А потом его снабжали деньгами другие женщины, которые заботились о нем, в том числе и две его жены.
Сикерт был очень щедр в отношении своего брата Бернхарда, неудачливого художника. Он снимал просторные студии, покупал художественные принадлежности, читал множество газет каждый день, имел огромный гардероб, позволяющий ему маскироваться по своему выбору, был завсегдатаем театров и мюзик-холлов, много путешествовал. Но все, что он покупал и снимал, было по большей части довольно дешевым. Он никогда не покупал дорогих билетов и не ездил первым классом. Я не знаю, сколько он промотал, но после развода Эллен написала: «Давать ему деньги — все равно что давать их ребенку, чтобы тот бросил их в костер».
Она считала мужа настолько финансово безответственным, что после развода договорилась с Жак-Эмилем Бланшем, чтобы тот покупал картины Сикерта. Бланш начал их приобретать, а Эллен тайком присылала ему деньги. Сикерт «не должен никогда, никогда догадаться, что деньги исходят от меня», — писала Эллен Бланшу. Она не говорила об этом никому, даже своей сестре Джейни, с которой была очень близка. Эллен знала, что думала о Сикерте и о его жизни сестра. Она также понимала, что, помогая бывшему мужу, не приносит ему благо. Сколько бы он ни получал, ему всегда было мало. Но она не могла удержаться, чтобы не оказывать ему помощь.
«Он никогда не выходит у меня из головы, ни днем, ни ночью, — писала Эллен Бланшу в 1899 году. — Вы знаете, какой он, — сущее дитя, когда дело касается денег. Не будете ли вы снова так добры и не купите ли одну из картин Уолтера, когда он будет сильнее всего нуждаться? И не забудьте, что в этом поступке не будет никакой пользы, если вы не настоите на том, чтобы он израсходовал эти деньги соответствующим образом. Он занял 600 фунтов у своего шурина (довольно бедного человека) и должен уплатить ему проценты с этой суммы. Но я не могу».
В семье Сикерта всегда существовала зависимость от алкоголя и наркотиков. У него была наследственная предрасположенность к этому, поэтому-то он и воздерживался от алкоголя в юности. Было бы неправомерно говорить о том, что у Сикерта были проблемы с азартными играми. Но стоило ему коснуться денег, как они утекали у него сквозь пальцы. Хотя упоминания городов, в которых были ипподромы, в письмах Потрошителя нельзя считать «доказательством», эти детали не могут не возбудить нашего любопытства.
Сикерт мог много работать, когда у него было настроение. Его карьера не требовала от него работы в заранее определенные часы. Он не должен был ни перед кем отчитываться, особенно когда закончился период ученичества у Уистлера и Сикерту больше не приходилось поступать так, как этого требовал мастер. Осенью 1888 года Уистлер уехал из Лондона на медовый месяц, и никто не знает, как Сикерт проводил это время. Эллен и Джейни оставались в Ирландии. Впрочем, и в присутствии Эллен Сикерт часто исчезал на ночь или на неделю. Исчезнуть в Великобритании довольно просто, особенно с появлением поездов. Можно было с легкостью пересечь Ла-Манш утром и вечером уже ужинать во Франции.
Что бы ни послужило причиной хронической «финансовой неразберихи» Сикерта, по выражению Эллен, она была достаточно серьезна, чтобы бывшая жена продолжала тайком посылать ему деньги даже после развода по причине неверности и измены. Причина эта была настолько серьезна, что когда в 1942 году Сикерт умер, на его счету было всего 135 фунтов.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
СТИГИЙСКИЙ МРАК
Спустя пять часов после того, как тело Энни Чэпмен было помещено в уайтчепелский морг, туда прибыл доктор Джордж Филлипс. К этому времени тело уже раздели и обмыли. Разъяренный доктор потребовал объяснений.
Роберт Манн, смотритель морга, ставший причиной множества проблем в расследовании убийства Мэри-Энн Николс, ответил, что начальство работного дома приказало двум уборщицам раздеть и обмыть тело. Ни полиция, ни врач при этом не присутствовали. Доктор Филлипс огляделся и увидел одежду Энни, сваленную кучей в углу. Предупреждения врача о том, что к телу никто не должен прикасаться, если только полиция не прикажет этого сделать, не возымели никакого действия. Манн слышал все это и раньше.
Морг размещался в тесной, грязной, вонючей комнатке, посреди которой стоял деревянный стол, потемневший от засохшей крови. Летом здесь было жарко, а зимой так холодно, что Манн не мог согнуть пальцы. Естественно, что такая работенка была не из приятных. Манн полагал, что доктор будет благодарен смотрителю за то, что уборщицы проделали хотя бы часть его работы. А кроме того, думать о том, как умерла несчастная женщина, не приходилось. Ее голова была почти отделена от тела, да и выпотрошили ее, почти как на бойне. Манн не обращал внимания на жалобы доктора, который продолжал выражать свое недовольство тем, что условия работы не только неприемлемы, но и опасны для здоровья.
