“Почему мы, как вид, так очарованы измененными состояниями сознания?”, “Каково их влияние на наши эстетические и духовные устремления?”, “Что мы потеряли, отвергая законность использования тех или иных веществ, с тем, чтобы лично пережить трансцендентное и священное?” Надеюсь, что ответы на эти вопросы заставят нас взглянуть в лицо последствиям, которые влечет за собой отрицание духовного измерения природы, видение в ней не более как кладезя неких “ресурсов”, которые надлежит освоить и разграбить. Квалифицированное обсуждение этих вопросов с привлечением необходимой информации вызовет определенный дискомфорт как у тех, кто одержим идеей контроля и является приверженцем отрицающего знание религиозного фундаментализма, так и у сторонников неприкрытого фашизма и т.п.
Вслед за вопросом о том, как мы – и как общество, и как индивиды – в конце XX века относимся к психоактивным растениям, возникает другой, еще более глобальный вопрос: как на нас влияли те зыбкие альянсы, которые мы создавали и разрывали с разными представителями растительного мира, пока совершали свой путь через лабиринт истории? Этим вопросом мы и займемся подробно в последующих главах.
Первомиф нашей культуры начинается с Рая, с вкушения плода Древа познания в “Саду Эдемском”. Если мы ничему не научимся у прошлого, история эта может окончиться полным отравлением планеты. Ее леса станут лишь достоянием памяти, биологические связи будут нарушены, наши потомки окажутся уничтоженными пустыней. Если мы что-то проглядели, пытаясь прежде найти свои истоки и место в природе, то не следует ли нам сегодня оглянуться назад и осмыслить не только свое прошлое, но и будущее, причем совершенно по-новому? Если мы сумеем восстановить утраченное ощущение природы как некой живой тайны, мы сможем поверить в новые перспективы всего замысла нашей культуры, который непременно должен существовать. У нас есть возможность отойти от мрачного исторического нигилизма, характерного для.владычества нашей сугубо патриархальной, подавляющей культуры. Мы в состоянии восстановить присущую Архаичному ценность почти симбиотического отношения с психоактивными растениями как источником прозрения и согласия, струящегося из мира растительного в мир человеческий.
Тайна нашего собственного сознания и способностей саморефлексии как-то связана с этим каналом общения с умом незримым, который, согласно настоятельным утверждениям шаманов, является духом живого мира природы. Для шаманов и шаманских культур исследование этой тайны всегда заслуживало большего доверия, чем жизнь в ограничивающей материалистической культуре. Мы, представители индустриальных демократий, можем сделать выбор и исследовать эти незнакомые нам измерения сейчас или ждать, пока надвигающееся разрушение жизни на нашей планете не сделает всякое дальнейшее исследование попросту неуместным.
НОВЫЙ МАНИФЕСТ
Следовательно, пришло время в контексте великого естественного обсуждения, представляющего историю идей, полностью переосмыслить нашу очарованность привычным потреблением психоактивных и физиологически активных растений. Мы должны извлечь определенный урок из эксцессов прошлого, в особенности из шестидесятых годов нашего века. Но нельзя попросту ограничиваться заявлением: “Просто скажите нет”, или провозглашать: “Попробуйте, вам понравится”. Не можем мы поддерживать и ту точку зрения, что склоняет к разделению общества на “употребляющих” и “неупотребляющих”. Нам нужен всеобъемлющий подход к этим вопросам, который включает в себя более глубокий, эволюционный и исторический, смысл.
Влияние способствующей мутациям диеты на древних людей и воздействие экзотических метаболитов на эволюцию их нейрохимии и культуры является все еще неизученной территорией. Выбор ранними гоминидами всеядной диеты и открытие ими особых свойств некоторых растений – вот решающие факторы изъятия древних людей из потока животной эволюции и вхождения их в быстро нарастающий прилив языка и культуры. Наши далекие предки обнаружили, что употребление некоторых растений может подавлять аппетит, ослаблять боль, обеспечивать внезапный прилив энергии и невосприимчивость в отношении патогенных факторов, а также вызывать синергию познавательных способностей. Эти открытия вывели нас на долгий путь к саморефлексии. А поскольку мы стали пользующимися орудиями всеядными, то изменилась и сама эволюция, перейдя от процесса медленного видоизменения нашей физической формы к быстрому установлению культурных форм путем выработки ритуалов, создания языков, письменности, мнемонических искусств и техники.
