Возвращаться туда мне не хотелось, и посмотрела в другую сторону. Но сколько я ни напрягала зрение, я ничего не могла разглядеть, кроме бескрайней рыже-серой пустыни с одиноко торчащими скалами. Я наметила как ориентир одну из них и, спустившись со скалы, пошла к ней.
Так я брела от скалы к скале не знаю сколько дней, очень долго. Есть мне не хотелось, да и нечего было тут есть, спать я боялась, только иногда падала от усталости, лежала некоторое время без движения и мысли, а потом снова поднималась и тупо, упрямо заставляла себя идти, а куда и зачем – не знала сама.
Однажды все изменилось. Мрачные скалы сблизились и превратились в стену неприютных гор с узкими туманными ущельями между ними: из ущелий тянуло холодом.
«Может быть, впереди вода?» – подумалось мне, и я пошла чуть быстрее.
Холод становился сильнее, сквозняки из ущелий пронизывали меня насквозь, я замерзала на ходу, но зато тоскливый зудящий звук, изводивший меня столько времени, теперь заглушался завываниями ветра в скалах. Я выбрала наугад одно из ущелий и пошла по нему.
Тропы не было, но под ногами угадывалось русло пересохшего потока: острые обломки лавовых пород сменились обкатанными валунами. Идти по ним было нелегко, приходилось перепрыгивать с камня на камень, а тяжелое тело меня не слушалось, и я то и дело проваливалась в щели между камнями.
По мере того, как поднималось сухое русло, ветер стихал, и наконец, затих совсем.
Ущелье кончилось, выведя меня в распадок между двух темных хребтов, вершинами уходивших за тучи.
В абсолютной тишине передо мной лежало застывшее горное озеро, промерзшее насквозь: даже видны были черные валуны на его дне. На поверхности льда я увидела множество темных фигур, которые сначала приняла за разбросанные по льду большие камни: подойдя к берегу, я разглядела, что это не валуны, а вмерзшие в лед неподвижные тела людей, тысячи и тысячи мертвых тел мужчин и женщин.
Я постояла в нерешительности на берегу, а потом осторожно спустилась на скользкий лед. Ближе всех ко мне ничком лежала молодая женщина; ее рыжие крашеные волосы были откинуты на спину, виднелось белое ухо с большой пластмассовой серьгой и часть пухлой, грубо нарумяненной щеки.
Я нагнулась и тронула ее за плечо, и, к моему удивлению, она повернула голову и посмотрела на меня одним глазом, вокруг которого расплылись тушь и зеленые тени.
– Тебе что, места не хватает?.. – спросила она тихим сиплым голосом. Я увидела, что шея у нее неестественно вытянута, а на шее видна глубокая синяя борозда, – след от веревки? Я попыталась ее поднять, но тут же поняла, что это невозможно: вся нижняя часть ее тела превратилась в лед и сплавилась в одно целое со льдом озера.
– Не тронь меня, уйди… Отойди подальше и ложись. Места всем хватит. Ложись и ни о чем не думай. Здесь конец всему. Ложись…
Я оставила ее лежать и пошла дальше, разглядывая вмерзшие в лед фигуры. Чем дальше я отходила от берега, тем больше встречала полностью превратившихся в лед людей. Но некоторые еще были способны разговаривать. Они открывали глаза, медленно поворачивали головы и следили за мной.
Вокруг шелестели их слабые голоса:
– Не ходи тут, не тревожь нас… Ложись и спи… Оставайся с нами… Все кончено… Только здесь желанный покой… Некуда боль ше идти…
Да, здесь хорошо, здесь нет ни воющего ветра, ни противного, нагоняющего тоску зудения. Но почему это мне некуда больше идти? Я знаю, что мне надо идти, и я буду идти.
