Запуская руку в государственную казну или принимая подношения с мест, они не прочь были при этом ещё и повыпендриваться.
26 ноября 1980 г. Щёлокову исполнялось 70 лет. Подарок для Министра внутренних дел СССР, члена ЦК КПСС, Героя Социалистического Труда, кавалера орденов Ленина, Красного Знамени, Октябрьской Революции, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и других наград, конечно же, не мог быть заурядным. А посему с ведома Щёлокова и Чурбанова работники ХОЗУ МВД подобрали в Гохране золотые часы марки «Налпако» с золотой бортовой цепью. Их передали на Московский экспериментальный ювелирный завод для реставрации, оттуда 20 ноября 1980 г. часы поступили в магазин «Самоцветы», а 21 ноября 1980 г. были приобретены работниками ХОЗУ МВД по цене: часы – 2 300 руб., цепь – 1 700 руб. Конечно, стоимость их, как и других изделий, которые любили выбирать себе вожди в Гохране, явно занижена.
26 ноября 1980 г. Чурбанов вручил часы и цепь Щёлокову, а 28 декабря 1980 г. утвердил фиктивный акт о том, что часы за 4 000 руб. подарены МВД… кому бы вы думали? – Густаву Гусаку! Этот эпизод подробно описан в приговоре Верховного суда СССР по делу Чурбанова. Сам Чурбанов подтвердил, что в день 70-летия Щёлокова вручил ему золотые часы и цепь, приобретённые работниками ХОЗУ, а позднее подписал акт об их списании якобы на подарок Гусаку. Он также отметил, что у него был доверительный разговор со Щёлоковым, и тот сам намекнул ему, что неплохо бы в качестве подарка приобрести ему хорошие старинные часы.
15 мая 1984 г. по этому поводу в качестве свидетеля был допрошен и Щёлоков, который подтвердил, что Чурбанов преподнёс ему золотые часы и цепь. Но выдать их отказался, заявив, что эти часы с цепью он потом «подарил другому лицу, имя которого называть не считает удобным». Щёлоков разыграл благородное недоумение и по поводу того, что уворованные в государственной казне часики списали на Гусака: «О передаче золотых карманных часов тов. Густаву Гусаку по случаю его дня рождения через министра внутренних дел ЧССР тов. Обзина мне ничего неизвестно, и этот акт я увидел впервые сегодня на допросе…»
Однако бывший начальник ХОЗУ МВД генерал-майор В. Калинин, под непосредственным руководством которого осуществлялось казнокрадство, был более откровенен на следствии: «После получения часов я был вызван к первому заместителю Министра внутренних дел Чурбанову, который мне сказал передать ему эти часы с цепочкой, он будет делать подарок министру. Я спросил, на кого списать, он ответил: „На наших демократических друзей“. Я пошёл к Щёлокову, доложил. Он мне сказал: „Ну, если хочет подарить Чурбанов, пусть дарит“. Я вернулся к Чурбанову, и он предложил мне списать часы с цепочкой на подарок Генеральному секретарю ЦК КПЧ, Президенту ЧССР Густаву Гусаку от МВД СССР. Акт на списание с этой формулировкой был утверждён Чурбановым».
Нет в живых Щёлокова, Гусака. Нет в государственной казне и старинных золотых часов. Растащены антикварные предметы, произведения живописи, иконы и многие другие ценности из нашего национального достояния. Разворованы алмазы и бриллианты, испарился золотой и платиновый запас, прикарманены миллиарды в иностранной валюте.
Личная жизнь Рано Хабибовны
Всего четыре месяца проработала школьной учительницей педагог по специальности Рано Абдуллаева. Её увлекла комсомольская работа. Стала Рано первым секретарём ЦК ЛКСМ Узбекистана, затем – заместителем Председателя Совета Министров республики, потом – секретарём ЦК республиканской компартии. Защитила рано кандидатскую диссертацию на тему: «Деятельность комсомола Узбекистана в годы семилетки 1959-1965 гг.» Тему для докторской выбрала не менее сложную: «Руководство КПСС Советами в условиях развитого социализма». Стала доктором исторических наук. Из-под пера её вышли книги «Эстафета преобразований», «Юность моя – комсомол», «Руководство КПСС Советами в условиях развитого социализма». Член Верховного Совета СССР, Верховного Совета республики, делегат партийных съездов, увешанная правительственными наградами, она в составе комсомольских и партийных делегаций объехала весь мир. Подследственную просто распирало от важности собственной персоны и значимости её заслуг. «Я – единственная женщина – секретарь ЦК по идеологии, – твердила она на допросах, – меня сама Раиса Максимовна знает». Искренне возмущалась тем, что следствие к ней придирается, пытаясь выяснить, почему ремонт её коттеджа обошёлся государству в 36 тысяч рублей, каким образом удавалось её сыну менять, как перчатки, автомашины, как обеспечивались квартирами родственники и друзья. «Все так жили, не я одна»,– слышали в ответ следователи, и не было никакого сомнения в том, что говорится это с истинной партийной убеждённостью.
