Михаил Рощин
Старый Новый год
Комедия в четырех картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Петр Себейкин.
Клава Себейкина.
Лиза, их дочь, 11 лет.
Петр Полуорлов.
Клава Полуорлова.
Федя, их сын, 11 лет.
Вася.
Тесть.
Теща.
Люба.
Любин муж.
Студент.
Нюра.
Гоша.
Даша.
Валерик.
Анна Романовна.
Инна.
Иван Адамыч.
Грузчики.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Петр Себейкин и его представление о смысле человеческого существования
Новая квартира Себейкиных. Тот момент новоселья, когда толчется куча народу, все что-то носят, что-то делают, и у всех возбужденное, приподнятое настроение. Теща Себейкина и Иван Адамыч, местный чудак, примеривают и прибивают на стену ковер. Друг Себейкина, Вася, занят пылесосом. Клава Себейкина, а вместе с ней двоюродная сестра Себейкина модница Люба и сноха Нюра хлопочут на кухне, а затем накрывают на стол. Бабушка в ванной дивится горячей воде из крана и так оттуда и не выйдет, мы ее не увидим. Тесть Себейкина свинчивает новенькие кресла. Любин муж в галстуке с блестками, человек степенный, налаживает антенну телевизора. Студент, дальний родственник, настроенный свысока и иронически, лишь указывает, как и что лучше сделать. Дочь Себейкиных, Лиза, рассаживает в отведенном ей уголке штук восемь игрушек – медведей и кукол. А в центре, на столе, словно вершина пирамиды, возвышается счастливый Себейкин – он только что приладил к потолку новую люстру.
Ревет пылесос, звенят звонки, стучат молотки, врываются звуки телевизора. Зимний день под старый Новый год.
Себейкин (поет). «Сгори, сгори, моя звезда!..»
Вася. Ну зверюга-машина – тряпку засосал!..
Теща. Криво или не криво?! Поглядит кто-нибудь ай нет?
Адамыч. И зачем коврик-то на стенку, товарищи до­рогие? Смысл-то?..
Теща. Держи крепче, смысл! Двести рублей ковер, что ж, ногами по нем ходить?.. Ваня, да погляди ж ты! Так?..
Тесть. Да навроде б так! (Васе.) Да выключи ты его, ей-богу!
Студент. Бабуля-то! (Ирония.) Так и стоит в ван­ной. Струит и струит, говорит – горячая, полчаса кран открывши держу, не кончается.
Люба (у сундука, к которому привязаны валенки). Бабуля! Она вот с этим хламом деревенским никак не расстанется! Еще корову бы привезли!
Студент (Лизе). Ого, игрушек-то у тебя! (Хочет взять куклу.)
Лиза. Мое! Не бери! Не смотри!..
Любин муж. Нехорошо так, Лизочка, эгоистом вырастешь.
Лиза. И ты не смотри! Не твое!..
Себейкин. Лизка, цыц! А то все отниму! (Объяс­няет.) Бракованные. С артели ей ношу. У кого руки нет, у кого башка не так пришитая. (Шутит.) Оплочено!..
Любин муж. Ты все по голосам, Петь?..
Себейкин (радостно). Делаем куклам голоса! Мед­ведям пищалки вставляем. (Поет.) «Эх, кукла Зина, кук­ла Майя, закрывающи глаза!..» Жена всю жизнь ела! Слесарь, мол, называется! Артель «Буратина»! Бе, ме! (Изображает, как пищат куклы.) Люди, мол, по космосбм, а мой – по голосам!.. А вот они, голоса-то! (Жест вокруг.) Накопил – машину купил!.. Так, Вася? Ска­жи!..
Вася. Отдыхай. Чего там!..
Любин муж (рассудительно). Да, поди знай вот. Повышение благосостояния…
Себейкин. Ну! Матерьял заинтересованности, как тесть скажет. (Ликуя, тестю.) Так, что ль, отец?..
Тесть (солидно). По принц'ыпу.
Себейкин. Вот! Именно что!..
Студент. «По принц'ыпу»! Пуртфель еще скажите!
Тесть. Ладно учить-то! Ежели ты студент, так уж, думаешь, того? Соответственно?..
Студент (демонстративно отворачиваясь от Тестя. Любиному мужу.) Там предохранитель надо проверить.
Адамыч (ласково). Студенты теперь ведь как? Прежде студенты учились, а теперь сами желают учить…
Тесть. Еще только вылупятся, шелуха на хвосте пристала, а корчут из себя! Совместно.
Любин муж. Без учебы нельзя. Я сам жалею. Я бы сейчас в физкультурный пошел. Очень много народу из спортсменов в большие люди вышло.
