через несколько дней ребенок умер. Местные чаморро решили, что в смерти младенца повинен миссионер, и убили Лауренсо. Он стал первым «мучеником» первой христианской миссии в Микронезии. Вскоре после этого был убит еще один миссионер – Луис Медина и с ним его мирской брат филиппинец Ипполит де ла Круз. К тому же иезуиты неожиданно для себя обнаружили, что на Гуаме живут чужеземцы, которые с антипатией относятся к богоугодному делу. Судьба привела их сюда издалека. Это были индиец и африканец, служившие вместе на испанской шхуне «Ла Консепсьон», которая разбилась у берегов Гуама почти четверть века назад. Третьим, оказавшимся на острове также после кораблекрушения, был китаец, которого чаморро звали Чоко. Он прожил здесь более двадцати лет и играл довольно видную роль на острове. Именно китаец больше всего противодействовал стремлениям миссионеров крестить местных младенцев.
Сами чаморро не все были готовы признать христианскую веру. На Сайпане, например, жители потребовали, чтобы Санвиторес сначала сотворил чудо, доказывающее, что христианство сильнее их собственных верований. После неудач на Сайпане и Тиниане руководитель миссионеров решил сосредоточить свои усилия в деле обращения языческих душ на самом Гуаме. Но ни рядовые островитяне, ни «высокие люди» уже не относились к иезуитам с прежней благосклонностью. В джунглях они убили одного из помощников Санвитореса. Тогда испанские солдаты, прибывшие на остров по приказу королевы для охраны миссионеров, застрелили чаморро Гуафака и несколько десятков других аборигенов.
Иезуиты стали терять своих последователей. Однажды Санвиторес попытался вопреки воле родителей окрестить дочь влиятельного островитянина, некоего Матапанги из деревни Тумон, который сначала принял, а затем отверг веру белых людей. После этого нападения было совершено на самого главу иезуитов. Друг Матапанги, Хурао, проткнул миссионера копьем, а Матапанга его добил.
Смерть Санвитореса вызвала целую волну ответного насилия. На Гуаме происходило то же, что и в Мексике или Перу после того, как туда пришли Кортес и Писарро.
Королева Мария-Анна, некогда разрешившая Санвиторесу отправиться на Острова грабителей, теперь, после его смерти, послала для защиты оставшихся в живых иезуитов новые отряды солдат. Последние под предлогом мести за убийство Санвитореса принялись уничтожать целые деревни чаморро. Меры усмирения, предпринятые солдатами, были настолько ужасны, что против них подняли голос даже сами иезуиты.
Санвиторес погиб в начале апреля 1672 года – ровно через десять лет после того, как впервые сошел на берег в Уматаке.
Фанатичный иезуит сделал центром своей деятельности Аганью, а не Уматак. И все же все исторические события, связанные с жизнью Гуама, сосредоточивались вокруг великолепного Уматака. После того как опустошительный тайфун 20 ноября 1663 года целиком уничтожил Аганью, губернатору острова Эсплану не оставалось ничего иного, как вместе со своими чиновниками и солдатами переселиться в Уматак. Губернатор распорядился реставрировать и достроить поврежденный тайфуном храм Святого Дионисия. Однако вскоре здание было вновь разрушено – на этот раз землетрясением. В 1849 и в 1902 годах храм пострадал от новых землетрясений. Наконец, в 1962 году он был сильно поврежден тайфуном «Карина».
Следы испанских сооружений я обнаружил и в других местах Уматака. Все это были военные укрепления. Одна из испанских крепостей возвышается на Замковой скале, у самого входа в залив Уматак. На противоположном, южном, высоком берегу залива стоит другая хорошо сохранившаяся крепость – Ла-Соледад. Но и она, разумеется, мертва в наши дни. Ее стены годятся сейчас лишь для того, чтобы привязывать к ним карабао – буйволов.
На северной стороне гавани виднелись остатки наблюдательного пункта Святого Ангела. В личном саду одного местного жителя можно увидеть еще одну маленькую крепость – Сан Хосе. Крепость Санта Барбара стояла совсем рядом со знаменитым храмом. Если от крепостных стен давно остались одни воспоминания, то храм сверкает яркими красками, как будто с него только что сняли леса.
В отличие от красочного храма остальные строения современного Уматака выглядят довольно серо. Несколько десятков бедных домиков чаморро кажутся спящими. Залив Уматак действительно прекрасен, но и сама деревня разочаровала меня. Казалось, полвека назад время здесь остановилось, и притом надолго.