Из показаний Абдуллаевой 25 ноября 1987 г .:
«…На первоначальном этапе следствия по моему делу я занимала недостаточно искреннюю позицию в части получения от должностных лиц тех или иных материальных ценностей. На это у меня имелись свои причины, причём главная из них заключалась в том, что это затрагивало мою личную жизнь, затрагивало меня как женщину. Дело в том, что с 1967 г. по 1983 г. я находилась в интимных отношениях с первым секретарём ЦК КП Узбекистана Рашидовым, была его любовницей. Я любила его, и мне всегда казалось, что он отвечает мне теми же чувствами. Мы периодически встречались с ним у него дома, в г. Москве в гостинице. Последний раз подобная встреча с ним была у меня в сентябре 1983 г ., незадолго до его смерти. О наших близких с ним отношениях, хотя мы не афишировали по известным причинам свою связь, знали некоторые лица из актива республики, в частности, секретари ЦК, многие первые секретари обкомов партии. Соответственно, это определяло и их отношение ко мне как к близкому к Рашидову человеку, старались получше встретить, льстили, стремились как-то отличиться в моих глазах. Поэтому ряд должностных лиц и вручали мне деньги, ювелирные изделия, и многое из полученного я передавала самому Рашидову. Таким образом, многие противозаконные действия с моей стороны были связаны с Рашидовым, с нашими близкими с ним отношениями. Поэтому я прошу понять меня и как женщину, что мне было трудно перейти черту и рассказать о своих отношениях с Рашидовым и связанными с этими отношениями некоторых преступных фактах.
Сейчас я приняла твёрдое решение чистосердечно рассказать обо всём, ничего не скрывая, о чём и написала сегодня в явке с повинной, которую передала администрации следственного изолятора для следствия. Отныне я намерена последовательно и твёрдо вскрывать все негативные факты, которые происходили в моей жизни и в жизни республики, потому что мне небезразлично всё там происходящее. Своим правдивым рассказом я желаю внести свой вклад в дело борьбы с негативными явлениями, не скрывая и своих конкретных действий…»
Из показаний Абдуллаевой 27 ноября 1987 г .:
«…Айтмуратова Ережепа я знаю с того времени, когда в 1971 г. стала заместителем Председателя Совета Министров УзССР по культуре, а Айтмуратов в это время являлся Председателем Совета Министров Каракалпакской АССР. Между нами были ровные, деловые, хорошие отношения… В 1980 г. после одного из заседаний Совмина Айтмуратов зашёл ко мне в кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
26 ноября 1980 г. Щёлокову исполнялось 70 лет. Подарок для Министра внутренних дел СССР, члена ЦК КПСС, Героя Социалистического Труда, кавалера орденов Ленина, Красного Знамени, Октябрьской Революции, Красной Звезды, Трудового Красного Знамени и других наград, конечно же, не мог быть заурядным. А посему с ведома Щёлокова и Чурбанова работники ХОЗУ МВД подобрали в Гохране золотые часы марки «Налпако» с золотой бортовой цепью. Их передали на Московский экспериментальный ювелирный завод для реставрации, оттуда 20 ноября 1980 г. часы поступили в магазин «Самоцветы», а 21 ноября 1980 г. были приобретены работниками ХОЗУ МВД по цене: часы – 2 300 руб., цепь – 1 700 руб. Конечно, стоимость их, как и других изделий, которые любили выбирать себе вожди в Гохране, явно занижена.
26 ноября 1980 г. Чурбанов вручил часы и цепь Щёлокову, а 28 декабря 1980 г. утвердил фиктивный акт о том, что часы за 4 000 руб. подарены МВД… кому бы вы думали? – Густаву Гусаку! Этот эпизод подробно описан в приговоре Верховного суда СССР по делу Чурбанова. Сам Чурбанов подтвердил, что в день 70-летия Щёлокова вручил ему золотые часы и цепь, приобретённые работниками ХОЗУ, а позднее подписал акт об их списании якобы на подарок Гусаку. Он также отметил, что у него был доверительный разговор со Щёлоковым, и тот сам намекнул ему, что неплохо бы в качестве подарка приобрести ему хорошие старинные часы.
15 мая 1984 г. по этому поводу в качестве свидетеля был допрошен и Щёлоков, который подтвердил, что Чурбанов преподнёс ему золотые часы и цепь. Но выдать их отказался, заявив, что эти часы с цепью он потом «подарил другому лицу, имя которого называть не считает удобным». Щёлоков разыграл благородное недоумение и по поводу того, что уворованные в государственной казне часики списали на Гусака: «О передаче золотых карманных часов тов. Густаву Гусаку по случаю его дня рождения через министра внутренних дел ЧССР тов. Обзина мне ничего неизвестно, и этот акт я увидел впервые сегодня на допросе…»
Однако бывший начальник ХОЗУ МВД генерал-майор В. Калинин, под непосредственным руководством которого осуществлялось казнокрадство, был более откровенен на следствии: «После получения часов я был вызван к первому заместителю Министра внутренних дел Чурбанову, который мне сказал передать ему эти часы с цепочкой, он будет делать подарок министру. Я спросил, на кого списать, он ответил: „На наших демократических друзей“. Я пошёл к Щёлокову, доложил. Он мне сказал: „Ну, если хочет подарить Чурбанов, пусть дарит“. Я вернулся к Чурбанову, и он предложил мне списать часы с цепочкой на подарок Генеральному секретарю ЦК КПЧ, Президенту ЧССР Густаву Гусаку от МВД СССР. Акт на списание с этой формулировкой был утверждён Чурбановым».
