Она больше не видела Мэри живой.
Мэри Келли родилась в Лимерике. Она была дочерью Джона Келли, ирландского рабочего. Шесть братьев Мэри жили дома, один служил в армии, а сестра работала на рынке. Семья переехала в Кэрнарвоншир в Уэльсе, когда Мэри была еще маленькой. В шестнадцать лет она вышла замуж за шахтера по фамилии Дэвис. Два или три года спустя он погиб при взрыве в шахте, и Мэри переехала в Кардифф, где поселилась у двоюродной сестры. Тогда она начала выпивать и заниматься проституцией. Через семь месяцев Мэри угодила в больницу, где лечилась от венерической болезни.
В 1884 году она перебралась в Англию, где продолжала заниматься своим неприглядным ремеслом. Я не нашла никаких ее фотографий, за исключением посмертных, сделанных с уже изуродованного трупа. Но на рисунках она выглядит весьма привлекательной молодой женщиной с фигурой, похожей на песочные часы, очень модной в то время. По одежде и манере поведения можно было сказать, что эта женщина знала лучшие времена. Но сама она старалась забыть об этом с помощью алкоголя.
Некоторое время Мэри была проституткой в Вест-Энде. Она встречалась с джентльменами, которые умели отблагодарить симпатичную женщину за ее услуги. Кто-то из мужчин даже взял ее во Францию, но она пробыла там всего десять дней и вернулась в Лондон. Друзьям Мэри говорила, что жизнь во Франции ей не понравилась. Она жила с одним мужчиной на Рэтклифф-хайвей, затем с другим на Пеннингтон-стрит. Позже она жила со штукатуром на Бетнал Грен. Джозеф Барнетт и представления не имел, со сколькими мужчинами и как долго жила его подруга до встречи с ним. Так он заявил на следствии.
Однажды ночью в Спиталфилдзе очаровательная Мэри Келли попалась на глаза Джозефу Барнетту, и он предложил ей выпить. Через несколько дней они решили жить вместе. Это случилось за восемь месяцев до того, как он снял квартиру 13 в доме 26 по Дорсет-стрит. Сюда приходили письма от матери Мэри из Ирландии — в отличие от многих «несчастных» она была грамотной. Однако когда начались убийства в Ист-Энде, Мэри заставляла Барнетта читать ей письма. Возможно, известия о жестоких преступлениях были слишком тяжелы для нее и производили тягостное впечатление. Она могла не знать жертв Потрошителя лично, но наверняка не раз видела их на улицах и в пабах.
Жизнь Мэри с Джозефом Барнеттом складывалась неплохо. Единственная причина, по которой он ее оставил, заключалась в том, что она продолжала заниматься проституцией, несмотря на возражения Барнетта. Он ушел от нее 30 октября между пятью и шестью часами вечера. Расстались они с Мэри вполне по-дружески. В последний раз он видел ее живой в четверг между 7.30 и 7.45 вечера. Он зашел домой и застал Мэри. К сожалению, у него не было денег, поэтому они не смогли вместе выпить. «Она была вполне трезвой, — показал Барнетт на следствии. — Впрочем, пока Мэри жила со мной, она воздерживалась от пьянства».
Мэри Келли отлично знала о чудовищных убийствах, совершенных в нескольких кварталах от ее дома, но по-прежнему продолжала свои ночные прогулки. Отправилась она на улицу и сразу после того, как Барнетт ушел. Заработать другим способом Мэри не могла. Ей нужно было пить, но ни один приличный мужчина не предлагал ей выпить просто так. Мэри впала в отчаяние. Не так давно она была высококлассной проституткой, общавшейся с воспитанными джентльменами из Вест-Энда. Но постепенно она скатилась в пропасть нищеты, алкоголизма и голода. Очень скоро она потеряла бы последние остатки своей привлекательности, если бы не погибла прежде.
О Мэри Келли известно немногое, но в то время о ней ходило множество слухов. Говорили, что у нее есть семилетний сын и что она скорее покончит с собой, чем допустит, чтобы он голодал. Если этот сын и существовал в действительности, то ни в полицейских рапортах, ни в материалах следствия упоминаний о нем я не нашла. В последнюю ночь своей жизни Мэри Келли встретила на углу Дорсет-стрит подругу и призналась ей, что очутилась на мели. «Если бы у нее были деньги, — рассказала эта женщина полиции, — она никогда не вышла бы на улицу».