Некогда оживленная, людная деревня превратилась в довольно тихую и обособленную. В этом, быть может, и нет ничего плохого... По крайней мерея могу спокойно наблюдать за рыбаками Уматака, которые на своих утлых лодчонках направляются к ближайшему рифу, чтобы забросить там свои мешки. Дело в том, что местные жители иногда ловят рыбу здесь таким же способом, как и в далекие доколониальные времена. Для этой цели они используют свежие плоды дерева футу, растущего на побережье. (Сушеные же плоды футу идут на поплавки, поддерживающие рыбацкие сети.) Во время отлива островитяне доставляют мешок, наполненный размолотым футу, на коралловый риф и там прочно его привязывают. Начинается прилив, и к рифу устремляются стаи рыб. Футу действует на них как наркотик. После отлива рыбакам остается лишь «подбирать» свой улов.
Рыбная ловля на Гуаме считается мужским делом, а обработкой полей чаще всего занимаются женщины. Поля расположены не рядом с деревней, как, например, на Маршалловых островах, а на соседних холмах и у подножия горы Лам-Лам. Выращивают здесь батат, фасоль. Обрабатывают землю длинным орудием, напоминающим традиционные копья чаморро. Я встречал здесь также ямс и таро. Меню островитян разнообразят тропические фрукты – бананы, а также плоды хлебного дерева и, разумеется, кокосовые орехи.
Копра до недавнего времени была единственным товаром, который продавали жители Уматака. До второй мировой войны несколько раз в год сюда приплывал на яхте торговец и скупал копру. В наши дни обитатели деревни сами возят ее в столицу острова. Еще совсем недавно они пользовались повозками, запряженными буйволами. Сейчас же многие жители имеют даже автомобили.
Времена на Гуаме меняются: на полосу его аэродрома садятся реактивные лайнеры, связывающие два континента; по дорогам движутся современные автомобили. Однако Уматак словно ни о чем и не знает, как будто он повернулся спиной к безумному веку техники.
От прошлого в Уматаке остались лишь памятник Магеллану, испанские крепости и сине-белый храм. На Уматаке – вечер. Красное тропическое солнце опускается в океан. До свидания, Уматак! Спокойной ночи...
ЗАХВАТ ОСТРОВА ГРАБИТЕЛЕЙ
Уматак – это резервация колониального периода на Гуаме времен парусников, миссионеров, солдат и испанских чиновников, которые прожили там, однако, недолго. Они переселились в Аганью, которая и по сей день остается столицей Гуама. С этого времени не Уматак, а Аганья становится единственным подлинно европейским городом Микронезии. Европейский здесь означает испанский, и никакое сегодняшнее влияние Соединенных Штатов – ни американская техника, ни американская культура – не смогло лишить Аганью ее кастильского характера.
Аганью, так же как и города Южной и Центральной Америки, испанцы создавали по образу и подобию собственных городов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Сами чаморро не все были готовы признать христианскую веру. На Сайпане, например, жители потребовали, чтобы Санвиторес сначала сотворил чудо, доказывающее, что христианство сильнее их собственных верований. После неудач на Сайпане и Тиниане руководитель миссионеров решил сосредоточить свои усилия в деле обращения языческих душ на самом Гуаме. Но ни рядовые островитяне, ни «высокие люди» уже не относились к иезуитам с прежней благосклонностью. В джунглях они убили одного из помощников Санвитореса. Тогда испанские солдаты, прибывшие на остров по приказу королевы для охраны миссионеров, застрелили чаморро Гуафака и несколько десятков других аборигенов.
Иезуиты стали терять своих последователей. Однажды Санвиторес попытался вопреки воле родителей окрестить дочь влиятельного островитянина, некоего Матапанги из деревни Тумон, который сначала принял, а затем отверг веру белых людей. После этого нападения было совершено на самого главу иезуитов. Друг Матапанги, Хурао, проткнул миссионера копьем, а Матапанга его добил.
Смерть Санвитореса вызвала целую волну ответного насилия. На Гуаме происходило то же, что и в Мексике или Перу после того, как туда пришли Кортес и Писарро.
Королева Мария-Анна, некогда разрешившая Санвиторесу отправиться на Острова грабителей, теперь, после его смерти, послала для защиты оставшихся в живых иезуитов новые отряды солдат. Последние под предлогом мести за убийство Санвитореса принялись уничтожать целые деревни чаморро. Меры усмирения, предпринятые солдатами, были настолько ужасны, что против них подняли голос даже сами иезуиты.
Санвиторес погиб в начале апреля 1672 года – ровно через десять лет после того, как впервые сошел на берег в Уматаке.