Во время расследования доктор не раз высказывал свои претензии. Коронер Уайн Бакстер заявил присяжным и прессе о том, что отсутствие морга в Ист-Энде — это просто смешно. Если в большом городе и был район, нуждающийся в подобном заведении, таким районом был нищенский Ист-Энд. Чуть ниже по реке, в Уоппинге, из Темзы вылавливали тела утопленников и «складывали их в коробки» за неимением ничего другого.
В Уайтчепеле был один морг, но его снесли, прокладывая новую дорогу. По какой-то причине лондонские власти не удосужились выстроить новое хранилище для трупов. Впрочем, эта проблема не считалась первоочередной. Когда я работала в офисе судебного медэксперта, мне не раз приходилось слышать: «Мертвые не голосуют и не платят налогов». Мертвые нищие не вкладывают денег в политическую кампанию. Хотя смерть уравнивает всех, она не делает всех мертвецов равными.
Доктор Филлипс переоделся и начал осматривать тело Энни Чэпмен. К этому времени труп уже полностью окоченел. Окоченение ускорилось благодаря низкой температуре. Предположение доктора Филлипса о том, что к моменту обнаружения трупа Энни Чэпмен была уже два или три часа как мертва, можно считать относительно справедливым. Но вот заключение о том, что она умерла трезвой, основанное на том, что в ее желудке было обнаружено небольшое количество пищи и никакой жидкости, считать правильным никак нельзя.
Жидкости тела — кровь, моча и слезная жидкость — на содержание алкоголя или наркотиков не исследовались. Если бы подобный анализ был проведен, доктор наверняка обнаружил бы, что Энни в момент убийства находилась под воздействием алкоголя. Чем более пьяной она была, тем было удобнее для убийцы.
Разрезы на шее Энни были параллельными и проходили на расстоянии в полдюйма друг от друга (1 см). Убийца попытался перерезать кости шейного отдела позвоночника, что говорит о том, что он пытался обезглавить жертву. Поскольку разрезы были более глубокими слева и становились менее глубокими справа, можно было сделать предположение о том, что убийца был правшой и набросился на жертву сзади. В легких и мозге Энни были обнаружены следы развивающейся болезни. Несмотря на ее тучность, она явно недоедала.
Обследуя труп, доктор Филлипс установил такую последовательность событий, вызвавших смерть Энни Чэпмен: ее дыхание пресеклось, а затем произошла остановка сердца, вызванная кровопотерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Сикерт был очень щедр в отношении своего брата Бернхарда, неудачливого художника. Он снимал просторные студии, покупал художественные принадлежности, читал множество газет каждый день, имел огромный гардероб, позволяющий ему маскироваться по своему выбору, был завсегдатаем театров и мюзик-холлов, много путешествовал. Но все, что он покупал и снимал, было по большей части довольно дешевым. Он никогда не покупал дорогих билетов и не ездил первым классом. Я не знаю, сколько он промотал, но после развода Эллен написала: «Давать ему деньги — все равно что давать их ребенку, чтобы тот бросил их в костер».
Она считала мужа настолько финансово безответственным, что после развода договорилась с Жак-Эмилем Бланшем, чтобы тот покупал картины Сикерта. Бланш начал их приобретать, а Эллен тайком присылала ему деньги. Сикерт «не должен никогда, никогда догадаться, что деньги исходят от меня», — писала Эллен Бланшу. Она не говорила об этом никому, даже своей сестре Джейни, с которой была очень близка. Эллен знала, что думала о Сикерте и о его жизни сестра. Она также понимала, что, помогая бывшему мужу, не приносит ему благо. Сколько бы он ни получал, ему всегда было мало. Но она не могла удержаться, чтобы не оказывать ему помощь.
«Он никогда не выходит у меня из головы, ни днем, ни ночью, — писала Эллен Бланшу в 1899 году. — Вы знаете, какой он, — сущее дитя, когда дело касается денег. Не будете ли вы снова так добры и не купите ли одну из картин Уолтера, когда он будет сильнее всего нуждаться? И не забудьте, что в этом поступке не будет никакой пользы, если вы не настоите на том, чтобы он израсходовал эти деньги соответствующим образом. Он занял 600 фунтов у своего шурина (довольно бедного человека) и должен уплатить ему проценты с этой суммы. Но я не могу».
В семье Сикерта всегда существовала зависимость от алкоголя и наркотиков. У него была наследственная предрасположенность к этому, поэтому-то он и воздерживался от алкоголя в юности. Было бы неправомерно говорить о том, что у Сикерта были проблемы с азартными играми. Но стоило ему коснуться денег, как они утекали у него сквозь пальцы. Хотя упоминания городов, в которых были ипподромы, в письмах Потрошителя нельзя считать «доказательством», эти детали не могут не возбудить нашего любопытства.
