«Ма», похоже, считала все это в порядке вещей, и, с ее точки зрения, субботняя ночь была самой лучшей, ибо выручка была намного больше, чем в другие вечера, хотя порядок с трудом удавалось поддерживать.
Но однажды вечером дело зашло слишком далеко. Какой-то футбольный клуб что-то праздновал, и большое количество его членов, уже сильно на взводе, появились в «Фонарике» около половины первого, когда другие бары в округе уже были закрыты.
Едва добравшись до «Фонарика», они ринулись в бар и пьянствовали там, вопя и распевая песни.
Танцевальная площадка была забита танцующими. Поблизости отмечали свадьбу, и шафер с распорядителями привели целую компанию, в том числе несколько женщин.
Кое-кто из этой компании потанцевал с платными девушками, но хотя среди них было множество одиноких мужчин, за стол партнерш не пригласили, и те по окончании танца разошлись по своим углам.
И тут из бара на площадку вышел один из футболистов.
Он заприметил танцевавшую девушку из числа свадебных гостей и принялся ее обхаживать.
Ее кавалер сердито протестовал, но футболист, игнорируя его, продолжал тащить девушку в круг.
Поднялся крик, толкотня, девушка завизжала, кавалер ударил футболиста, и тот рухнул на столик, заставленный бутылками и стаканами.
После этого в клубе начался ад кромешный. В драку, казалось, ввязались все.
Футбольная команда, горя желанием помочь другу, уложила нескольких чужаков. Шум стоял ужасающий, женщины визжали, мужчины орали.
«Ма» и бармен метались взад-вперед, пытаясь растащить дерущихся, но никто их не слышал.
Фиону зажали в углу с двумя другими партнершами. Они попытались отгородиться диваном от напиравшей толпы, которая крушила и переворачивала столы и стулья.
По лестнице затопали полисмены.
Служители закона решительно и сурово в кратчайшие сроки очистили помещение.
Пару-тройку мужчин арестовали, одного, сильно поранившегося, отнесли наверх и позже увезли в машине «скорой помощи».
Пока полиция занималась своим делом, рядом крутилась «ма», оживленно объясняла, возмущалась, но никто не принимал ее всерьез.
Наконец зал опустел, девушек отпустили домой, а «ма» и еще кое-кого забрали в полицейский участок.
Глэдис пожала плечами, выйдя с Фионой под моросивший дождь.
— Дождик! — сварливо пожаловалась она. — Не знаю, что ты думаешь по этому поводу, но, по-моему, кэб брать не стоит. Ты ведь опять без работы, моя дорогая.
— Ты хочешь сказать, что клуб завтра вечером не откроется? — встревоженно спросила Фиона.
— Нет, конечно, — ответила Глэдис. — Думаешь, ей позволят работать при таком количестве спиртного, проданного в неположенное время? Ей придется посидеть в тюрьме, прежде чем начинать все сначала.
— Сколько дадут? — полюбопытствовала Фиона.
— Месяцев шесть, я думаю, — предположила Глэдис. — У нее это будет уже третий или четвертый срок.
Остаток пути они проделали в мрачном молчании, тонкие матерчатые туфли их промокли, следы завивки на волосах Глэдис были уничтожены дождем.
— Господи, ну и жизнь! — заметила Глэдис, добравшись домой. — Иди лучше сегодня ко мне, Фиона. Сэкономишь свои два с половиной шиллинга.
Фиона с благодарностью согласилась, а страх перед завтрашним днем снова охватил ее.
Через неделю Фиона опять оказалась с шестью пенсами.
Глэдис тоже нелегко приходилось, и, чтобы платить за квартиру, она уходила по вечерам на заработки, в которых Фиона не хотела участвовать.
— Я не могу, Глэдис… просто не могу, — твердила она в ответ на настойчивые приглашения подруги. — Лучше умру с голоду.
