— Это я к Саше.
Он взглянул на Галю, словно прося у нее совета, но Галя никак не отреагировала на его молчаливую просьбу, если это действительно была просьба мог и присочинить, у меня воображение работает иногда на крутых оборотах, минуя реальность. Но что точно: Галя была ему нянька, невостребованное материнство она опрокинула на это великовозрастное дитя.
— Тебе не обязательно отвечать, — сказала она Саше, но он ее не послушался.
— Покойника, — сказал он, вдруг решившись. Я чувствовал, каких это ему стоило усилий.
— А он — тебя. — И, чтоб его успокоить, добавил: — Подозревал. Теперь ты у него вне подозрений. Никто почему-то не рассмеялся.
— Если б не он, она была бы жива, — добавил Саша убежденно.
— А ты? — Это я к Гале.
— Проехали, — ушла она от ответа. — А ты сам?
— Сначала думал на Сашу. В таких случаях муж всегда на подозрении, по схеме «Отелло — Дездемона». Но потом, поглядев на Сашу, решил, что он на такое не способен: ни морально, ни душевно, никак. Рука б не поднялась. Кто угодно только не он. Вот и решил, что Никита. Ваш семейный союз был для него непереносим. Не знаю даже, был ли он в Лену влюблен. Скорее — навязчивая идея. Лена его волновала не сама по себе, а как твоя жена. Он ухитрился доказать самому себе, что человек ничтожен ввиду его смертности, перед лицом небытия, что личность — фикция, а усилия индивидуума — суета и тщета, и единственное тому опровержение была только твоя, Саша, любовь к Лене, ее вычлененность из мира самок. Вот он и задумал увести ее от тебя, а когда не вышло — устранить физически.
— Усложняешь, — сказала Галя, которую, похоже, раздражали мои разглагольствования о Сашиной любви.
— Упрощаешь, — сказал Саша.
— Не упрощаю и не усложняю, а вытягиваю рациональную концепцию из клубка эмоций.
— Ты думаешь, он ее убил ради своей концепций? — спросила Галя.
Я чуть не поперхнулся от возмущения:
— Он ее не убивал! Ты знаешь не хуже меня. Нечего строить из себя целку!
— О чем ты? — спросил Саша.
— А о том, что из-за этого все-таки не убивают. Чтобы подогнать концепцию к реальности. Скорее кончают жизнь самоубийством, а не убивают. В Тбилиси у меня была пропасть свободного времени. Плюс кромешное одиночество. Два условия для интенсивного мыслительного процесса. А главное — прямое доказательство его невиновности, которое я вам еще предъявлю. Короче, я пришел к иному выводу.
Согласно сценическим правилам, выдержал паузу. Вот Галю и прорвало:
— И теперь думаешь на меня?
— Да. Путем отсева других кандидатов. Ни Саша, ни Никита на убийство женщины не способны. Бомж отпадает по теории вероятности. Кроме тебя, больше некому. И ни у кого не было столько мотивов. Куда ни кинь! Методом исключения: Галя. Кто единственный на это способен: Галя. Кому это выгодно: Галя. Cherchez la femme: Галя. Ведь, кроме тебя, других телок окрест нет — не Даная же! А потом наговорила ему на Никиту, — кивнул я на Сашу, — вот он на него и тянул. Мог и убить, подзавести можно и ангела. Леди Макбет из Санкт-Петербурга — вот ты кто!
— Ты с ума сошел, — тихо сказал Саша.
— Может быть. Или мы все с ума съехали, что тоже не исключено. Каждый из нас знает больше, чем говорит. В том числе я. Я говорю об индивидуальном знании: каждый из нас знает то, что не знают другие, — и помалкивает. Но есть кое-что, известное любому, в том числе мне, хоть меня здесь и не было, когда это случилось. Вот вы и надеетесь, что я этого не знаю, а я знаю, знаю, черт побери!
Это я сам видел — как они переглянулись, в замешательстве и тревоге. Особенно Саша.
— Блефуешь? — сказала Галя.
— Думай так, если тебе от этого полегчает.
— Что ты знаешь? — спросил Саша прямо. — Скажи, а мы тебе ответим — так или не так.