В пьяном виде Мэри была довольно буйной. В четверг, 8 ноября, Мэри была пьяна. Погода с самого начала месяца стояла ужасная, постоянно шли дожди, дул холодный юго-восточный ветер. Было очень холодно, а туман практически не рассеивался. В тот четверг Мэри несколько раз заглядывала в ближайший паб. Отправилась она туда и после того, как Барнетт ушел от нее. Совершенно пьяной она бродила по Коммершиал-стрит, а в десять вечера очутилась на Дорсет-стрит. Впрочем, доверять показаниям свидетелей безоговорочно не стоит. Те, кто говорил, что видел Мэри Келли, вполне могли принять за нее любую другую проститутку. Было очень темно. Многие свидетели были пьяны. После недавних преступлений Потрошителя доверять показаниям жителей Ист-Энда было очень сложно.
Одна из соседок Мэри, проститутка Мэри Энн Кокс, жившая в квартире 5, показала на следствии, что она видела пьяную Мэри Келли в полночь. На ней была темная мешковатая юбка и красный жакет. Шляпки на ней не было. Мэри шла в сопровождении невысокого плотного мужчины с тонкими рыжими усиками, в темной одежде и черной шляпе. Он провожал Мэри до двери и нес с собой кувшин пива. Мэри Энн прошла в нескольких шагах от парочки и пожелала Мэри Келли спокойной ночи. «Я хочу петь», — заявила Мэри Келли, пока мужчина открывал дверь комнаты 13.
Примерно через час Мэри Энн Кокс слышала, как Мэри Келли распевает ирландскую песню «Милые фиалки».
«Фиалка, которую я в детстве сорвала с могилы моей матери», — пела Мэри. За занавесками был виден свет свечи.
Мэри Энн Кокс работала на улицах. Время от времени она заглядывала домой, чтобы немного согреться, прежде чем снова отправиться на поиски клиентов. В три утра она закончила работу. Когда она вернулась, в комнате Мэри Келли было темно и тихо. Мэри Энн, не раздеваясь, легла спать. Холодный дождь барабанил по крыше и окнам. Мэри Энн слышала, как мужчины разговаривали во дворе и в коридорах около шести часов. Другая женщина, жившая в том же доме этажом выше, Элизабет Пратер, заявила, что она видела проблеск света через перегородку, отделявшую комнату Мэри от ее собственной.
Я полагаю, что под перегородкой Элизабет имела в виду пол, в котором виднелись широкие трещины. На ночь Элизабет Пратер придвигала к двери два стола, после чего спокойно засыпала. У нее было что выпить, и она уснула. Около четырех утра ее разбудил котенок, который начал бродить по комнате. К этому времени в комнате Мэри было темно. «Я услышала крик: „Убийство!“ — заявила Элизабет Пратер на следствии. — Но тут моя кошка прыгнула на меня, и я спихнула ее на пол». Элизабет сказала, что голос был довольно громким и раздался поблизости. Но во второй раз он не раздался. Элизабет уснула и проснулась в пять утра. На Дорсет-стрит уже запрягали лошадей. Элизабет поднялась, оделась и отправилась в ближайший паб за опохмелкой.
Джон Маккарти работал в москательной лавке с самого раннего утра. Его тоже интересовало, что происходит в сданной им комнате 13 в доме 26 по Дорсет-стрит. В то туманное, холодное утро он вынужден был признать очевидное. Джозеф Барнетт съехал более двух недель назад, а Мэри Келли была должна ему 1,9 фунта. Маккарти был терпелив, но так продолжаться более не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Мэри Келли родилась в Лимерике. Она была дочерью Джона Келли, ирландского рабочего. Шесть братьев Мэри жили дома, один служил в армии, а сестра работала на рынке. Семья переехала в Кэрнарвоншир в Уэльсе, когда Мэри была еще маленькой. В шестнадцать лет она вышла замуж за шахтера по фамилии Дэвис. Два или три года спустя он погиб при взрыве в шахте, и Мэри переехала в Кардифф, где поселилась у двоюродной сестры. Тогда она начала выпивать и заниматься проституцией. Через семь месяцев Мэри угодила в больницу, где лечилась от венерической болезни.
В 1884 году она перебралась в Англию, где продолжала заниматься своим неприглядным ремеслом. Я не нашла никаких ее фотографий, за исключением посмертных, сделанных с уже изуродованного трупа. Но на рисунках она выглядит весьма привлекательной молодой женщиной с фигурой, похожей на песочные часы, очень модной в то время. По одежде и манере поведения можно было сказать, что эта женщина знала лучшие времена. Но сама она старалась забыть об этом с помощью алкоголя.
Некоторое время Мэри была проституткой в Вест-Энде. Она встречалась с джентльменами, которые умели отблагодарить симпатичную женщину за ее услуги. Кто-то из мужчин даже взял ее во Францию, но она пробыла там всего десять дней и вернулась в Лондон. Друзьям Мэри говорила, что жизнь во Франции ей не понравилась. Она жила с одним мужчиной на Рэтклифф-хайвей, затем с другим на Пеннингтон-стрит. Позже она жила со штукатуром на Бетнал Грен. Джозеф Барнетт и представления не имел, со сколькими мужчинами и как долго жила его подруга до встречи с ним. Так он заявил на следствии.