С трудом отрывая примерзающие ко льду босые ноги, я повернула к берегу. Голоса вокруг разочаровано зашуршали:
– 3-з-ря уходиш-ш-шь… Вернис-с-сь…
Выбравшись на берег, я пошла к стене черных скал. Я не помнила, с какой стороны вышла к озеру, и мне было все равно, куда идти, но от этого озера надо было убираться подальше, это сознавал даже мой сонный заледеневший разум.
Я тащилась вдоль черной стены уродливых скал, ища выхода. Мне почудилось какоето движение на озере. Оглянувшись, я увидела, что на льду появились два странных огромных валуна. Они двигались от тела к телу, а после них оставался пустой лед. Мне показалось, что они направляются в мою сторону, и что-то в их движении мне показалось угрожающим. Я стояла и старалась понять угрозу, а они ползли ко мне. Вскоре их стало видно во всех подробностях: это были два чудовищных слизняка из темного льда с безобразными рыбьими мордами и выпученными немигающими глазами. Проползая по телам вмерзших в лед людей, они вбирали их в себя и становились все толще и толще.
Бежать я не могла, но и стоять на месте мне совсем не хотелось. Я отвернулась от них и пошла к скалам, уже не замедляя шага. Чтобы двигаться скорее, я стала на ходу размахивать руками. Я не оглядывалась, но слышала за спиной ледяное шуршание, какое бывает, когда по реке идет шуга – мелкий осколочный лед.
Искать ущелье, по которому я пришла сюда, было уже некогда, и я свернула в первое же, какое смогла различить среди скалистых пиков.
Мне повезло: как только я завернула за угол, я увидела широкую грунтовую дорогу, идущую довольно круто вниз. Вскоре холодное дыхание озера осталось позади, идти стало легче.
Через некоторое время мне навстречу стали попадаться одинокие путники. Лица у них были сонные, а глаза пустые, как окна с выбитыми стеклами. Они шли, опустив головы и волоча ноги, молча обходили меня, старательно избегая встречаться со мной взглядом. Только один из них остановился и спросил:
– Далеко ли до Озера отчаяния?
Я ответила, что как раз иду оттуда и что ходить туда не стоит, – это опасное и гиблое место.
– Глупая! Ты не знаешь, ОТКУДА мы идем! – и он побрел дальше.
Через какое-то время я снова вышла на равнину, скалы остались позади и вдали стала различима черная лента, похожая на мокрое асфальтовое шоссе, и множество суетившихся возле людей. Я ускорила шаг, и вскоре грунтовая дорога подошла к строящейся дороге. Покрыта она была не асфальтом, а грубо обтесанными плитками черной лавы.
Люди, похожие на заключенных-доходяг, строили эту дорогу. Одни обтесывали молотками и зубилами квадратные черные плитки, другие подтаскивали их на носилках к дороге, третьи укладывали их и вбивали большими молотками в полотно дороги. Стучали молотки, грохотали камни, сбрасываемые с носилок, раздавались грубые начальственные окрики присматривающих за ходом работ.
– Куда ведет эта дорога? – спросила я строителей.
– К Озеру отчаяния.
– А откуда она идет?
– От Озера отчаяния.
Я махнула рукой на этих идиотов и отправилась по дороге.
Ступать по гладким плиткам было, конечно, легче, чем по камням и песку с золой.
Много дней мне никто не встретился, никто не догнал меня, все время я шла одна и одна.
Наконец, вдали я опять увидела людей, суетившихся у конца черной дороги, обрывавшейся прямо в пустыню: опять одни подтаскивали камни на носилках, другие их укладывали, а в стороне обтесывали зубилами и молотками каменные плитки.
– Куда ведет эта дорога? – спросила я.
– К Озеру отчаяния, – был ответ.
Кольцевую они строят, что ли? К Озеру отчаяния мне идти совсем не с руки, а больше ни в ту, ни в другую сторону по дороге никуда не придешь. Меня это так раздражало, что захотелось набрать камней и швырять ими в тупоголовых строителей, пока не поумнеют и не научатся отвечать на вопросы умных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44