— Боится продешевить, — догадалась Галя.
— Кто бы ни убил — предположим даже, я, — но ты, Галя, точно знаешь кто.
— Откуда мне знать?
— Оттуда! Ты была на месте убийства, когда оно произошло.
— Это тебе Никита сказал?
— А кто еще? — соврал я, потому что Никита сам не знал точно, шла она к ним или выходила от них. — Это не ты ему, а он тебе состряпал алиби, когда встретил выходящей из Сашиного подъезда.
— А сам он что здесь делал? — спросил Саша.
— Забыл? Он — твой сосед. Ничего подозрительного в его прогулках нет. Имел же он право выйти из дома! А вот что Галя здесь оказалась…
— Но почему он был в этот день у нашего дома? — талдычил свое Саша. Он был близок к истерике.
— Ко мне чего пристал? — рассердился я. — Поди и спроси его.
— Ты считаешь, я была свидетелем убийства? — спросила Галя.
— Три варианта. Первый, наименее вероятный, — была свидетелем, но по ряду причин скрываешь. Второй, более правдоподобный, — опоздала на несколько минут и наткнулась на труп.
— В таком случае убийца — Никита, — поспешил заключить Саша.
— Легче всего валить на мертвого, — сказал я.
— О третьем варианте ты уже говорил, — сказала леди Макбет. — А кто убил Никиту? Опять я?
— Не исключено, — сказал я. — Есть другие мнения?
— Не знаю, — сказал Саша.
— Ты! — бросила мне Галя.
— Вот мы и квиты — каждый из нас считает другого убийцей. Итак, мы выяснили, кто кого в чем подозревает. Или делает вид, что подозревает, снимая подозрения с самого себя. Или с кого другого. А теперь от подозрений перейдем к признаниям. Нет, мы, я вижу, не добьемся друг от друга полной искренности. Ни один из нас, будь он убийцей, не признается, что он убийца. Тогда зайдем с другой стороны. Помимо убийства, что еще мы утаиваем? Или мы выложились целиком и полностью? Вот ты, Саша, например, — ничего не утаил, когда тебя таскали в связи с убийством Лены?
Саша посмотрел на меня, подумал и вдруг решился:
— Утаил.
— Саша! — крикнула Галя.
— Не возникай! — бросил он ей.
Как бы мне хотелось остаться с ним наедине! Шла бы ты куда подальше, Галина Матвеевна! У нас здесь мужской разговор намечается, а ты — баба, хоть и с яйцами.
Я выразительно глянул на нее, но она сделала вид, что не понимает. Вот кого с радостью бы придушил, будь на то моя воля.
— Что «Саша»? — передразнил ее Саша. — Думаешь, я сейчас расколюсь перед вами?
— А что, если она именно так и думает? Либо делает вид, что так думает? Подозревая других, мы выгораживаем себя. Так что ты утаил? Ты знаешь убийцу? Видел его? Слышал?
— Я слышал крик. Так я и думал.
— Или ему показалось, что он слышал крик, — сказала Галя.
— Я слышал ее крик и не пришел на помощь.
— Почему не пришел?
— В тот момент я ее люто ненавидел; хотел, чтоб она умерла. Знаешь, что она мне сказала? «Чтоб ты сдох!» Никогда еще до такого у нас не доходило… Я бросился на нее, а потом заперся в ванной… Она кричала, я слышал.
— Как ты мог слышать, если стоял под душем? — сказала Галя.
— Давайте устроим эксперимент, — предложил я. — Я закроюсь в ванной и встану под душ, а Галя пойдет к входной двери и будет орать. Вот мы и узнаем, слышно или нет.
— И что это нам даст? — спросила Галя. — Положим даже, что крик слышен. Что с того? Это не значит, что он в самом деле слышал крик.
— Не говори за меня! Она кричала. Я сам слышал! Это я виноват! Это я ее убил!
— Опять за свое. Старая песня, — отмахнулась от него Галя.
