— А мы как рады, ты и представить себе не можешь, — ласково проговорила Лоэлия, беря подругу за руку. — Ну, рассказывай, как ты там.
И Диана принялась рассказывать о себе начиная с того момента, когда они расстались. I ^на поведала обо всем, что произошло с ней за последние месяцы: о трудностях, которые испытала, о вечно недовольной Рут, о ханжеском поведении миссис Шнайбер и высокомерной прислуги. И тут же осеклась. О чем это она тут толкует? Никаких трудностей не было! Жизнь у Шнайберов вдруг предстала перед ней совсем в ином свете, и она начала весело рассказывать об этом семействе Лоэлии и Джеку.
Диана с юмором описывала недостатки своих хозяев. Добродушно и безобидно, как если бы говорила о своих самых близких друзьях, рисовала она их карикатурные портреты.
Джек и Лоэлия так и покатывались со смеху, слушая Диану, и перед ними как наяву вставали картинки незамысловатого быта Шнайберов.
Вот миссис Шнайбер изо всех сил пытается преодолеть морскую болезнь во время путешествия в Монте-Карло, с тем чтобы сфотографироваться у рулевого колеса своей яхты.
Вот Рут бегает по всему Лондону от одного врача к другому, чтобы найти такого, кто избавил бы ее от лишнего веса, а вернувшись домой, тут же начинает усердно поглощать шоколадные конфеты, сводя тем самым на нет все усилия врачей.
Досталось и величавому дворецкому, с полнейшим презрением относящемуся к своим хозяевам, обожающему детективы и позволяющему себе вежливый тон лишь с теми гостями, которые, по его мнению, происходят из знатных семей.
Вместе с Дианой переживали они за мистера Шнайбера, в поте лица добывающего деньги, которые шли лишь па развлечения.
Диана и не предполагала, что умеет шутить беззлобно.
Но именно так она и рассказывала сейчас о Шнайберах, к которым уже успела привязаться.
Диана видела их недостатки. С каждым днем все явственнее вырисовывалась для нее трагедия этой семьи, тщетно мечтавшей попасть в высшее общество. И ей было бесконечно жаль их.
В Лондоне она старалась не обсуждать Шнайберов со своими многочисленными знакомыми.
Она не могла отплатить за их гостеприимство и доброжелательность черной неблагодарностью.
И сейчас, разговаривая с Лоэлией и Джеком, Диана не хотела дешевого сочувствия друзей.
Она впервые обсуждала свою настоящую жизнь и с удовольствием находила в ней забавные стороны.
«Раньше мне и в голову не приходило смеяться над своим теперешним положением», — внезапно подумала она.
И, обращаясь к Лоэлии, заметила:
— Правда, все это забавно? Я имею в виду мою жизнь. И самое интересное, что мне она ужасно нравится.
Говоря это, Диана ничуть не кривила душой.
После чая Лоэлия отправилась в детскую поцеловать на ночь сынишку. Диана сидела перед камином, в котором полыхали мощные поленья. Она то дремала, то просыпалась, думая сама не зная о чем.
На землю спустились сумерки, и дворецкий, убрав со стола, включил ночник.
В Охотничьем доме, как обычно, царили тепло и уют. Казалось, вся атмосфера здесь проникнута безоблачным счастьем, и все, кто попадал в гостеприимное жилище Лоэлии и Джека, словно заражались этим чувством.
Вот и Диане сейчас казалось, что все трудности, которые она когда-либо испытывала, остались где-то далеко, в прежней жизни. Она уютно расположилась на софе, положив голову на подлокотник, а ноги прикрыв теплым меховым пледом. Фокстерьер дремал с ней рядышком, уткнувшись в ее руку своим влажным носом, а большой датский дог лежал рядом с софой и полузакрытыми глазами наблюдал за гостьей. Незаметно для себя Диана задремала.
