Один тонганец, высокий и сильный детина, восхищенный звуками, извлекаемыми виолончелистом из своего инструмента, бросается на виолончель, вырывает ее из рук музыканта и убегает с криком:
– Табу!.. Табу!..
Виолончель стала табу! К ней нельзя прикоснуться, не совершая святотатства! Жрецы, король Георг, вельможи его двора, все население острова восстали бы против нарушения священного обычая…
Но Себастьен Цорн знать ничего не желает. Он очень дорожит своей виолончелью, шедевром Гана и Бенарделя. И он летит по следам похитителя. Тотчас же за ним устремляются его товарищи. В дело вмешиваются туземцы. И все мчатся друг за другом.
Но тонганец бежит так быстро, что настичь его нет никакой возможности. Не прошло и трех минут, как он уже далеко…
Себастьен Цорн и другие, совершенно обессилев, возвращаются к Калистусу Мэнбару, который сам еле переводит дух. Сказать, что виолончелист находится в состоянии неописуемой ярости, было бы недостаточно. Он задыхается, на губах у него пена! Табу или не табу, но он требует возвращения инструмента! Пусть Стандарт-Айленд объявит войну всему Тонгатабу, – разве не бывало войн, возникавших по менее важному поводу?
К великому счастью, власти острова вмешались в дело. Через час туземца удалось схватить, и его заставили принести инструмент обратно. Правда, это удалось нелегко. И могло бы случиться, что ультиматум губернатора Сайреса Бикерстафа возбудил бы в связи с вопросом о табу религиозные страсти целого архипелага.
Впрочем, снятие табу было произведено с соблюдением всех правил церемониала, предусмотренного для подобных случаев. Согласно обычаю, зарезали немало свиней, положили их в яму, наполненную раскаленными камнями, зажарили вместе с бататами, таро и плодами макоре и, наконец, съели к великому удовольствию тонганских обитателей.
Что касается виолончели, то в суматохе она немного расстроилась, но Себастьен Цорн снова настроил ее, предварительно удостоверившись, что все ее качества сохранились, несмотря на произнесенные над нею туземные заклинания.
6. НАШЕСТВИЕ ХИЩНИКОВ
Распростившись с Тонгатабу, Стандарт-Айленд берет курс на северо-запад, к архипелагу Фиджи. Он начинает удаляться от южного тропика вслед за солнцем, направляющимся к экватору. Всего двести лье отделяют его от фиджийской группы, и коммодор Симкоо придерживается скорости, подходящей для такой морской прогулки.
Ветер переменный, но какое значение может иметь ветер для столь мощного плавучего сооружения? Если порою на двадцать третьей параллели и разражаются сильнейшие грозы, то «жемчужине Тихого океана» они ничуть не вредят. Электричество, насыщающее атмосферу, притягивается многочисленными громоотводами, ими снабжены и общественные здания и жилые дома. Что касается дождей, даже ливней, которые низвергают на остров грозовые тучи, то здесь им только рады. Парк и поля еще ярче зеленеют от таких душей, – впрочем, довольно редких. Жизнь в Миллиард-Сити протекает поэтому вполне счастливо среди празднеств, концертов, приемов. Теперь между обеими частями города установилась тесная связь, и, кажется, отныне уже ничто не может угрожать безопасности Стандарт-Айленда.
Сайресу Бикерстафу не приходится раскаиваться в том, что он принял на остров новогебридцев, за которых ходатайствовал капитан Сароль. Эти туземцы стараются быть полезными. Они работают на полях, как работали на плантациях острова Тонгатабу. Сароль и его малайцы проводят с ними весь день, а вечером они возвращаются в порты, где их расселил муниципалитет.
Они ни у кого не вызывали нареканий. Может быть, тут представлялся случай обратить этих славных людей в христианство. До сих пор они чуждались христианского вероучения, как и большинство новогебридцев, которые упорно остаются язычниками, несмотря на все старания миссионеров – представителей англиканской или католической церкви. Духовенство Стандарт-Айленда подумывало было заняться их обращением, но власти плавучего острова воспретили делать какие-либо попытки в этом направлении.
Новогебридцы все в возрасте от двадцати до сорока лет. Рост у них средний, кожа темнее, чем у малайцев, и хотя они не так хороши собой, как туземцы Самоа или Тонга, но зато кажутся в высшей степени выносливыми. Они бережно хранят свои деньги, накопленные на службе у миссионеров Тонгатабу, и даже не помышляют тратить их на спиртные напитки, которые, впрочем, отпускались бы им в весьма умеренном количестве. К тому же они живут здесь на всем готовом и, должно быть, никогда не чувствовали себя так беззаботно на своем диком архипелаге.
И, однако, по вине капитана Сароля, эти туземцы, объединившись со своими новогебридскими соотечественниками, примут участие в преступном деле, час которого приближается. И тогда проявится их врожденная жестокость. Ведь все они – прямые потомки пиратов, из-за которых эта часть Тихого океана пользуется недоброй славой.
Пока же миллиардцы пребывают в полной уверенности, будто ничто не может поставить под угрозу их существование, где все так разумно предусмотрено и так мудро устроено. Квартет пользуется неизменным успехом. Его без устали слушают и награждают аплодисментами. В программе фигурируют произведения Бетховена, Гайдна; Мендельсона, – и притом не в отрывках, а полностью. Кроме обычных концертов в казино, устраиваются также музыкальные вечера у миссис Коверли, и на них всегда бывает много народу. Несколько раз их почтили своим присутствием король и королева Малекарлии. Если Танкердоны еще не являлись с визитом в особняк на Пятнадцатой авеню, то Уолтер во всяком случае стал завсегдатаем таких концертов. Вполне возможно, что в ближайшем будущем состоится его свадьба с мисс Ди… В салонах правобортной и левобортной частей города об этом говорят совершенно открыто… Называют даже свидетелей со стороны будущих жениха и невесты… Недостает только согласия обоих глав семей… Неужели же не случится ничего, что заставило бы Джема Танкердона и Нэта Коверли произнести свое слово?
Событие, которого ожидали с таким нетерпением, в конце концов произошло. Но ценою каких опасностей, какой угрозы для благополучия Стандарт-Айленда!
Днем 16 января, приблизительно в середине той части моря, которая отделяет острова Тонга от островов Фиджи, на юго-востоке было замечено какое-то судно. Похоже, что оно держит направление на Штирборт-Харбор. По-видимому, это пароход водоизмещением в семьсот – восемьсот тонн. На мачте его нет флага, и он не поднял его, даже приблизившись на расстояние мили.
Какой национальности этот пароход? Вахтенные с обсерватории не в состоянии этого определить по его внешнему виду. Поскольку он не почтил салютом Стандарт-Айленд, – весьма возможно, что это англичанин.
Впрочем, означенное судно не собирается входить ни в один из портов плавучего острова. Оно как будто идет мимо и скоро, вероятно, скроется из виду.
Наступает ночь, безлунная и совершенно темная. Небо обложено густыми косматыми тучами, которые не пропускают лучей луны. Ни малейшего ветерка. И в воздухе и на море полный штиль. Молчание царит в этом глубоком мраке.
К одиннадцати часам в атмосфере наступает перемена. Погода становится грозовой. После полуночи молнии начинают бороздить небо и слышны раскаты грома, хотя ни одной дождевой капли не падает на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93