Мощное социальное движение, поначалу разделив жителей халифата Омейядов, стало предпосылкой союза более тесного и более глубокого. И создается впечатление, что именно смелость Омейядов и привела к власти Аббасидов, с тем чтобы эта новая династия смогла проделать необходимую объединительную работу, с которой старая справилась лишь частично.
Пытаясь отыскать источник этого мощного течения, мы должны обратиться к истории раскола империи Омейядов на римскую и сасанидскую – раскола, который Аббасиды успешно ликвидировали.
С момента организации Помпеем в 64 г. до н.э. римской провинции в Сирии и до установления границы между Римской и Сасанидской империями в 628 г. н.э. накануне арабского завоевания ситуация в этом регионе была довольно стабильной. Более неустойчивой она была при Селевкидах , когда династия эта потеряла остатки былого наследия в Иране, а затем лишилась и владений в Ираке, уступив их Аршакидам – предшественникам Сасанидов. Только проследив всю историю возникновения этой линии раздела, мы поймем ее истинное историческое значение. Именно по этой линии шло восстановление равновесия после разгрома империи Ахеменидов Александром Великим. Победы Александра способствовали распространению эллинизма на Восток. В течение примерно двух столетий влияние его на территории бывшей Ахеменидской империи все более возрастало. Затем маятник вновь качнулся на запад с силой, пропорциональной первоначальному удару Александра. В период между падением монархии Селевкидов и восточными кампаниями Помпея ситуация была такова, что, казалось, мятежный Восток сметет эллинизм не только с поверхности Азии, но покорит и Грецию. Интервенция римлян вновь качнула маятник на восток, но на сей раз он был остановлен приблизительно на полпути, пересекая земли, некогда принадлежавшие Ахеменидам, вдоль той линии, на которую мы обратили выше свое внимание. В течение семи столетий, вплоть до арабского завоевания, примерное равновесие вдоль этой линии не могли серьезно поколебать ни восстания иудеев и других обитателей римского Востока, ни войны Рима с Аршакидами и Сасанидами, которые вспыхивали со все возрастающей частотой и интенсивностью.
Таким образом, оглядываясь на исторические истоки линии, которую стерли аббасидские халифы, достигнув слияния ранее разделенных территорий, мы видим, что эта линия возникла как следствие надлома более ранней империи – империи Ахеменидов. Фактически объединение территорий под властью Аббасидов представляет собой воссоединение, и это дает основание понять природу того социального движения, которое энергично боролось за объединение, начатое при Омейядах и завершенное Аббасидами. Возможно, это был импульс – в основном, несомненно, бессознательный, однако не менее мощный и настойчивый, чем если бы он был детально продуман, – импульс к воссоединению целого, некогда разъятого на части насильственным путем. В этом свете катаклизм, вызванный набегами примитивных мусульмано-арабских племен, несопоставим с катаклизмом, вызванным завоеваниями Александра. Арабские завоевания изменили лицо мира в течение какой-нибудь полудюжины лет, но в отличие от чужеродных влияний, которые несли с собой войска Александра, арабы возвратили подобие того, что уже было прежде. Если македонское завоевание, надломив Ахеменидскую империю, подготовило почву для распространения эллинизма, то арабское – открыло путь поздним Омейядам, а после них – Аббасидам, следствием чего явилась реконструкция универсального государства, своеобразного эквивалента Ахеменидской империи. Если наложить карту одной империи на карту другой, то бросается в глаза поразительное сходство, причем не только географическое. Распространяется оно и на административное устройство, и даже на более частные проявления социальной и духовной жизни. Историческую функцию халифата Аббасидов можно назвать реинтеграцией или возобновлением империи Ахеменидов, реинтеграцией ее политической структуры, которая была надломлена ударом внешней силы, и возобновлением той фазы социальной жизни, которая была прервана в результате иноземного вторжения.