Снаружи послышался шорох шин по гравию — это подъехала машина. Внезапно распахнулась входная дверь, и на пороге возник какой-то человек. Увидев Диану, он застыл как вкопанный.
Ее как громом поразило — Барри! Тихонько вскрикнув, она поспешила сесть.
И пока она робко улыбалась, не зная, как ей поступить дальше, Барри, удивленно крикнув: «Диана!», бросился ей навстречу, протягивая руки.
— Почему ты меня не предупредила, что Барри собирается приехать на выходные? — спросила Диана Лоэлию на следующий день, когда они, облокотись о перила загона, наблюдали за тем, как Джек и Барри обучают молодых пони брать препятствия.
— Я и сама не знала, — ответила Лоэлия. — Видишь ли, Барри считает наш дом своим. Приезжает и уезжает, когда ему вздумается. Мы с Джеком выделили в западном крыле дома две комнаты исключительно для него.
Мы никогда не селим там других гостей и не убираем из них Барриных вещей. Он это знает, поэтому и не уведомляет о своем приезде. Мы его любим, да и Джеку необходима его компания. Посмотри, он весь так и светится.
— Видишь ли, Диана, — продолжала Лоэлия, — любящей женщине всегда кажется, что она не дает своему мужу возможности насладиться свободой, которой он безгранично пользовался до женитьбы.
Раньше Джек и Барри были просто неразлучны, и я чувствую иногда, что мужу очень хочется отправиться с ним в какую-нибудь увлекательную экспедицию.
Конечно, он никогда не оставит меня одну, но я уверена, если бы у него была возможность, он обязательно отправился бы исследовать еще не изведанные земли. Не хочу сказать, что Джек жалеет о своей женитьбе. Он очень счастлив. Кроме того, просто обожает Робина.
Но Джек не был бы самим собой, если время от времени не ощущал бы манящего зова дороги, не мечтал о путешествиях и свободе. Дома у него всегда есть чем заняться, но иногда, мне кажется, он немного завидует Барри.
Поэтому, если я вижу, что каким-то образом могу, так сказать, облегчить наши узы, какими бы сладкими они ни казались, я это делаю с удовольствием.
— И правильно! — подхватила Диана. — Если я когда-нибудь и выйду замуж, в чем я, правда, сильно сомневаюсь, мне не удастся стать такой проницательной, как ты, Лоэлия.
— И вовсе я не проницательная, — отмахнулась она. — Просто я люблю Джека больше всех на свете. А когда по-настоящему любишь, тебе хочется отдавать, отдавать и отдавать, ничего не требуя взамен. Мне кажется, любая женщина готова, если потребуется, пожертвовать для своего любимого всем.
— А как ты думаешь, мужчины тоже испытывают подобные чувства? — спросила Диана.
— Наверное, да, — ответила Лоэлия. — Во всяком случае, когда мужчина любит женщину, ему хочется ее защитить. И не только от напастей, которые могут ее подстеречь, но и от самого себя. Понимаешь, что я хочу этим сказать?
— Человек счастлив лишь тогда, когда он любит бескорыстно, — продолжала она. — Никогда не поверю, что мужчина, способный подорвать репутацию женщины или обесчестить ее доброе имя, любит ее. Если он действительно испытывает нежные чувства, никакой защиты от этого мужчины никогда не потребуется. А самое главное, если любишь человека, то думаешь в первую очередь о нем, а не о себе.
Диана молчала, глядя, как искусно управляются оба всадника со своими лошадьми, и раздумывала над словами Лоэлии.
День стоял солнечный, ясный, в воздухе чувствовался легкий морозец. С холмов подул холодный ветер. Покружившись вокруг дома, он умчался в лес.
Высоко над головами летели друг за другом три утки. Сделав несколько кругов над озером, они наконец сели на воду. В парке с громким лаем носились собаки.
Барри с непокрытой головой заставлял своего пони брать все новые и новые препятствия и настолько мастерски все это проделывал, что даже старик конюх не выдержал и принялся расхваливать его на все лады.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41