Поэтому, прежде чем обернуться, успел изобразить на лице дурацкую улыбку. И все равно боялся, что не смогу сдержаться.
Я медленно повернулся на каблуках. Его глаза были пронзительно голубыми. Он не мигнул, когда мы встретились взглядами. И он не прочел, что я знаю, кто похитил меня вчера вечером.
— Перед вами Роб Финн, — произнес он своим чарующим телевизионным голосом, — жокей, победу которого на этой удивительной лошади вы только что видели, — Он говорил в ручной микрофон, за которым тянулся длинный черный шнур, посматривая то на меня, то на установленную поблизости телекамеру. Красный глазок светился. Я мысленно пришпорил себя, приготовившись отпарировать любое его унижающее высказывание.
Он спросил:
— Думаю, вам приятно быть всадником на Образце?
— О, это было замечательно, — с чувством заявил я, стараясь, чтобы моя улыбка казалась еще ослепительнее. — Для любого жокея скакать на такой потрясающей лошади, как Образец, — огромное удовольствие. Конечно, — продолжал я дружелюбно, прежде чем он меня прервал, — мне просто повезло. Все эти месяцы я заменяю Пипа Пэнкхерста, пока не срастется его нога. И сегодня победителем должен быть он. Так что я рад сообщить: ему гораздо лучше, и он скоро снова займет свое место — я говорил искренне, — И хотя сам я буду занят меньше, конный спорт выиграет, когда чемпион вернется в строй. — Уголок рта Кемп-Лора дрогнул холодно:
— Последнее время дела у вас шли неважно...
— Да, неважнецки, — прервал я его мягко. — Ох уж эти полосы невезенья в скачках! Дуг Смит проиграл однажды девяносто девять скачек подряд. Как ужасно он должен был себя чувствовать! По сравнению с ним мои неудачи просто ерунда.
Его улыбка стала сползать — Так, значит, вы не очень волновались из-за... э-э... из-за этого невезенья?
— Ну, естественно, я не очень радовался. Но время от времени это случается с каждым. Надо только перетерпеть, пока снова не завоюешь победу. Вроде сегодняшней, — закончил я улыбаясь в камеру.
— Но большинство считало, что это не просто невезенье, — позволил он себе резкость, В его дружелюбно-товарищеской манере появилась трещина — мгновенная вспышка трудно контролируемого бешенства. Это принесло мне величайшее удовлетворение. И я улыбнулся ему еще оживленнее:
— Когда дело касается кармана, люди готовы поверить чему угодно. Боюсь, многие потеряли свои денежки, ставя на тех лошадей, на которых скакал я... А когда проигрывают, винят только жокея...
Он был вынужден слушать, как я чиню дырки в моей репутации, проделанные им, И не мог прервать, не показав себя плохим спортсменом: ничто не вредит популярности телекомментатора более, чем неспортивное поведение Кемп-Лор стоял боком к камере, Теперь он повернулся так, чтобы быть рядом — с левой стороны, И в том, как он сжал губы, я заметил какую-то жесткость — и это подготовило меня.
Широким жестом — на телеэкране это должно выглядеть как искреннее дружелюбие — он тяжело уронил правую руку мне на плечи. Большим пальцем уперся в шейный позвонок, а остальные жали мне спину.
Я пытался стоять неподвижно, обернувшись к нему и мило улыбаясь. Ничто в жизни не далось мне с таким трудом.
— Расскажите нам немного о скачке, Роб, — приблизив левую руку с микрофоном, попросил он. — Когда вы подумали, что сможете победить?
Его рука весила тонну, ноша почти невыносимая для моих страдающих мышц. Я с трудом собрался с мыслями.
— О... мне кажется, на подходе к последнему забору я подумал, что у Образца хватит силы победить Изумрудину на прямой. Понимаете, Образец вполне может под конец развить такую скорость.
— Да, несомненно!