Проклятие! Не дает ему сказать, давит на мозг, пестует, как ребенка. Несомненно, он знает больше, чем говорит. Чего он не договаривает? Не стерпел, думаю, и выбежал из ванной, но было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Он взглянул на Галю, словно прося у нее совета, но Галя никак не отреагировала на его молчаливую просьбу, если это действительно была просьба мог и присочинить, у меня воображение работает иногда на крутых оборотах, минуя реальность. Но что точно: Галя была ему нянька, невостребованное материнство она опрокинула на это великовозрастное дитя.
— Тебе не обязательно отвечать, — сказала она Саше, но он ее не послушался.
— Покойника, — сказал он, вдруг решившись. Я чувствовал, каких это ему стоило усилий.
— А он — тебя. — И, чтоб его успокоить, добавил: — Подозревал. Теперь ты у него вне подозрений. Никто почему-то не рассмеялся.
— Если б не он, она была бы жива, — добавил Саша убежденно.
— А ты? — Это я к Гале.
— Проехали, — ушла она от ответа. — А ты сам?
— Сначала думал на Сашу. В таких случаях муж всегда на подозрении, по схеме «Отелло — Дездемона». Но потом, поглядев на Сашу, решил, что он на такое не способен: ни морально, ни душевно, никак. Рука б не поднялась. Кто угодно только не он. Вот и решил, что Никита. Ваш семейный союз был для него непереносим. Не знаю даже, был ли он в Лену влюблен. Скорее — навязчивая идея. Лена его волновала не сама по себе, а как твоя жена. Он ухитрился доказать самому себе, что человек ничтожен ввиду его смертности, перед лицом небытия, что личность — фикция, а усилия индивидуума — суета и тщета, и единственное тому опровержение была только твоя, Саша, любовь к Лене, ее вычлененность из мира самок. Вот он и задумал увести ее от тебя, а когда не вышло — устранить физически.
— Усложняешь, — сказала Галя, которую, похоже, раздражали мои разглагольствования о Сашиной любви.
— Упрощаешь, — сказал Саша.
— Не упрощаю и не усложняю, а вытягиваю рациональную концепцию из клубка эмоций.
— Ты думаешь, он ее убил ради своей концепций? — спросила Галя.
Я чуть не поперхнулся от возмущения:
— Он ее не убивал! Ты знаешь не хуже меня. Нечего строить из себя целку!
— О чем ты? — спросил Саша.
— А о том, что из-за этого все-таки не убивают. Чтобы подогнать концепцию к реальности. Скорее кончают жизнь самоубийством, а не убивают. В Тбилиси у меня была пропасть свободного времени. Плюс кромешное одиночество. Два условия для интенсивного мыслительного процесса. А главное — прямое доказательство его невиновности, которое я вам еще предъявлю. Короче, я пришел к иному выводу.
Согласно сценическим правилам, выдержал паузу. Вот Галю и прорвало:
— И теперь думаешь на меня?
— Да. Путем отсева других кандидатов. Ни Саша, ни Никита на убийство женщины не способны. Бомж отпадает по теории вероятности. Кроме тебя, больше некому. И ни у кого не было столько мотивов. Куда ни кинь! Методом исключения: Галя. Кто единственный на это способен: Галя. Кому это выгодно: Галя. Cherchez la femme: Галя. Ведь, кроме тебя, других телок окрест нет — не Даная же! А потом наговорила ему на Никиту, — кивнул я на Сашу, — вот он на него и тянул. Мог и убить, подзавести можно и ангела. Леди Макбет из Санкт-Петербурга — вот ты кто!
— Ты с ума сошел, — тихо сказал Саша.
— Может быть. Или мы все с ума съехали, что тоже не исключено. Каждый из нас знает больше, чем говорит. В том числе я. Я говорю об индивидуальном знании: каждый из нас знает то, что не знают другие, — и помалкивает. Но есть кое-что, известное любому, в том числе мне, хоть меня здесь и не было, когда это случилось. Вот вы и надеетесь, что я этого не знаю, а я знаю, знаю, черт побери!
Это я сам видел — как они переглянулись, в замешательстве и тревоге. Особенно Саша.
— Блефуешь? — сказала Галя.
— Думай так, если тебе от этого полегчает.
— Что ты знаешь? — спросил Саша прямо. — Скажи, а мы тебе ответим — так или не так.