Не выглядит ли фантастичной возможность связи между институтами, разделенными временным интервалом в более чем тысячу лет? Если на первый взгляд это и кажется фантастичным, то необходимо учесть, что тридцать шесть поколений людей были подчинены одному историческому процессу – противоборству эллинского общества с другим, пока еще не идентифицированным нами обществом, которое, по некоторым предположениям, проявило себя и в Ахеменидской империи, и в Аббасидском халифате. Следует также допустить и то, что жертвой оказалась неэллинская сторона. Потрясение от неожиданного иноземного вторжения привело общество в состояние паралича. Однако это была первая и довольно скоротечная реакция. Как только воздействие внешних чужеродных сил прекращается, общество оживает, стремясь восстановить свою внутреннюю структуру (подобно ежу: когда на того набрасывается собака, он съеживается и замирает, а как только опасность минует, он вновь распрямляется и продолжает свой путь). Если признать такую систему доказательств убедительной, то нет ничего фантастичного и в том, что халифат Аббасидов есть универсальное государство еще не идентифицированного нами общества, возникшее как попытка восстановить политическую структуру империи Ахеменидов, разрушенную в результате иноземного вторжения.
Сходство генезисов империи Ахеменидов и Римской империи сомнения не вызывает. Различие же заключается в том, что эллинистическое универсальное государство выросло из одного источника – Рима, – который в борьбе за существование последовательно разрушал государства, тогда как в истории империи Ахеменидов можно обнаружить несколько равнозначных центров. Ахеменидская держава шла к становлению универсального государства не путем покорения соседей. Путь агрессии избрала Ассирия, однако, не выдержав бремени собственного милитаризма, пала, не завершив своей разрушительной работы. Так перед самым финалом трагедии главный герой погиб и его роль [прим11].
Определив смутное время, которое предшествовало Ахеменидской империи, мы можем, наконец, идентифицировать общество, пережившее и смутное время, и Ахеменидскую империю, и эллинское вторжение, и Багдадский халифат Аббасидов, и вселенскую церковь ислама, и движение племен, последовавшее за падением Аббасидской империи в период междуцарствия, конец чему положило возникновение арабского и иранского обществ.
Прежде всего, можно заключить, что это общество не было тождественным тому, к которому принадлежали ассирийцы. В самом деле, культура ассирийцев не выдержала политического испытания. Ассирия закончила свой век, зайдя в тупик крайнего милитаризма.
Процесс мирного вытеснения ассирийской культуры, навязанной обществу силой, хорошо прослеживается в постепенной замене аккадского языка и клинописи арамейским языком и алфавитом . Сами ассирийцы в последние годы империи использовали арамейский алфавит для письма на пергаменте в качестве дополнения к своей традиционной клинописи на камне или на глиняных табличках. Используя арамейский алфавит, они должны были использовать и арамейский язык [прим12].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274
Пытаясь отыскать источник этого мощного течения, мы должны обратиться к истории раскола империи Омейядов на римскую и сасанидскую – раскола, который Аббасиды успешно ликвидировали.
С момента организации Помпеем в 64 г. до н.э. римской провинции в Сирии и до установления границы между Римской и Сасанидской империями в 628 г. н.э. накануне арабского завоевания ситуация в этом регионе была довольно стабильной. Более неустойчивой она была при Селевкидах , когда династия эта потеряла остатки былого наследия в Иране, а затем лишилась и владений в Ираке, уступив их Аршакидам – предшественникам Сасанидов. Только проследив всю историю возникновения этой линии раздела, мы поймем ее истинное историческое значение. Именно по этой линии шло восстановление равновесия после разгрома империи Ахеменидов Александром Великим. Победы Александра способствовали распространению эллинизма на Восток. В течение примерно двух столетий влияние его на территории бывшей Ахеменидской империи все более возрастало. Затем маятник вновь качнулся на запад с силой, пропорциональной первоначальному удару Александра. В период между падением монархии Селевкидов и восточными кампаниями Помпея ситуация была такова, что, казалось, мятежный Восток сметет эллинизм не только с поверхности Азии, но покорит и Грецию. Интервенция римлян вновь качнула маятник на восток, но на сей раз он был остановлен приблизительно на полпути, пересекая земли, некогда принадлежавшие Ахеменидам, вдоль той линии, на которую мы обратили выше свое внимание. В течение семи столетий, вплоть до арабского завоевания, примерное равновесие вдоль этой линии не могли серьезно поколебать ни восстания иудеев и других обитателей римского Востока, ни войны Рима с Аршакидами и Сасанидами, которые вспыхивали со все возрастающей частотой и интенсивностью.