Его пальцы впились в мою спину еще глубже. Он встряхнул меня.
Выглядело это, как дружеский толчок. Но голова у меня закружилась, все поплыло перед глазами. И все же я продолжал улыбаться, отчаянно стараясь сосредоточиться на ясном, красивом лице, которое было так близко от меня. И увидев разочарование в его глазах, я был вознагражден. Он-то знал, какие под его пальцами, под двумя тонкими трикотажными рубашками, ужасные ссадины. И как они болят, если до них дотронуться.
Но он не знал другого — чего мне стоило освободиться там, в кладовой. Пусть он думает, будто это было так — раз плюнуть. Или веревки соскочили сами, или крюк свалился с потолка.
Он силился быть разговорчивым, вести себя обычно.
— И какие планы у Образца на будущее? Телевизионное интервью шло своим проторенным путем.
— В Челтенхэме будет разыгрываться Золотой Кубок, Не могу сказать, прозвучал ли мой ответ так же невозмутимо.
— И вы надеетесь скакать там снова? — Ему стало трудно делать вид, что симпатизирует мне.
— Поправится ли Пип к тому времени... А если он еще не выздоровеет, захотят ли Тирролд и мистер Эксминстер, чтобы это был я. Но, разумеется, я буду счастлив, если предоставится такая возможность.
— По-моему, вам еще ни разу не удавалось участвовать в розыгрыше Золотого Кубка? — прозвучало так, будто я годами безуспешно вымаливал лошадь.
— Нет, ни разу, — согласился я, — Но с тех пор, как я начал участвовать в скачках, Золотой Кубок разыгрывали всего два раза. Так что, если я все-таки попаду так скоро на это состязание, — считайте, мне здорово повезло.
У него от ярости раздулись ноздри. А я подумал удовлетворенно: получай, дружок. Разве ты забыл, как недавно я стал жокеем? Ты хотел видеть меня мертвым! Так бесись теперь...
И все же он достаточно владел собой, чтобы соображать: если он сильнее нажмет мне на плечи, я смогу догадаться, что это не случайно.
Возможно, если бы он меньше владел собой в эту минуту, я был бы снисходительнее к нему позже. Если бы ярость прорвалась-таки сквозь его профессиональную любезность и он открыто вонзил ногти мне в спину, я, возможно, поверил бы, что он попросту сумасшедший. Но он слишком хорошо управлял собой, точно зная, когда нужно остановиться.
Так что в конце концов я пренебрег предупреждением Кладиуса Меллита насчет мягких перчаток.
Заканчивая свою передачу, Кемп-Лор в последний раз встряхнул меня, что выглядело весьма естественно, и уронил руку с моих плеч. Мысленно я повторил десяток самых непристойных ругательств, какие только знал. После чего ипподром прекратил свои попытки кружиться и остановился: кирпич и известка, люди и трава — все вновь обрело четкие очертания.
Оператор на вышке поднял большой палец, и красный глазок камеры погас.
Кемп-Лор обернулся ко мне:
— Ну вот и все. Нас выключили.
— Спасибо, Морис, — я старательно изобразил теплую улыбку, — Это как раз то, что мне нужно было: победить в большой скачке и получить телеинтервью с вами, чтобы закрепить победу. Вы сделали для меня все, что могли! — я тоже спешил посыпать соли на его рану.
Он одарил меня взглядом, в котором победила выработанная привычка очаровывать. Потом резко повернулся и зашагал прочь, таща за собой черный микрофонный шнур.
Трудно сказать, кто из нас пострадал больше.
Глава 15
Половину следующего дня я провел в постели Джоан. К несчастью, в одиночестве. Она угостила меня на завтрак чашкой кофе, одарила ласковой улыбкой и приказала спать. И я лениво подремывал в пижаме, купленной ею. Лежа на ее собственной подушке, видел во сне ее. Ничем другим я не занимался, если не считать, что мыслями о Кемп-Лоре поднимал свое кровяное давление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Я медленно повернулся на каблуках. Его глаза были пронзительно голубыми. Он не мигнул, когда мы встретились взглядами. И он не прочел, что я знаю, кто похитил меня вчера вечером.