Причиной этих огромных перемен в значительной мере являлось наличие синергий между людьми и различными растениями, с которыми они взаимодействовали и вместе с которыми развивались. Честная оценка показала бы главенствующую роль растений в основании человеческих институтов. Принятие в будущем вдохновленных ботаникой сбалансированных решений (вроде нулевого прироста народонаселения, извлечения водорода из морской воды и масштабных программ использования отходов) может помочь реорганизации нашего общества и нашей планеты в направлении к более целостной и чуткой к окружающей среде линии Неоархаичного.
Подавление естественной очарованности человека измененными состояниями сознания и сегодняшняя ситуация, представляющая угрозу для всей жизни на земле, связаны тесно и непосредственно. Когда мы преграждаем людям доступ к шаманскому экстазу, мы перекрываем освежающие воды эмоций, проистекающих из глубокой, почти симбиотической, связи с землей. Как следствие этого, возникают и поддерживаются стили общественной жизни с плохой адаптацией, которые способствуют перенаселенности, варварскому отношению к ресурсам и отравлению окружающей среды. Ни одна культура на земле не подвержена столь тяжко наркотизации, как культура индустриального Запада в смысле пристрастия к последствиям поведения, связанного с плохой адаптацией. Мы, как обычно, продолжаем следовать “деловой” позиции в сюрреалистической атмосфере растущих кризисов и непримиримых противоречий.
Нам, как виду, необходимо признать всю глубину нашей исторической дилеммы. Мы так и будем “играть в полколоды”, пока терпим главарей от правительства и науки, осмеливающихся диктовать, на чем человеческая любознательность может узаконено сосредотачивать свое внимание, а на чем нет. Подобные ограничения, налагаемые на воображение человека, унизительны и абсурдны. Правительство не только ограничивает исследования психоделиков, которые могли бы привести к ценным находкам в области психологии и медицины, оно осмеливается также не допускать их религиозного и духовного использования. Религиозное использование психоделических растений – предмет гражданских прав; его ограничение является подавлением вполне законного религиозного чувства. Фактически подавляется не просто какое-то религиозное чувство, а конкретное религиозное чувство как опыт переживания “religio” {Благочестие, набожность, святыня, предмет культа (лат.). – Прим. ред.}, основанный на отношениях “растения – человек”, которые естественно сложились задолго до начала истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Вслед за вопросом о том, как мы – и как общество, и как индивиды – в конце XX века относимся к психоактивным растениям, возникает другой, еще более глобальный вопрос: как на нас влияли те зыбкие альянсы, которые мы создавали и разрывали с разными представителями растительного мира, пока совершали свой путь через лабиринт истории? Этим вопросом мы и займемся подробно в последующих главах.
Первомиф нашей культуры начинается с Рая, с вкушения плода Древа познания в “Саду Эдемском”. Если мы ничему не научимся у прошлого, история эта может окончиться полным отравлением планеты. Ее леса станут лишь достоянием памяти, биологические связи будут нарушены, наши потомки окажутся уничтоженными пустыней. Если мы что-то проглядели, пытаясь прежде найти свои истоки и место в природе, то не следует ли нам сегодня оглянуться назад и осмыслить не только свое прошлое, но и будущее, причем совершенно по-новому? Если мы сумеем восстановить утраченное ощущение природы как некой живой тайны, мы сможем поверить в новые перспективы всего замысла нашей культуры, который непременно должен существовать. У нас есть возможность отойти от мрачного исторического нигилизма, характерного для.владычества нашей сугубо патриархальной, подавляющей культуры. Мы в состоянии восстановить присущую Архаичному ценность почти симбиотического отношения с психоактивными растениями как источником прозрения и согласия, струящегося из мира растительного в мир человеческий.
Тайна нашего собственного сознания и способностей саморефлексии как-то связана с этим каналом общения с умом незримым, который, согласно настоятельным утверждениям шаманов, является духом живого мира природы. Для шаманов и шаманских культур исследование этой тайны всегда заслуживало большего доверия, чем жизнь в ограничивающей материалистической культуре. Мы, представители индустриальных демократий, можем сделать выбор и исследовать эти незнакомые нам измерения сейчас или ждать, пока надвигающееся разрушение жизни на нашей планете не сделает всякое дальнейшее исследование попросту неуместным.