— Не вижу смысла морить себя голодом только из-за того, что когда-то ты была влюблена в парня, с которым теперь не встречаешься, — заметила Глэдис. — Когда-нибудь все равно этим кончится, только к тому времени ты совсем скатишься вниз и уже не сможешь назначить цену. Ты, по-моему, просто дурочка.
Зная взгляды подруги, Фиона не стала ей говорить, что уже скатилась до последнего шестипенсовика.
В течение двух предыдущих ночей Глэдис была нужна спальня, и Фионе пришлось платить за постель на чердаке.
Хозяйка скостила цену до двух шиллингов, но на меньшее не соглашалась.
Фиона умоляла еще сбавить, но та оставалась непреклонной к ее мольбам.
Фиона понимала, что сегодня спать там не сможет, и снова отвергла приглашение Глэдис пройтись с ней по Тоттенхем-Корт-роуд и Шефтсбери-авеню.
Она решила погулять до четырех или до пяти утра. Наверняка Глэдис к тому времени освободится, можно будет пробраться к ней в комнату и поспать оставшиеся ночные часы.
Все, что у Фионы было, уже перешло к скупщикам, даже последний приличный комплект нижнего белья, и сейчас, когда она шаталась по улицам, холодная сырость пробиралась под тонкий плащ и шифоновое платье.
Она брела вниз по улице, заглядывала в витрины магазинов и размышляла, как убить время до четырех утра.
Минуло всего только девять, а денег, чтобы купить еду, у нее не было, она оставила мелочь себе на чашку кофе, но решила выпить его попозже.
Через час, оказавшись на набережной, она бесцельно бродила, надеясь найти скамейку, на которой можно было бы отдохнуть, но все было занято такими же людьми, которые также хотели немного поспать.
Начался дождь, сначала туманная морось, которая перешла потом в сильный ливень. Фиона попробовала укрыться на станции подземки, но вход уже был закрыт.
Она двинулась дальше, прошла Сити, свернула на пустынную улицу за гигантскими складами.
Сквозная арка в конце улицы вела в очень узкий проезд, а под этой аркой она обнаружила небольшую нишу.
В нише царил почти полный мрак. Уличных фонарей было мало, стояли они через большие промежутки, движение ночью почти прекратилось, а склады вокруг были обнесены решетками и заперты до утра.
Фиона встала, дрожа, прислонилась к холодным камням, надеясь, что дождь скоро кончится и можно будет выйти на свет. Здесь было очень уж одиноко, и она чувствовала себя совсем маленькой и раздавленной.
Казалось, прошли годы с тех пор, как она на балконе дома Кэри под звездами рассказывала Джиму о своей любви и о том, что больше ни один мужчина никогда не будет ей нужен.
Оглядываясь теперь на прошедшие месяцы, она думала о мужчинах, которые добивались ее расположения и получали отказ.
Странно, но никто из них надолго в ее памяти не запечатлелся. Фиона прикинула, смогла бы она узнать кого-то из них при встрече, и пришла к выводу, что вряд ли смогла бы.
Мужчины, веселившиеся и танцевавшие с ней, которые добродушно угощали ее напитками, вспоминались быстрее, чем те, кто просил большего.
В тот самый момент, когда она чувствовала во время танца, что партнер хочет не только повеселиться в ее компании, Фиона инстинктивно выбрасывала его из головы и старалась поскорее отделаться от него.
Что бы ни случилось, ни одному мужчине не удалось заставить ее забыть любовь, которую она испытала однажды, — любовь к Джиму.
«Что бы со мной ни случилось», — повторила про себя Фиона и попыталась представить, скоро ли это «что-то» случится.
Сквозь шум дождя, который лил непрерывным потоком, словно и не собирался заканчиваться, послышались шаркающие шаги, из-за угла вынырнула темная фигура.
Фиона плотней вжалась в стену. Это было несчастное существо, тоже искавшее кров, — мужчина в отрепьях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39