Он целует и ласкает ее, одетую в открытое, бесстыдное платье. Они проходят в спальню. Андора видит этот алый страстный рот, обращенный к нему. Эти темные блестящие волосы, украшенные драгоценностями, откинуты назад и касаются его плеча, на котором недавно покоилась и ее, Андоры, голова.
«Если это любовь, — думала она, — дающая невыносимые страдания, тогда небеса говорят мне, что я могу только ненавидеть».
В это утро королева, от чьих зорких глаз ничто не могло укрыться, воскликнула, увидев ее бледность:
— Что с вами, дитя мое? Не больны ли вы гнилой лихорадкой?
Андора покачала головой:
— Нет, ваше величество. У меня просто немного болит голова.
— Могу поклясться, что этот дворец проклят, — сказала королева. — Его стены толстые, полы прочные, но ночные туманы собираются под нашими окнами, и горе всем нам.
— Но я никогда еще не видела, чтобы ваше величество выглядели так хорошо, — заметила мисс Перри.
— Да, я чувствую себя превосходно, — ответила королева. — Я счастлива, а это лучшее лекарство на свете. — Она улыбнулась фрейлинам. — Запомните это, — сказала она. — Счастье делает женщину молодой и прекрасной, дает ей силы любить и быть любимой.
Чуть позже королева написала свою обычную записку лорду Эссексу и передала ее Андоре.
— Беги, моя маленькая деревенская мышка, — сказала она, — и пусть свежий воздух подарит розы твоим щекам.
И вот снова настал ее час, пришло время видеть его, но воля покинула ее. Взяв записку, она вышла из комнаты и пошла по коридору, чувствуя, что если она сейчас не побежит, то не пойдет совсем.
Проходя мимо солнечных часов, где могла встретить сэра Хенгиста, она внезапно поняла, что все время ждала этого мгновения. Несмотря на страх, на внутреннее сопротивление, несмотря ни на что, она хотела видеть его. Ей было нужно только узнать, жив ли он, здоров, знать, что он есть на белом свете, — этого было достаточно. Сами по себе ее ревность и страдания были ничто по сравнению с тем, что увидит его снова. И даже его презрение к ней не вызывало такую боль, как неизвестность и невозможность видеть его постоянно.
Он появился неожиданно, широко шагая по тропинке, и тенистый сад сразу стал маленьким, когда он возник — большой и величественный в своем расшитом камзоле.
Андора чувствовала, что она дрожит, ожидая, пока он подойдет к ней. Она не могла смотреть в его лицо, ее длинные ресницы были опущены, когда она, присев, робко протянула ему записку королевы.
— Благодарю вас, Андора. Ее величество здорова, я надеюсь?
— Ее величество здорова и в прекрасном настроении.
— Хорошо. Передайте ей, что лорд Эссекс особенно беспокоился о ее здоровье.
— Я передам все, что вы сказали, — чуть слышно сказала Андора.
Сэр Хенгист говорил с ней в строго официальном тоне. Его голос был вежливым, но в нем не было теплоты. Он словно окружил себя стальной завесой, которую она не могла преодолеть. Он протянул ей записку от лорда Эссекса.
— Будьте добры передать это ее величеству, — сказал он, и снова его тон был строго официальным. Она почувствовала его нетерпение, он был готов повернуться и уйти.
Она подняла на него глаза, она должна была взглянуть на него, и она увидела, что он внимательно смотрит на нее, словно пораженный тем, что он увидел.
— Вы бледны, Андора, — сказал он совсем другим голосом. — У вас темные круги под глазами. Вы не больны?
— Нет, я… у меня болит голова, вот и все, — отвечала Андора.
— Вы уверены, что нет ничего более серьезного? Ночи могут быть предательскими в это время года. Если вы простудились и вас лихорадит, вы должны обратиться к доктору ее величества.
— У меня все в порядке, — настойчиво повторила Андора.
