«А не лучше ли было бы заплатить там, внизу, небольшую плату за проезд по автостраде?» – подумала я, но вслух ничего не сказала. Мужчина, у которого поврежден «Фиат», и без того чувствует себя самым несчастным человеком на свете.
Когда страшный ливень несколько унялся, а бурлящие реки превратились в анемичные струйки, Ренато решил продолжить наше путешествие. Мы двигались очень медленно, вокруг было мокро и скользко, а в довершение зла мешал плотный туман. Но чем дальше мы ехали, тем явственней он редел; небо светлело. Но вот горный хребет остался позади, и перед нами распростерлась плоская равнина. Солнце тут снова палило вовсю, а от пронесшейся бури не осталось следа. Конечно, ведь здесь, внизу, никакой бури вовсе и не было, даже капли дождя не упало с незамутненных небес. Курортники, довольные, загорелые, возвращались с пляжа. Контуры гор уже тонули в сумерках, когда, едва держась на ногах, мы добрались наконец до того места, где назавтра должен был состояться концерт.
У Ренато не было сил, чтобы провести репетицию с оркестром. Мне пришлось удовлетвориться обещанием, что репетиция будет завтра, непосредственно перед концертом.
Эту ночь я спала плохо. Ренато, по-видимому, тоже.
На другой день мы благополучно провели репетицию с четырьмя местными музыкантами. Я должна была спеть песню «Если ты полюбишь меня» и свою песню, исполненную на неаполитанском фестивале.
Примерно около девяти часов амфитеатр под открытым небом уже заполнился людьми. Начался длинный, трехчасовой, концерт. Выступали не только лауреаты. Лауреаты выходили на сцену последними, и концерт заканчивался торжественным вручением награды. Статуэтка представляла собой отлитую из бронзы девушку с гитарой на черной подставке из гранита.
Ночи там очень холодные, так что я опять жутко продрогла.
Среди получивших «Oscar della simpatia – 67» были Катарина Валенте, Адриано Челентано, Рокки Робертс. «Оскар» был вручен также нескольким актерам театра и кино.
Для меня это выступление явилось генеральной репетицией перед моими сольными концертами. Я уже знала наперед, что они пройдут хорошо, так как публика в Виареджо принимала меня исключительно тепло. Скромность не позволяет мне сказать – восторженно.
Однако нашелся некий господин – конферансье, который несколько омрачил мою радость на этом концерте. Господин сей вообще недолюбливал женщин, и, когда ему приходилось объявлять певицу, он делал это неохотно, холодно, я бы сказала – лишь «по долгу службы». Если же «виновная» осмеливалась при этом быть выше его ростом, господин конферансье считал данное обстоятельство личным оскорблением и мстил.
Он таким образом объявил мой номер, что я даже растерялась, но вынуждена была взять себя в руки и петь. Когда я закончила, конферансье вышел на сцену и, присев возле меня на корточки, задрав голову, с шутовской миной спросил: «Ну а теперь скажите нам, сколько в вас метров». Я ответила ему внешне спокойно: «Сколько метров – не имеет значения. Важно, что я, безусловно, выше вас». Веселый смех зрительного зала вознаградил меня за перенесенную обиду.
Как я могла заметить, ни один из получивших премию не произнес ни единого слова благодарности. Просто с улыбкой кланялись публике. Я решила произнести «речь». Конечно, на итальянском, мысленно составив несколько фраз. Звучало это примерно так: «Добрый вечер, дамы и господа! Сердечно благодарю за присужденный мне приз. Я очень радуюсь этой награде, но одновременно хочу заметить, что все зависит от вас, от публики. Для вас мы поем и без вас существовать не можем. Я посвящаю мои песни вместе с моим „Оскаром“ тебе, дорогая публика».
Миновало несколько дней, которые Ренато провел в родном доме, находившемся довольно далеко от Милана. Ко дню первого моего концерта он вернулся в Милан на том самом красном спортивном «Фиате». Заехал за мной в гостиницу, и вот, пробравшись через забитый пешеходами и машинами центр города, мы очутились наконец на автостраде, ведущей к Форли, где мне предстояло петь на празднике коммунистической прессы. Увы, горький опыт предыдущего путешествия быстро выветрился из памяти Ренато. Вскоре мы уже свернули на «более разнообразную дорогу», как заявил Ренато в ответ на мой вопросительный и не лишенный укора взгляд.
От Форли, где состоялся мой первый и единственный концерт, у меня осталось самое приятное впечатление. Это маленький городок, расположенный в гористой местности. Мы добрались туда к вечеру, после многочасовой езды в машине. Петь я должна была лишь около полуночи, так что мы отправились поужинать, а потом хозяйка гостиницы провела меня в комнату, где я могла подготовиться к выступлению. Поскольку и на этот раз я оказалась одетой весьма легко (не люблю одеваться тепло, потом каюсь), а концерт проходил на открытом воздухе, она одолжила мне свою большую, теплую шаль. На площади были поставлены столики, стулья, скамейки, обращенные к маленькой, временной эстраде, где с трудом размещалось пятеро музыкантов и солистка с микрофоном. Центр площади оставался свободным, служа местом для танцев. Между деревьями в разных направлениях были натянуты бечевки, унизанные разноцветными фонариками.
На концерт пришли и стар и млад. Если уж – по причине почтенного возраста – не ради танцев, то хотя бы посмотреть, посмеяться. Мне очень по душе такого рода выступления, на которые являются представители всех поколений. Бабушка и внучка надевают свои лучшие платья и вместе отправляются на площадь поразвлечься.
Мне предстояло исполнить двенадцать песенок, «вплетенных» в венок танцев. Когда я начала петь, танцы прервались, пары останавливались – нередко в той позе, в какой застали их первые звуки. Все лица повернулись ко мне.
Я не обиделась бы, если бы они продолжали танцевать. Для Италии это естественно – здесь песня воспринимается прежде всего как танцевальная мелодия. Концерты редки, их заменили ныне телевизионные передачи.
Но они слушали. Молодежь сгрудилась у эстрады – и тут начался «концерт по заявкам». Просили исполнить песни фестиваля в Сан-Ремо. Я знала несколько песен, среди них «Ciao, amore» Л. Тенко, которую также спела, а припев «Ciao, amore, ciao…» все пели вместе со мной.
Я была очень довольна своим первым концертом. Ближе узнала публику. Увидела ее реакцию на мое пение. На душе было хорошо, легко, радостно. Возникла уверенность, что так будет везде, что мне нечего опасаться!
Очень приятна была дружелюбная атмосфера, в особенности непосредственный контакт с публикой. До той поры я никогда не вела сама свой концерт. Здесь же мне приходилось объявлять свои песни, кратко их переводить, если песня пелась не по-итальянски, отвечать на вопросы. Когда я выздоровею, я попытаюсь на своем первом концерте в зале Конгресса не ограничиваться одним пением.
Перед моей поездкой в Форли Пьетро сказал, что скоро мне предстоит еще раз отправиться в Неаполь, чтобы принять участие в открытых концертах. «Обстановка, в которой ты будешь петь, неповторима. Концерт проходит попросту на одной из больших площадей в центре города. Люди замедляют шаг, забывают о спешке, ибо все это утрачивает смысл перед лицом такого важного события, как песня. Награда символическая – ключи от города Неаполя, которые ты непременно получишь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40