323. У бригады Геббельса «фактов» о том, что пленных польских офицеров убили русские, не просто много, а очень много. А она все ищет и ищет новые «факты». В Генеральной прокуратуре РФ этих «фактов», думаю, уже не менее 160 томов, уже сами следователи не способны упомнить, какие факты они по этому делу насобирали и кому эти «факты» нужны, тем не менее следователи и прокуроры дело не заканчивают, в суд его не передают, а продолжают и продолжают собирать все новые и новые «факты». Прямо не следствие (оно идет уже 14 лет), а какой-то «перпетуум-мобиле» — безразмерная титька по отсасыванию денег из казны России прокурорской сволочью.
Между тем, если следствие хочет найти истину, то оно поступает не так, оно не запутывает дело никому не нужными «доказательствами», а предоставляет одно-два доказательства, но весомых — таких, которые невозможно опровергнуть, и таких, которые понятны и тем людям, за счет налогов с которых и содержится все это следствие.
324. В качестве примера возьмем то, как были проведены следствия для открытых процессов 1937-1938 гг. Из всей имеющейся доказательной базы следствие предоставило суду единственное — признание всех обвиняемых. И этого доказательства достаточно было тогда и достаточно сегодня. Французский писатель Леон Фейхтвангер, присутствовавший на одном из процессов, так писал о необходимости одного, но весомого доказательства (выделено мною):
"Кроме нападок на обвинение слышатся не менее резкие нападки на самый порядок ведения процесса. Если имелись документы и свидетели, спрашивают сомневающиеся, то почему же держали эти документы в ящике, свидетелей — за кулисами и довольствовались не заслуживающими доверия признаниями?
Это правильно, отвечают советские люди, на процессе мы показали некоторым образом только квинтэссенцию, препарированный результат предварительного следствия. Уличающий материал был проверен нами раньше и предъявлен обвиняемым. На процессе нам было достаточно подтверждения их признания…Подробное изложение документов, свидетельских показаний, разного рода следственного материала может интересовать юристов, криминалистов, историков, а наших советских граждан мы бы только запутали таким чрезмерным нагромождением деталей. Безусловное признание говорит им больше, чем множество остроумно сопоставленных доказательств. Мы вели этот процесс не для иностранных криминалистов, мы вели его для нашего народа.
Так как такой весьма внушительный факт, как признание, его точность и определенность, опровергнут быть не может, сомневающиеся стали выдвигать самые авантюристические предположения о методах получения этих признаний.
В первую очередь, конечно, было выдвинуто наиболее примитивное предположение, что обвиняемые под пытками и под угрозой новых, еще худших пыток были вынуждены к признанию.
… Советские люди только пожимают плечами и смеются, когда им рассказывают об этих гипотезах. Зачем нужно было нам, если мы хотели подтасовать факты, говорят они, прибегать к столь трудному и опасному способу, как вымогание ложного признания? Разве не было бы проще подделать документы?" [1]
И действительно, как вы увидите ниже, бригаде Геббельса документы подделать технически ничего не стоит, ее беда только в том, что у нее для подделки этих документов не хватает мозгов. Но сейчас не об этом. Я хочу еще раз подчеркнуть мысль Фейхтвангера — нормальным людям, да и нормальному суду, обилие малозначащих и сомнительных доказательств ни к чему — человеку достаточно порой одного факта, чтобы понять суть дела или чтобы поверить в виновность или невиновность. Мне, чтобы понять, что поляков расстреляли немцы, тоже достаточно было одного факта, но обо мне ниже.
325. Когда я писал «Катынский детектив», мне пришлось в Алма-Ате разговаривать с одним полковником КГБ, который, как оказалось, об этом деле что-то слышал по своей линии, причем тогдашний председатель КГБ Крючков и среди своих работников уже распустил слух, что поляков убил НКВД, а те своему начальнику, естественно, тогда верили. Я, полагая, что полковник должен быть знаком хотя бы с основными доказательствами по Катынскому делу, начал излагать ему косвенные моменты, которых он, по моему мнению, мог не знать. Он слушал меня со все нарастающим раздражением на лице, а потом прервал: «Не надо этой чепухи. Скажи сразу — из какого оружия убиты поляки, и все станет ясно». То есть для него, профессионала по расследованию преступлений, это обстоятельство было главным и по сравнению с ним остальные доказательства мало что стоили, — чьим оружием поляки были убиты, тот и убийца! Одного доказательства достаточно. Поняв, что Крючков своих работников подло дезинформировал, я не стал спешить: «Но ведь немцы уже захватили горы нашего оружия, поэтому они вполне могли убить поляков и из наганов». Почувствовав мою «слабину», полковник еще больше взбодрился: «Не надо увиливать — из чьих пистолетов они были убиты: наших или немецких?» Пришлось ему ответить: "Из немецких пистолетов калибра 7,65 и 6,35 мм патронами немецкой фабрики «Геко». У полковника от удивления вытянулось лицо…
То есть, для человека основным и убедительным доказательством часто является то, с чем он свыкся, то, что он считает безусловным. А мы, русские, столь отличаемся от поляков и вообще от людей Запада, что просто не учитываем, что для них главным доказательством по этому делу является то, о чем мы, в силу свой национальной особенности, просто не подумаем. Вот об этой разнице в национальных образах мысли стоит специально поговорить.

Образ мыслей русского человека и человека Запада
326. Следует обратить внимание и помнить, что территория России по климатическим и географическим условиям заселялась позже, чем остальная Европа и юг Азии. Посмотрите на карту — за столетия движения на Восток Россия почти не приобрела земель, более удобных для жизни человека, чем, скажем. Киевская, Харьковская, Рязанская или даже Московская области. Крым, немного земель на юге Средней Азии да немного на Дальнем Востоке. Все остальное — огромный холодный континент с резко континентальным климатом и с очень суровыми условиями жизни. Если вы посмотрите на карту Канады, то не найдете там сколько-нибудь крупных городов севернее 53-градусной широты. А у нас за этой параллелью не только Ленинград, Москва, Свердловск и Новосибирск, но и Казань, и Рязань, и Тула, и Минск.
Северная граница США (без Аляски) проходит по широте намного южнее Киева, Вашингтон построен примерно на одинаковом расстоянии между северной и южной границами США, но и он расположен на такой широте, что Ташкент по сравнению с ним город северный. Кроме того, и США, и Канада омываются двумя океанами, в этих странах очень мягкий климат. Сейчас у нас показывают много американских фильмов, и можно обратить внимание на стены индивидуальных домов американцев, да и вообще, как эти дома построены. В большинстве случаев они деревянные, но не в нашем понимании — они не из бревен. Стены — из досок внахлест. У нас так не каждый хозяин рискнет построить холодный сарай. Но их климат им это позволяет.
327. Пустынность России предопределяла, что на протяжении многих веков Россия хронически испытывала недостаток в людях. Кроме того, известно, какие опустошения среди русского населения делали кочевники — предки наших еще недавних братьев, а теперь суверенных соседей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189