— Это совсем не похоже на вас — быть такой безучастной, — начал он с неожиданной добротой.
Перемена в его голосе наполнила слезами глаза Андоры, и, к своему ужасу, она почувствовала, что сейчас разрыдается. Его резкость и холодность было намного легче переносить, чем его доброту и участие, причинявшие ей невыносимую боль.
Отчаянно пытаясь сдержать слезы, Андора присела в маленьком реверансе.
— Я… я должна идти, милорд, — нетвердо сказала она, и ее голос дрогнул при последнем слове. Она повернулась, чтобы бежать, но он оказался проворнее и быстро поймал ее за руку.
— Андора, — сказал он. — Что случилось? Не может же это быть из-за того, что я сказал или сделал вчера, так как, клянусь вам…
— Пустите меня! Пустите меня! — вырывалась Андора. Наконец она освободила свою руку. — Вам мало… того, что вы… уже сделали? — Слезы покатились по ее щекам, и она уже не понимала, что говорит. Поэтому она могла только подобрать юбки и убежать от него так быстро, как могла, под защиту дворца. Добравшись до дверей в королевские апартаменты, Андора почувствовала себя в безопасности и попыталась собраться с силами. Затем она вытерла слезы и, войдя в комнату, вручила записку Елизавете, которая быстро открыла ее, даже не взглянув на посыльную.
Андора, решившись, попросила у мисс Перри удалиться и, очутившись в своей спальне, вымыла лицо холодной водой и жестко отругала себя за то, что была такой слабой и вела себя так по-детски. Что он должен был думать о ней, размышляла Андора, если она вырывается и убегает, когда он всего лишь вежливо расспрашивает ее о здоровье?
Может быть, он подумал, что она боится, как бы он снова не поцеловал ее? Ее лицо вспыхнуло при такой мысли. Какой глупой она, должно быть, показалась ему! Он-то привык к искушенным придворным дамам, которые вечером кокетничают и целуются с мужчиной, а наутро забывают его имя.
Почему она не может вести себя как светская женщина, а не как деревенская девчонка? Но беспокойное утро заканчивалось, она должна была вернуться к своим обязанностям. Вот только ее утренняя ложь теперь стала правдой: голова болела невыносимо.
Фрейлины затеяли игру в волан в саду, но Андоре удалось отказаться. Она побрела вверх по лестнице и в углу гостиной нашла мисс Перри, сосредоточенно изучающую свои карты.
— Ты хочешь, чтобы я погадала тебе, дитя мое? — спросила она.
Андора покачала головой. Она слишком хорошо знала, что в ее будущем нет ничего, кроме разбитого сердца и страдания, ничего, кроме одиночества и тоски, потому что без него ее жизнь казалась пустой и бесцельной.
Что бы мне хотелось от жизни, говорила она себе, — это мужа, детей и домик в деревне, где я была бы спокойна и счастлива и забыла бы обо всех интригах и махинациях вокруг трона королевы.
Она представила себе, как сэр Хенгист и слуга несут труп Джулиана Кирка по одному из маленьких проходов, ведущих в сад. Как они ускользают, словно привидения, из дворца и избавляются от тела. Они, должно быть, бросили его в сточную канаву или оставили в каком-нибудь переулке, где его найдут наутро, или, скорее всего, сбросили в реку, и его унесет в море приливом.
Андора содрогнулась и попыталась направить мысли в другое русло. Но было трудно думать о чем-либо другом, кроме сэра Хенгиста и красоты леди Малверн. Все же через некоторое время покой и тишина комнаты, а также запах роз, доносящийся из сада, принесли ей небольшое успокоение. Напряжение чуть оставило ее, и боль в голове уменьшилась.
Она откинулась на подушки кресла, наблюдая, как мисс Перри переворачивает карты, и пытаясь убедить себя, что ужас услышанного и глупость ее поведения скоро забудутся, как все со временем забывается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44