Зимой он руководил конюхами в крытом зале, а летом прелестный маленький открытый ипподром, расположенный за конюшнями, был местом, где он проводил многие часы, обучая не только лошадей, но и наездников.
– Я велел, чтобы отремонтировали барьеры, – сообщил Кандиде лорд Манвилл. – И Гартон сказал, что специально для нас обновили яму с водой.
– Для Пегаса это будет что-то новое, – сказала Кандида. – Он никогда раньше не прыгал через ямы с водой. Мне будет обидно, если у него не получится.
– Получится. Я уверен, – заявил лорд Манвилл.
Кандида повернулась к нему, ее глаза возбужденно сияли, губы слегка приоткрылись, и у него уже в который раз за последние несколько дней мелькнула мысль, что она одна из самых прелестных женщин, которых он когда-либо видел.
Он постоянно наблюдал за ней и почти бессознательно ставил ей маленькие ловушки, чтобы проверить, не являлись ли ее мягкость и доброта лишь фасадом. Но она, как и ее конь, была безупречна.
«Должно быть, в ней есть благородная кровь», – думал он и не мог не сравнивать ее с породистыми, чистокровными лошадьми, на которых она скакала так бесстрашно и с такой грацией, что ей могла бы позавидовать любая наездница, какой бы опытной и искусной она ни была.
Очень удивляло лорда Манвилла и то, что, несмотря на мягкость Кандиды в обращении с лошадьми, они не злоупотребляли этим и никогда не выходили из повиновения.
Он много раз видел женщин на лошадях и уверовал в то, что наездницы, жестоко обращаясь со своими животными, действовали правильно, что только таким методом можно было объездить и обучить лошадь. Теперь же он начал сомневаться в этом.
«Может быть, это какая-то странная, экзотичная причуда их характера? – спрашивал себя лорд Манвилл. Очень уж резок контраст: они так милы и покорны в постели – и почти маниакально жестоки к животным, на которых ездят».
Кандида же была совершенно иной, настолько иной, что он даже для себя не мог сформулировать, какие чувства испытывает к ней. Она делала все, о чем он ее просил, и была так завораживающе мила с Адрианом, что лорд был уверен: парень уже по уши влюблен в нее.
И все же он чувствовал какую-то неудовлетворенность, но не мог объяснить почему.
Лорд Манвилл наблюдал за ней, вслушивался в ее слова, думал о ней и, хоть она казалась такой открытой, откровенной, непосредственной, был убежден, что на самом деле она обманывает его. Он сказал себе, что с ней надо держать ухо востро, и тут же рассмеялся над этой очевидной нелепостью.
Она была всего лишь молоденькой девушкой и как нельзя лучше подходила для Адриана. Снова и снова лорд Манвилл поздравлял себя с тем, что умудрился найти такую прелестную наездницу для своего подопечного, и все же недоумевал, почему его план, уже, казалось бы, осуществившийся, не принес ему удовлетворения.
Они доехали до дома, и Кандида, спустившись с коня, поднялась к себе, чтобы переодеться. До обеда оставалось полтора часа. На лошадей они снова сядут лишь после двух часов дня.
Ее, как обычно после верховой езды, ждала приготовленная горничной ванна. В воду был добавлен ароматный шампунь, а полотенца пахли лавандой. Вытираясь, Кандида подумала, что еще никогда не жила в такой роскоши.
Она не только наслаждалась комфортом, но и восхищалась красотой самого поместья Манвилл.
Сады, утопавшие в цветах, красота ее спальни, где стояла огромная кровать с пологом на четырех столбиках и висели портьеры, вышивка на которых была сделана еще во времена Чарлза Великого; зеркало с позолоченными купидонами; мебель, покрытая инкрустацией и отполированная воском; стоявшая возле кровати ваза с первыми летними розами, будто сделанными из розового бархата, – все это приводило Кандиду в восторг.
– Я счастлива! Я счастлива! – вслух произнесла Кандида и вдруг почувствовала, что ей необходимо срочно увидеть лорда Манвилла, быть с ним.
Она не пыталась объяснить себе этого чувства, но знала лишь, что должна торопиться. Песчинки времени падали и падали, она не должна терять ни единого мгновения этого волшебного чувства, которое обнаружила в себе.
Горничная застегнула на ней платье из темно-зеленого шелка с бесчисленными кружевными оборками на широкой юбке. Кружева были также на коротких рукавах с буфами и по линии выреза.
Когда Кандида жаловалась, что вырез слишком глубок, миссис Клинтон и мадам Элиза лишь посмеивались над ее недовольством. Сейчас ей снова захотелось, чтобы вырез был выше, но вскоре она забыла об этом.
Ей хотелось быстрее спуститься вниз, увидеться с лордом Манвиллом, и, едва дождавшись, пока горничная закончит приводить в порядок ее золотистые волосы с огненно-рыжими вкраплениями, она выскочила из спальни и побежала вниз по главной лестнице, направляясь в библиотеку.
Открыв дверь, она испытала разочарование: комната была пуста. Кандида подумала, что он, наверное, снова куда-нибудь вышел, и тут вспомнила, что обещала Адриану поискать книгу греческих поэм, которая должна была стоять где-то в библиотеке.
Названия она не помнила, но Кандида была уверена, что непременно узнает обложку, как только увидит ее.
Она обвела взглядом заставленные полки и на самом верху увидела, как ей показалось, нужную книгу. Из другого конца комнаты она притащила тяжелую лестницу красного дерева.
Взобравшись, Кандида взяла книгу с полки, но обнаружила, что это не та, которую она искала. Все же книга показалась ей интересной.
Она листала страницу за страницей, когда услышала, как открылась дверь позади нее, и, взглянув вниз, увидела лорда Манвилла. Он тоже переоделся и выглядел чрезвычайно элегантно. Она почувствовала, как сердце ее забилось быстрее в приятном волнении, и, держа книгу в руке, начала спускаться.
– Что вы искали так высоко? – спросил лорд Манвилл с ноткой веселья в голосе. – Что, чем труднее плод сорвать, тем он слаще?
Кандида уже добралась до середины лестницы. Она повернула голову, чтобы улыбнуться ему, и, оступившись, потеряла равновесие. Какое-то мгновение она пыталась удержаться, а затем не то упала, не то соскользнула прямо в его руки.
– Вам надо быть осторожнее, – заметил он. – Вы могли ушибиться.
Он взглянул ей в лицо. Кандида вдруг почувствовала, с какой силой он держит ее, осознала, что они стоят очень близко друг к другу. Ее голова была на уровне его плеча, и, когда она подняла глаза, их взгляды встретились.
Окружающий мир как будто исчез, и они остались вдвоем. Между ними словно пронеслось что-то волшебное и совершенно необыкновенное – столь необыкновенное, что Кандида затаила дыхание и не могла пошевелиться.
Его руки напряглись, и она, вся трепеща, почувствовала его губы рядом со своими.
Затем она, должно быть, пошевелилась, потому что услышала тихий звук, который разрушил охватившее их очарование и отвлек ее внимание. Оказалось, кружево на ее платье зацепилось за лестницу. Быстро, чувствуя робость и боясь собственных чувств, Кандида высвободилась из его объятий.
– О, я… порвала свое… платье! – тяжело дыша, воскликнула она, и звук ее голоса даже ей самой показался странным.
– Я дам вам другое.
Он не отрывал глаз от ее лица и говорил как-то механически, будто не думая. Кандида отцепила платье от лестницы.
– Я не могу… позволить вам… это, – ответила она. – Это было бы… нехорошо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54