НОВЫЙ МАНИФЕСТ
Следовательно, пришло время в контексте великого естественного обсуждения, представляющего историю идей, полностью переосмыслить нашу очарованность привычным потреблением психоактивных и физиологически активных растений. Мы должны извлечь определенный урок из эксцессов прошлого, в особенности из шестидесятых годов нашего века. Но нельзя попросту ограничиваться заявлением: “Просто скажите нет”, или провозглашать: “Попробуйте, вам понравится”. Не можем мы поддерживать и ту точку зрения, что склоняет к разделению общества на “употребляющих” и “неупотребляющих”. Нам нужен всеобъемлющий подход к этим вопросам, который включает в себя более глубокий, эволюционный и исторический, смысл.
Влияние способствующей мутациям диеты на древних людей и воздействие экзотических метаболитов на эволюцию их нейрохимии и культуры является все еще неизученной территорией. Выбор ранними гоминидами всеядной диеты и открытие ими особых свойств некоторых растений – вот решающие факторы изъятия древних людей из потока животной эволюции и вхождения их в быстро нарастающий прилив языка и культуры. Наши далекие предки обнаружили, что употребление некоторых растений может подавлять аппетит, ослаблять боль, обеспечивать внезапный прилив энергии и невосприимчивость в отношении патогенных факторов, а также вызывать синергию познавательных способностей. Эти открытия вывели нас на долгий путь к саморефлексии. А поскольку мы стали пользующимися орудиями всеядными, то изменилась и сама эволюция, перейдя от процесса медленного видоизменения нашей физической формы к быстрому установлению культурных форм путем выработки ритуалов, создания языков, письменности, мнемонических искусств и техники.
Причиной этих огромных перемен в значительной мере являлось наличие синергий между людьми и различными растениями, с которыми они взаимодействовали и вместе с которыми развивались. Честная оценка показала бы главенствующую роль растений в основании человеческих институтов. Принятие в будущем вдохновленных ботаникой сбалансированных решений (вроде нулевого прироста народонаселения, извлечения водорода из морской воды и масштабных программ использования отходов) может помочь реорганизации нашего общества и нашей планеты в направлении к более целостной и чуткой к окружающей среде линии Неоархаичного.
Подавление естественной очарованности человека измененными состояниями сознания и сегодняшняя ситуация, представляющая угрозу для всей жизни на земле, связаны тесно и непосредственно. Когда мы преграждаем людям доступ к шаманскому экстазу, мы перекрываем освежающие воды эмоций, проистекающих из глубокой, почти симбиотической, связи с землей. Как следствие этого, возникают и поддерживаются стили общественной жизни с плохой адаптацией, которые способствуют перенаселенности, варварскому отношению к ресурсам и отравлению окружающей среды. Ни одна культура на земле не подвержена столь тяжко наркотизации, как культура индустриального Запада в смысле пристрастия к последствиям поведения, связанного с плохой адаптацией. Мы, как обычно, продолжаем следовать “деловой” позиции в сюрреалистической атмосфере растущих кризисов и непримиримых противоречий.
Нам, как виду, необходимо признать всю глубину нашей исторической дилеммы. Мы так и будем “играть в полколоды”, пока терпим главарей от правительства и науки, осмеливающихся диктовать, на чем человеческая любознательность может узаконено сосредотачивать свое внимание, а на чем нет. Подобные ограничения, налагаемые на воображение человека, унизительны и абсурдны. Правительство не только ограничивает исследования психоделиков, которые могли бы привести к ценным находкам в области психологии и медицины, оно осмеливается также не допускать их религиозного и духовного использования. Религиозное использование психоделических растений – предмет гражданских прав; его ограничение является подавлением вполне законного религиозного чувства. Фактически подавляется не просто какое-то религиозное чувство, а конкретное религиозное чувство как опыт переживания “religio” {Благочестие, набожность, святыня, предмет культа (лат.). – Прим. ред.}, основанный на отношениях “растения – человек”, которые естественно сложились задолго до начала истории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83