Фанатичный иезуит сделал центром своей деятельности Аганью, а не Уматак. И все же все исторические события, связанные с жизнью Гуама, сосредоточивались вокруг великолепного Уматака. После того как опустошительный тайфун 20 ноября 1663 года целиком уничтожил Аганью, губернатору острова Эсплану не оставалось ничего иного, как вместе со своими чиновниками и солдатами переселиться в Уматак. Губернатор распорядился реставрировать и достроить поврежденный тайфуном храм Святого Дионисия. Однако вскоре здание было вновь разрушено – на этот раз землетрясением. В 1849 и в 1902 годах храм пострадал от новых землетрясений. Наконец, в 1962 году он был сильно поврежден тайфуном «Карина».
Следы испанских сооружений я обнаружил и в других местах Уматака. Все это были военные укрепления. Одна из испанских крепостей возвышается на Замковой скале, у самого входа в залив Уматак. На противоположном, южном, высоком берегу залива стоит другая хорошо сохранившаяся крепость – Ла-Соледад. Но и она, разумеется, мертва в наши дни. Ее стены годятся сейчас лишь для того, чтобы привязывать к ним карабао – буйволов.
На северной стороне гавани виднелись остатки наблюдательного пункта Святого Ангела. В личном саду одного местного жителя можно увидеть еще одну маленькую крепость – Сан Хосе. Крепость Санта Барбара стояла совсем рядом со знаменитым храмом. Если от крепостных стен давно остались одни воспоминания, то храм сверкает яркими красками, как будто с него только что сняли леса.
В отличие от красочного храма остальные строения современного Уматака выглядят довольно серо. Несколько десятков бедных домиков чаморро кажутся спящими. Залив Уматак действительно прекрасен, но и сама деревня разочаровала меня. Казалось, полвека назад время здесь остановилось, и притом надолго.
Некогда оживленная, людная деревня превратилась в довольно тихую и обособленную. В этом, быть может, и нет ничего плохого... По крайней мерея могу спокойно наблюдать за рыбаками Уматака, которые на своих утлых лодчонках направляются к ближайшему рифу, чтобы забросить там свои мешки. Дело в том, что местные жители иногда ловят рыбу здесь таким же способом, как и в далекие доколониальные времена. Для этой цели они используют свежие плоды дерева футу, растущего на побережье. (Сушеные же плоды футу идут на поплавки, поддерживающие рыбацкие сети.) Во время отлива островитяне доставляют мешок, наполненный размолотым футу, на коралловый риф и там прочно его привязывают. Начинается прилив, и к рифу устремляются стаи рыб. Футу действует на них как наркотик. После отлива рыбакам остается лишь «подбирать» свой улов.
Рыбная ловля на Гуаме считается мужским делом, а обработкой полей чаще всего занимаются женщины. Поля расположены не рядом с деревней, как, например, на Маршалловых островах, а на соседних холмах и у подножия горы Лам-Лам. Выращивают здесь батат, фасоль. Обрабатывают землю длинным орудием, напоминающим традиционные копья чаморро. Я встречал здесь также ямс и таро. Меню островитян разнообразят тропические фрукты – бананы, а также плоды хлебного дерева и, разумеется, кокосовые орехи.
Копра до недавнего времени была единственным товаром, который продавали жители Уматака. До второй мировой войны несколько раз в год сюда приплывал на яхте торговец и скупал копру. В наши дни обитатели деревни сами возят ее в столицу острова. Еще совсем недавно они пользовались повозками, запряженными буйволами. Сейчас же многие жители имеют даже автомобили.
Времена на Гуаме меняются: на полосу его аэродрома садятся реактивные лайнеры, связывающие два континента; по дорогам движутся современные автомобили. Однако Уматак словно ни о чем и не знает, как будто он повернулся спиной к безумному веку техники.
От прошлого в Уматаке остались лишь памятник Магеллану, испанские крепости и сине-белый храм. На Уматаке – вечер. Красное тропическое солнце опускается в океан. До свидания, Уматак! Спокойной ночи...
ЗАХВАТ ОСТРОВА ГРАБИТЕЛЕЙ
Уматак – это резервация колониального периода на Гуаме времен парусников, миссионеров, солдат и испанских чиновников, которые прожили там, однако, недолго. Они переселились в Аганью, которая и по сей день остается столицей Гуама. С этого времени не Уматак, а Аганья становится единственным подлинно европейским городом Микронезии. Европейский здесь означает испанский, и никакое сегодняшнее влияние Соединенных Штатов – ни американская техника, ни американская культура – не смогло лишить Аганью ее кастильского характера.
Аганью, так же как и города Южной и Центральной Америки, испанцы создавали по образу и подобию собственных городов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50