хенгист, — нежно сказала она, ее губы приоткрылись. — Хенгист! — и затем ее шепот резко перешел в пронзительный визг, крик ужаса, который эхом разнесся по комнате, потому что на пологе ее кровати, с искаженным лицом и веревкой на шее, висел Джулиан Кирк.
IX
Андора промучилась всю ночь. Ей слышался какой-то голос, который повторял снова и снова: «Ты любишь его! Ты любишь его!»
«Это ложь!» — хотелось ей закричать, но вместо этого с чувством глубокого отчаяния она понимала, что это правда.
Как это могло произойти с ней? — спрашивала она себя. Как ее ненависть перешла в любовь? Теперь она задумывалась, действительно ли она ненавидела сэра Хенгиста. Может быть, он просто задевал ее самолюбие, заставлял чувствовать уязвленной: ведь он подшучивал над ней с первой минуты ее пребывания во дворце.
Так и не заснув, она встала с кровати и подошла к окну подышать свежим воздухом. Но и здесь она не могла освободиться от воспоминаний. Они, как духи, окружали ее везде и всюду.
Она вспомнила, как однажды на рассвете он вышел во внутренний дворик вниз и отвесил ей, как тогда показалось, шутовской поклон: «Приятных снов, Андора!»
Она оскорбилась тогда, но теперь понимала, ее гнев был скорее притворным, а на самом деле ей нравилось его внимание.
— Я не могу понять. Все так запуталось в моем сердце, в олове, а моя гордость… — шептала жалобно она. Но одно она знала: ее любовь вспыхнула, когда он поцеловал ее. Она поняла, что все живописно рассказанное Мэри Говард было правдой. То она начинала задыхаться, то сжималось сердце, и она ощущала, что он завладел всем ее существом. И этот огонь, который растет и поднимается вверх, и каждая частичка ее тела трепещет от восторга! И в это же время она чувствовала себя маленькой и хрупкой и такой зависимой от его сильных рук, от его защиты.
— Это безумие, безумие, — яростно повторяла Андора и, отвернувшись от окна, опять бросилась на кровать, чтобы спрятать свои пылающие щеки.
И все же она знала, что это любовь. Это было нечто такое, от чего нельзя было уйти, отказаться, что-то более сильное и бурное, чем все то, что она испытала за свою короткую, спокойную жизнь.
Ей всегда представлялась любовь мирной и тихой, нежный союз двух близких друг другу людей. Она ни на секунду не представляла, что любовь похожа на шторм, который сбивает тебя с ног и оставляет бездыханной и измученной.
— Он покорил меня. Я его пленница, его раба и как же смогу теперь встретиться с ним?
Одно она знала твердо — никогда, ни при каких обстоятельствах он не узнает об этом.
Она подумала, что, если он догадается, она умрет от унижения. Ведь он презирает ее! Она вспоминала его брань, его насмешки, его едкую, беспощадную иронию. И его поцелуй — не знак любви, а знак предрешения и наказания: «Вы получите его от мужчины, который знает, как надо целовать».
Она никогда еще не испытывала таких мучений из-за противоречий в сердце. Все. Так больше жить невозможно. Она должна ехать домой.
Она больше не могла оставаться в Лондоне, где день за днем она должна видеть сэра Хенгиста.
«Долг превыше всего».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44