Нет в живых Щёлокова, Гусака. Нет в государственной казне и старинных золотых часов. Растащены антикварные предметы, произведения живописи, иконы и многие другие ценности из нашего национального достояния. Разворованы алмазы и бриллианты, испарился золотой и платиновый запас, прикарманены миллиарды в иностранной валюте.
Личная жизнь Рано Хабибовны
Всего четыре месяца проработала школьной учительницей педагог по специальности Рано Абдуллаева. Её увлекла комсомольская работа. Стала Рано первым секретарём ЦК ЛКСМ Узбекистана, затем – заместителем Председателя Совета Министров республики, потом – секретарём ЦК республиканской компартии. Защитила рано кандидатскую диссертацию на тему: «Деятельность комсомола Узбекистана в годы семилетки 1959-1965 гг.» Тему для докторской выбрала не менее сложную: «Руководство КПСС Советами в условиях развитого социализма». Стала доктором исторических наук. Из-под пера её вышли книги «Эстафета преобразований», «Юность моя – комсомол», «Руководство КПСС Советами в условиях развитого социализма». Член Верховного Совета СССР, Верховного Совета республики, делегат партийных съездов, увешанная правительственными наградами, она в составе комсомольских и партийных делегаций объехала весь мир. Подследственную просто распирало от важности собственной персоны и значимости её заслуг. «Я – единственная женщина – секретарь ЦК по идеологии, – твердила она на допросах, – меня сама Раиса Максимовна знает». Искренне возмущалась тем, что следствие к ней придирается, пытаясь выяснить, почему ремонт её коттеджа обошёлся государству в 36 тысяч рублей, каким образом удавалось её сыну менять, как перчатки, автомашины, как обеспечивались квартирами родственники и друзья. «Все так жили, не я одна»,– слышали в ответ следователи, и не было никакого сомнения в том, что говорится это с истинной партийной убеждённостью.
Из показаний Абдуллаевой 25 ноября 1987 г .:
«…На первоначальном этапе следствия по моему делу я занимала недостаточно искреннюю позицию в части получения от должностных лиц тех или иных материальных ценностей. На это у меня имелись свои причины, причём главная из них заключалась в том, что это затрагивало мою личную жизнь, затрагивало меня как женщину. Дело в том, что с 1967 г. по 1983 г. я находилась в интимных отношениях с первым секретарём ЦК КП Узбекистана Рашидовым, была его любовницей. Я любила его, и мне всегда казалось, что он отвечает мне теми же чувствами. Мы периодически встречались с ним у него дома, в г. Москве в гостинице. Последний раз подобная встреча с ним была у меня в сентябре 1983 г ., незадолго до его смерти. О наших близких с ним отношениях, хотя мы не афишировали по известным причинам свою связь, знали некоторые лица из актива республики, в частности, секретари ЦК, многие первые секретари обкомов партии. Соответственно, это определяло и их отношение ко мне как к близкому к Рашидову человеку, старались получше встретить, льстили, стремились как-то отличиться в моих глазах. Поэтому ряд должностных лиц и вручали мне деньги, ювелирные изделия, и многое из полученного я передавала самому Рашидову. Таким образом, многие противозаконные действия с моей стороны были связаны с Рашидовым, с нашими близкими с ним отношениями. Поэтому я прошу понять меня и как женщину, что мне было трудно перейти черту и рассказать о своих отношениях с Рашидовым и связанными с этими отношениями некоторых преступных фактах.
Сейчас я приняла твёрдое решение чистосердечно рассказать обо всём, ничего не скрывая, о чём и написала сегодня в явке с повинной, которую передала администрации следственного изолятора для следствия. Отныне я намерена последовательно и твёрдо вскрывать все негативные факты, которые происходили в моей жизни и в жизни республики, потому что мне небезразлично всё там происходящее. Своим правдивым рассказом я желаю внести свой вклад в дело борьбы с негативными явлениями, не скрывая и своих конкретных действий…»
Из показаний Абдуллаевой 27 ноября 1987 г .:
«…Айтмуратова Ережепа я знаю с того времени, когда в 1971 г. стала заместителем Председателя Совета Министров УзССР по культуре, а Айтмуратов в это время являлся Председателем Совета Министров Каракалпакской АССР. Между нами были ровные, деловые, хорошие отношения… В 1980 г. после одного из заседаний Совмина Айтмуратов зашёл ко мне в кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97