Тесть. Тебе-то зачем? Ты хоть маленький, а началь­ник, все у тебя есть. Вкупе… В месткоме. Жена, понимаешь, в маг'азине…
Студент (ирония). В маг'азине!
Любин муж (скромно). Ну зачем? Я не начальник, я зам.
Тесть. Это все одно. (Васе, у которого опять взревел пылесос.) Да что ж такое-то! Сколько говорить-то! Зря.
Вася. В сам деле «Буран»! Зверь!.. Уж когда пове­зет людям, то и пылесос в лотерею выпадет!..
Любин муж. А мы в том году? Одеяло жаккардовое метисное, тридцать пять рублей выиграли.
Вася. Бывает.
Теща. Петя! Да хоть ты-то погляди: ровно или криво?
Адамыч. Руки онемели держать. Древний мудрец Уклезияст говорил: кривое, говорит, не может сделаться прямым…
Теща. Ладно! «Клезияст»! Умные все больно!.. Дер­жи ровней! Петя!.. Забивать, что ли?..
Себейкин. Да забивай, чего там!
Студент. Вот тот угол подымите!
Тесть. Не тот, а ты (жене) свой вздерни!
Студент. Да вы что, не видите?..
Тесть. Поучи еще меня, поучи! По соображениям.
Люба (встает, цепляясь за сундук). Господи, да вы уберете этот срам отсюда? Не в деревне же!
Любин муж. Лизочка! Лиза! Дай-ка вон ту прово­лочку!..
Лиза. Ишь какой! Это моя проволочка!
Любин муж. Да мне надо, я держу тут, давай ско­рей!..
Лиза. Моя! Не дам!
Теща. Не нервируй хоть девочку! Не слушай их, Ли­зонька!
Тесть. Правильно, внучка! Своего не отдавай. Непре­менно.
Любин муж. Ну, это уж совсем!
Студент. Вот только не надо в современный аппа­рат втыкать всякие проволочки! Не утюг же все-таки!
Любин муж. Ну, иди сам сделай.
Студент. Зачем я буду делать? Есть специалисты. Они пусть и делают.
Любин муж. У нас телевизор-то другой… Нда… Всю жизнь копишь, мозгуешь, а тут – на тебе.
Адамыч (выворачивая голову). Будто распяли за­дом наперед! Прибивать,что ли?..
Себейкин (поет, вкручивая лампочки). «Эх, сгори, сгори, моя звезда!..»
Вбегает Нюра. За ней Клава.
Нюра. Ну до чего Клавдия у нас счастливая, до чего счастливая! Бывает же людям счастье! А весь век Петьку ругали нашего, всем был Петька нехорош: и неученый он, и к артели своей присох, и насчет выпить – а теперь!.. Зелененького-то нету лучку? К селедочке бы!
Люба (с усмешкой). И не говорите! Прямо взорлил наш Петюня!
Клава. Лей, лей масла-то побольше!.. Чего там Пе­тюня! Ему б только пиво с Васькой трескать да перекуры перекуривать. Скажите спасибо, бабушка дом продала!
Себейкин. Чего, чего?
Клава. Да ничего. Она сколько запросила, тот-то, чокнутый, столько и дал! Вид, говорит, у вас замеча­тельный. В даль!..
Тесть. Это точно… В даль!..
Смеются.
Люба. Модно теперь: деревня в город, а городские в деревню.
Нюра. Я все на кухню не надивлюсь! Агромадная кухня, просто агромадная! Я своему тоже говорила: по­дождем брать, дальше лучше квартиры будут. А въедем, так другую уж не выпросишь… А тут одна кухня како­ва!..
Люба. А мы подали на улучшение. Я ведь тоже маму из деревни нарочно выписала. Другим-то улучшают! Те­перь и нам пусть трехкомнатную дают.
Любин муж. Да ладно, дадут!..
Люба. Дадут! Вот они какую с Петром оторвали! И не кооперативная…
Клава. Привет! Чего это мы оторвали? Дали, да и все! Одиннадцатый год небось в артели! Да кабы он со­знательный был, работал бы как люди или вон, как твой, в месткоме, – ему б давно дали!
Люба. Чего это – в месткоме? Ишь ты!..
Гомон.
Тесть. Бабы! Тихо! Не об том!..
Люба (сдержавшись). Да я разве что говорю? Дали, и слава богу… Ты не так, Нюра, не так, огурчик надо сердечком разрезать. Кухня-то действительно! И санузел раздельный…
Нюра. Ой, узел-то прямо как моя кухня! А белое-то все, белое – чисто наша больница!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15