— Перед вами Роб Финн, — произнес он своим чарующим телевизионным голосом, — жокей, победу которого на этой удивительной лошади вы только что видели, — Он говорил в ручной микрофон, за которым тянулся длинный черный шнур, посматривая то на меня, то на установленную поблизости телекамеру. Красный глазок светился. Я мысленно пришпорил себя, приготовившись отпарировать любое его унижающее высказывание.
Он спросил:
— Думаю, вам приятно быть всадником на Образце?
— О, это было замечательно, — с чувством заявил я, стараясь, чтобы моя улыбка казалась еще ослепительнее. — Для любого жокея скакать на такой потрясающей лошади, как Образец, — огромное удовольствие. Конечно, — продолжал я дружелюбно, прежде чем он меня прервал, — мне просто повезло. Все эти месяцы я заменяю Пипа Пэнкхерста, пока не срастется его нога. И сегодня победителем должен быть он. Так что я рад сообщить: ему гораздо лучше, и он скоро снова займет свое место — я говорил искренне, — И хотя сам я буду занят меньше, конный спорт выиграет, когда чемпион вернется в строй. — Уголок рта Кемп-Лора дрогнул холодно:
— Последнее время дела у вас шли неважно...
— Да, неважнецки, — прервал я его мягко. — Ох уж эти полосы невезенья в скачках! Дуг Смит проиграл однажды девяносто девять скачек подряд. Как ужасно он должен был себя чувствовать! По сравнению с ним мои неудачи просто ерунда.
Его улыбка стала сползать — Так, значит, вы не очень волновались из-за... э-э... из-за этого невезенья?
— Ну, естественно, я не очень радовался. Но время от времени это случается с каждым. Надо только перетерпеть, пока снова не завоюешь победу. Вроде сегодняшней, — закончил я улыбаясь в камеру.
— Но большинство считало, что это не просто невезенье, — позволил он себе резкость, В его дружелюбно-товарищеской манере появилась трещина — мгновенная вспышка трудно контролируемого бешенства. Это принесло мне величайшее удовлетворение. И я улыбнулся ему еще оживленнее:
— Когда дело касается кармана, люди готовы поверить чему угодно. Боюсь, многие потеряли свои денежки, ставя на тех лошадей, на которых скакал я... А когда проигрывают, винят только жокея...
Он был вынужден слушать, как я чиню дырки в моей репутации, проделанные им, И не мог прервать, не показав себя плохим спортсменом: ничто не вредит популярности телекомментатора более, чем неспортивное поведение Кемп-Лор стоял боком к камере, Теперь он повернулся так, чтобы быть рядом — с левой стороны, И в том, как он сжал губы, я заметил какую-то жесткость — и это подготовило меня.
Широким жестом — на телеэкране это должно выглядеть как искреннее дружелюбие — он тяжело уронил правую руку мне на плечи. Большим пальцем уперся в шейный позвонок, а остальные жали мне спину.
Я пытался стоять неподвижно, обернувшись к нему и мило улыбаясь. Ничто в жизни не далось мне с таким трудом.
— Расскажите нам немного о скачке, Роб, — приблизив левую руку с микрофоном, попросил он. — Когда вы подумали, что сможете победить?
Его рука весила тонну, ноша почти невыносимая для моих страдающих мышц. Я с трудом собрался с мыслями.
— О... мне кажется, на подходе к последнему забору я подумал, что у Образца хватит силы победить Изумрудину на прямой. Понимаете, Образец вполне может под конец развить такую скорость.
— Да, несомненно!
Его пальцы впились в мою спину еще глубже. Он встряхнул меня.