— Боится продешевить, — догадалась Галя.
— Кто бы ни убил — предположим даже, я, — но ты, Галя, точно знаешь кто.
— Откуда мне знать?
— Оттуда! Ты была на месте убийства, когда оно произошло.
— Это тебе Никита сказал?
— А кто еще? — соврал я, потому что Никита сам не знал точно, шла она к ним или выходила от них. — Это не ты ему, а он тебе состряпал алиби, когда встретил выходящей из Сашиного подъезда.
— А сам он что здесь делал? — спросил Саша.
— Забыл? Он — твой сосед. Ничего подозрительного в его прогулках нет. Имел же он право выйти из дома! А вот что Галя здесь оказалась…
— Но почему он был в этот день у нашего дома? — талдычил свое Саша. Он был близок к истерике.
— Ко мне чего пристал? — рассердился я. — Поди и спроси его.
— Ты считаешь, я была свидетелем убийства? — спросила Галя.
— Три варианта. Первый, наименее вероятный, — была свидетелем, но по ряду причин скрываешь. Второй, более правдоподобный, — опоздала на несколько минут и наткнулась на труп.
— В таком случае убийца — Никита, — поспешил заключить Саша.
— Легче всего валить на мертвого, — сказал я.
— О третьем варианте ты уже говорил, — сказала леди Макбет. — А кто убил Никиту? Опять я?
— Не исключено, — сказал я. — Есть другие мнения?
— Не знаю, — сказал Саша.
— Ты! — бросила мне Галя.
— Вот мы и квиты — каждый из нас считает другого убийцей. Итак, мы выяснили, кто кого в чем подозревает. Или делает вид, что подозревает, снимая подозрения с самого себя. Или с кого другого. А теперь от подозрений перейдем к признаниям. Нет, мы, я вижу, не добьемся друг от друга полной искренности. Ни один из нас, будь он убийцей, не признается, что он убийца. Тогда зайдем с другой стороны. Помимо убийства, что еще мы утаиваем? Или мы выложились целиком и полностью? Вот ты, Саша, например, — ничего не утаил, когда тебя таскали в связи с убийством Лены?
Саша посмотрел на меня, подумал и вдруг решился:
— Утаил.
— Саша! — крикнула Галя.
— Не возникай! — бросил он ей.
Как бы мне хотелось остаться с ним наедине! Шла бы ты куда подальше, Галина Матвеевна! У нас здесь мужской разговор намечается, а ты — баба, хоть и с яйцами.
Я выразительно глянул на нее, но она сделала вид, что не понимает. Вот кого с радостью бы придушил, будь на то моя воля.
— Что «Саша»? — передразнил ее Саша. — Думаешь, я сейчас расколюсь перед вами?
— А что, если она именно так и думает? Либо делает вид, что так думает? Подозревая других, мы выгораживаем себя. Так что ты утаил? Ты знаешь убийцу? Видел его? Слышал?
— Я слышал крик. Так я и думал.
— Или ему показалось, что он слышал крик, — сказала Галя.
— Я слышал ее крик и не пришел на помощь.
— Почему не пришел?
— В тот момент я ее люто ненавидел; хотел, чтоб она умерла. Знаешь, что она мне сказала? «Чтоб ты сдох!» Никогда еще до такого у нас не доходило… Я бросился на нее, а потом заперся в ванной… Она кричала, я слышал.
— Как ты мог слышать, если стоял под душем? — сказала Галя.
— Давайте устроим эксперимент, — предложил я. — Я закроюсь в ванной и встану под душ, а Галя пойдет к входной двери и будет орать. Вот мы и узнаем, слышно или нет.
— И что это нам даст? — спросила Галя. — Положим даже, что крик слышен. Что с того? Это не значит, что он в самом деле слышал крик.
— Не говори за меня! Она кричала. Я сам слышал! Это я виноват! Это я ее убил!
— Опять за свое. Старая песня, — отмахнулась от него Галя.
Проклятие! Не дает ему сказать, давит на мозг, пестует, как ребенка. Несомненно, он знает больше, чем говорит. Чего он не договаривает? Не стерпел, думаю, и выбежал из ванной, но было уже поздно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52