Сикерт мог много работать, когда у него было настроение. Его карьера не требовала от него работы в заранее определенные часы. Он не должен был ни перед кем отчитываться, особенно когда закончился период ученичества у Уистлера и Сикерту больше не приходилось поступать так, как этого требовал мастер. Осенью 1888 года Уистлер уехал из Лондона на медовый месяц, и никто не знает, как Сикерт проводил это время. Эллен и Джейни оставались в Ирландии. Впрочем, и в присутствии Эллен Сикерт часто исчезал на ночь или на неделю. Исчезнуть в Великобритании довольно просто, особенно с появлением поездов. Можно было с легкостью пересечь Ла-Манш утром и вечером уже ужинать во Франции.
Что бы ни послужило причиной хронической «финансовой неразберихи» Сикерта, по выражению Эллен, она была достаточно серьезна, чтобы бывшая жена продолжала тайком посылать ему деньги даже после развода по причине неверности и измены. Причина эта была настолько серьезна, что когда в 1942 году Сикерт умер, на его счету было всего 135 фунтов.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
СТИГИЙСКИЙ МРАК
Спустя пять часов после того, как тело Энни Чэпмен было помещено в уайтчепелский морг, туда прибыл доктор Джордж Филлипс. К этому времени тело уже раздели и обмыли. Разъяренный доктор потребовал объяснений.
Роберт Манн, смотритель морга, ставший причиной множества проблем в расследовании убийства Мэри-Энн Николс, ответил, что начальство работного дома приказало двум уборщицам раздеть и обмыть тело. Ни полиция, ни врач при этом не присутствовали. Доктор Филлипс огляделся и увидел одежду Энни, сваленную кучей в углу. Предупреждения врача о том, что к телу никто не должен прикасаться, если только полиция не прикажет этого сделать, не возымели никакого действия. Манн слышал все это и раньше.
Морг размещался в тесной, грязной, вонючей комнатке, посреди которой стоял деревянный стол, потемневший от засохшей крови. Летом здесь было жарко, а зимой так холодно, что Манн не мог согнуть пальцы. Естественно, что такая работенка была не из приятных. Манн полагал, что доктор будет благодарен смотрителю за то, что уборщицы проделали хотя бы часть его работы. А кроме того, думать о том, как умерла несчастная женщина, не приходилось. Ее голова была почти отделена от тела, да и выпотрошили ее, почти как на бойне. Манн не обращал внимания на жалобы доктора, который продолжал выражать свое недовольство тем, что условия работы не только неприемлемы, но и опасны для здоровья.
Во время расследования доктор не раз высказывал свои претензии. Коронер Уайн Бакстер заявил присяжным и прессе о том, что отсутствие морга в Ист-Энде — это просто смешно. Если в большом городе и был район, нуждающийся в подобном заведении, таким районом был нищенский Ист-Энд. Чуть ниже по реке, в Уоппинге, из Темзы вылавливали тела утопленников и «складывали их в коробки» за неимением ничего другого.
В Уайтчепеле был один морг, но его снесли, прокладывая новую дорогу. По какой-то причине лондонские власти не удосужились выстроить новое хранилище для трупов. Впрочем, эта проблема не считалась первоочередной. Когда я работала в офисе судебного медэксперта, мне не раз приходилось слышать: «Мертвые не голосуют и не платят налогов». Мертвые нищие не вкладывают денег в политическую кампанию. Хотя смерть уравнивает всех, она не делает всех мертвецов равными.
Доктор Филлипс переоделся и начал осматривать тело Энни Чэпмен. К этому времени труп уже полностью окоченел. Окоченение ускорилось благодаря низкой температуре. Предположение доктора Филлипса о том, что к моменту обнаружения трупа Энни Чэпмен была уже два или три часа как мертва, можно считать относительно справедливым. Но вот заключение о том, что она умерла трезвой, основанное на том, что в ее желудке было обнаружено небольшое количество пищи и никакой жидкости, считать правильным никак нельзя.
Жидкости тела — кровь, моча и слезная жидкость — на содержание алкоголя или наркотиков не исследовались. Если бы подобный анализ был проведен, доктор наверняка обнаружил бы, что Энни в момент убийства находилась под воздействием алкоголя. Чем более пьяной она была, тем было удобнее для убийцы.
Разрезы на шее Энни были параллельными и проходили на расстоянии в полдюйма друг от друга (1 см). Убийца попытался перерезать кости шейного отдела позвоночника, что говорит о том, что он пытался обезглавить жертву. Поскольку разрезы были более глубокими слева и становились менее глубокими справа, можно было сделать предположение о том, что убийца был правшой и набросился на жертву сзади. В легких и мозге Энни были обнаружены следы развивающейся болезни. Несмотря на ее тучность, она явно недоедала.
Обследуя труп, доктор Филлипс установил такую последовательность событий, вызвавших смерть Энни Чэпмен: ее дыхание пресеклось, а затем произошла остановка сердца, вызванная кровопотерей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93