Выглядело это, как дружеский толчок. Но голова у меня закружилась, все поплыло перед глазами. И все же я продолжал улыбаться, отчаянно стараясь сосредоточиться на ясном, красивом лице, которое было так близко от меня. И увидев разочарование в его глазах, я был вознагражден. Он-то знал, какие под его пальцами, под двумя тонкими трикотажными рубашками, ужасные ссадины. И как они болят, если до них дотронуться.
Но он не знал другого — чего мне стоило освободиться там, в кладовой. Пусть он думает, будто это было так — раз плюнуть. Или веревки соскочили сами, или крюк свалился с потолка.
Он силился быть разговорчивым, вести себя обычно.
— И какие планы у Образца на будущее? Телевизионное интервью шло своим проторенным путем.
— В Челтенхэме будет разыгрываться Золотой Кубок, Не могу сказать, прозвучал ли мой ответ так же невозмутимо.
— И вы надеетесь скакать там снова? — Ему стало трудно делать вид, что симпатизирует мне.
— Поправится ли Пип к тому времени... А если он еще не выздоровеет, захотят ли Тирролд и мистер Эксминстер, чтобы это был я. Но, разумеется, я буду счастлив, если предоставится такая возможность.
— По-моему, вам еще ни разу не удавалось участвовать в розыгрыше Золотого Кубка? — прозвучало так, будто я годами безуспешно вымаливал лошадь.
— Нет, ни разу, — согласился я, — Но с тех пор, как я начал участвовать в скачках, Золотой Кубок разыгрывали всего два раза. Так что, если я все-таки попаду так скоро на это состязание, — считайте, мне здорово повезло.
У него от ярости раздулись ноздри. А я подумал удовлетворенно: получай, дружок. Разве ты забыл, как недавно я стал жокеем? Ты хотел видеть меня мертвым! Так бесись теперь...
И все же он достаточно владел собой, чтобы соображать: если он сильнее нажмет мне на плечи, я смогу догадаться, что это не случайно.
Возможно, если бы он меньше владел собой в эту минуту, я был бы снисходительнее к нему позже. Если бы ярость прорвалась-таки сквозь его профессиональную любезность и он открыто вонзил ногти мне в спину, я, возможно, поверил бы, что он попросту сумасшедший. Но он слишком хорошо управлял собой, точно зная, когда нужно остановиться.
Так что в конце концов я пренебрег предупреждением Кладиуса Меллита насчет мягких перчаток.
Заканчивая свою передачу, Кемп-Лор в последний раз встряхнул меня, что выглядело весьма естественно, и уронил руку с моих плеч. Мысленно я повторил десяток самых непристойных ругательств, какие только знал. После чего ипподром прекратил свои попытки кружиться и остановился: кирпич и известка, люди и трава — все вновь обрело четкие очертания.
Оператор на вышке поднял большой палец, и красный глазок камеры погас.
Кемп-Лор обернулся ко мне:
— Ну вот и все. Нас выключили.
— Спасибо, Морис, — я старательно изобразил теплую улыбку, — Это как раз то, что мне нужно было: победить в большой скачке и получить телеинтервью с вами, чтобы закрепить победу. Вы сделали для меня все, что могли! — я тоже спешил посыпать соли на его рану.
Он одарил меня взглядом, в котором победила выработанная привычка очаровывать. Потом резко повернулся и зашагал прочь, таща за собой черный микрофонный шнур.
Трудно сказать, кто из нас пострадал больше.
Глава 15
Половину следующего дня я провел в постели Джоан. К несчастью, в одиночестве. Она угостила меня на завтрак чашкой кофе, одарила ласковой улыбкой и приказала спать. И я лениво подремывал в пижаме, купленной ею. Лежа на ее собственной подушке, видел во сне ее. Ничем другим я не занимался, если не считать, что мыслями о Кемп-Лоре поднимал свое кровяное давление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47