Таким образом, оглядываясь на исторические истоки линии, которую стерли аббасидские халифы, достигнув слияния ранее разделенных территорий, мы видим, что эта линия возникла как следствие надлома более ранней империи – империи Ахеменидов. Фактически объединение территорий под властью Аббасидов представляет собой воссоединение, и это дает основание понять природу того социального движения, которое энергично боролось за объединение, начатое при Омейядах и завершенное Аббасидами. Возможно, это был импульс – в основном, несомненно, бессознательный, однако не менее мощный и настойчивый, чем если бы он был детально продуман, – импульс к воссоединению целого, некогда разъятого на части насильственным путем. В этом свете катаклизм, вызванный набегами примитивных мусульмано-арабских племен, несопоставим с катаклизмом, вызванным завоеваниями Александра. Арабские завоевания изменили лицо мира в течение какой-нибудь полудюжины лет, но в отличие от чужеродных влияний, которые несли с собой войска Александра, арабы возвратили подобие того, что уже было прежде. Если македонское завоевание, надломив Ахеменидскую империю, подготовило почву для распространения эллинизма, то арабское – открыло путь поздним Омейядам, а после них – Аббасидам, следствием чего явилась реконструкция универсального государства, своеобразного эквивалента Ахеменидской империи. Если наложить карту одной империи на карту другой, то бросается в глаза поразительное сходство, причем не только географическое. Распространяется оно и на административное устройство, и даже на более частные проявления социальной и духовной жизни. Историческую функцию халифата Аббасидов можно назвать реинтеграцией или возобновлением империи Ахеменидов, реинтеграцией ее политической структуры, которая была надломлена ударом внешней силы, и возобновлением той фазы социальной жизни, которая была прервана в результате иноземного вторжения.
Не выглядит ли фантастичной возможность связи между институтами, разделенными временным интервалом в более чем тысячу лет? Если на первый взгляд это и кажется фантастичным, то необходимо учесть, что тридцать шесть поколений людей были подчинены одному историческому процессу – противоборству эллинского общества с другим, пока еще не идентифицированным нами обществом, которое, по некоторым предположениям, проявило себя и в Ахеменидской империи, и в Аббасидском халифате. Следует также допустить и то, что жертвой оказалась неэллинская сторона. Потрясение от неожиданного иноземного вторжения привело общество в состояние паралича. Однако это была первая и довольно скоротечная реакция. Как только воздействие внешних чужеродных сил прекращается, общество оживает, стремясь восстановить свою внутреннюю структуру (подобно ежу: когда на того набрасывается собака, он съеживается и замирает, а как только опасность минует, он вновь распрямляется и продолжает свой путь). Если признать такую систему доказательств убедительной, то нет ничего фантастичного и в том, что халифат Аббасидов есть универсальное государство еще не идентифицированного нами общества, возникшее как попытка восстановить политическую структуру империи Ахеменидов, разрушенную в результате иноземного вторжения.
Сходство генезисов империи Ахеменидов и Римской империи сомнения не вызывает. Различие же заключается в том, что эллинистическое универсальное государство выросло из одного источника – Рима, – который в борьбе за существование последовательно разрушал государства, тогда как в истории империи Ахеменидов можно обнаружить несколько равнозначных центров. Ахеменидская держава шла к становлению универсального государства не путем покорения соседей. Путь агрессии избрала Ассирия, однако, не выдержав бремени собственного милитаризма, пала, не завершив своей разрушительной работы. Так перед самым финалом трагедии главный герой погиб и его роль [прим11].
Определив смутное время, которое предшествовало Ахеменидской империи, мы можем, наконец, идентифицировать общество, пережившее и смутное время, и Ахеменидскую империю, и эллинское вторжение, и Багдадский халифат Аббасидов, и вселенскую церковь ислама, и движение племен, последовавшее за падением Аббасидской империи в период междуцарствия, конец чему положило возникновение арабского и иранского обществ.
Прежде всего, можно заключить, что это общество не было тождественным тому, к которому принадлежали ассирийцы. В самом деле, культура ассирийцев не выдержала политического испытания. Ассирия закончила свой век, зайдя в тупик крайнего милитаризма.
Процесс мирного вытеснения ассирийской культуры, навязанной обществу силой, хорошо прослеживается в постепенной замене аккадского языка и клинописи арамейским языком и алфавитом . Сами ассирийцы в последние годы империи использовали арамейский алфавит для письма на пергаменте в качестве дополнения к своей традиционной клинописи на камне или на глиняных табличках. Используя арамейский алфавит, они должны были использовать и арамейский язык [прим12].
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274