Однажды ночью в Спиталфилдзе очаровательная Мэри Келли попалась на глаза Джозефу Барнетту, и он предложил ей выпить. Через несколько дней они решили жить вместе. Это случилось за восемь месяцев до того, как он снял квартиру 13 в доме 26 по Дорсет-стрит. Сюда приходили письма от матери Мэри из Ирландии — в отличие от многих «несчастных» она была грамотной. Однако когда начались убийства в Ист-Энде, Мэри заставляла Барнетта читать ей письма. Возможно, известия о жестоких преступлениях были слишком тяжелы для нее и производили тягостное впечатление. Она могла не знать жертв Потрошителя лично, но наверняка не раз видела их на улицах и в пабах.
Жизнь Мэри с Джозефом Барнеттом складывалась неплохо. Единственная причина, по которой он ее оставил, заключалась в том, что она продолжала заниматься проституцией, несмотря на возражения Барнетта. Он ушел от нее 30 октября между пятью и шестью часами вечера. Расстались они с Мэри вполне по-дружески. В последний раз он видел ее живой в четверг между 7.30 и 7.45 вечера. Он зашел домой и застал Мэри. К сожалению, у него не было денег, поэтому они не смогли вместе выпить. «Она была вполне трезвой, — показал Барнетт на следствии. — Впрочем, пока Мэри жила со мной, она воздерживалась от пьянства».
Мэри Келли отлично знала о чудовищных убийствах, совершенных в нескольких кварталах от ее дома, но по-прежнему продолжала свои ночные прогулки. Отправилась она на улицу и сразу после того, как Барнетт ушел. Заработать другим способом Мэри не могла. Ей нужно было пить, но ни один приличный мужчина не предлагал ей выпить просто так. Мэри впала в отчаяние. Не так давно она была высококлассной проституткой, общавшейся с воспитанными джентльменами из Вест-Энда. Но постепенно она скатилась в пропасть нищеты, алкоголизма и голода. Очень скоро она потеряла бы последние остатки своей привлекательности, если бы не погибла прежде.
О Мэри Келли известно немногое, но в то время о ней ходило множество слухов. Говорили, что у нее есть семилетний сын и что она скорее покончит с собой, чем допустит, чтобы он голодал. Если этот сын и существовал в действительности, то ни в полицейских рапортах, ни в материалах следствия упоминаний о нем я не нашла. В последнюю ночь своей жизни Мэри Келли встретила на углу Дорсет-стрит подругу и призналась ей, что очутилась на мели. «Если бы у нее были деньги, — рассказала эта женщина полиции, — она никогда не вышла бы на улицу».
В пьяном виде Мэри была довольно буйной. В четверг, 8 ноября, Мэри была пьяна. Погода с самого начала месяца стояла ужасная, постоянно шли дожди, дул холодный юго-восточный ветер. Было очень холодно, а туман практически не рассеивался. В тот четверг Мэри несколько раз заглядывала в ближайший паб. Отправилась она туда и после того, как Барнетт ушел от нее. Совершенно пьяной она бродила по Коммершиал-стрит, а в десять вечера очутилась на Дорсет-стрит. Впрочем, доверять показаниям свидетелей безоговорочно не стоит. Те, кто говорил, что видел Мэри Келли, вполне могли принять за нее любую другую проститутку. Было очень темно. Многие свидетели были пьяны. После недавних преступлений Потрошителя доверять показаниям жителей Ист-Энда было очень сложно.
Одна из соседок Мэри, проститутка Мэри Энн Кокс, жившая в квартире 5, показала на следствии, что она видела пьяную Мэри Келли в полночь. На ней была темная мешковатая юбка и красный жакет. Шляпки на ней не было. Мэри шла в сопровождении невысокого плотного мужчины с тонкими рыжими усиками, в темной одежде и черной шляпе. Он провожал Мэри до двери и нес с собой кувшин пива. Мэри Энн прошла в нескольких шагах от парочки и пожелала Мэри Келли спокойной ночи. «Я хочу петь», — заявила Мэри Келли, пока мужчина открывал дверь комнаты 13.
Примерно через час Мэри Энн Кокс слышала, как Мэри Келли распевает ирландскую песню «Милые фиалки».
«Фиалка, которую я в детстве сорвала с могилы моей матери», — пела Мэри. За занавесками был виден свет свечи.
Мэри Энн Кокс работала на улицах. Время от времени она заглядывала домой, чтобы немного согреться, прежде чем снова отправиться на поиски клиентов. В три утра она закончила работу. Когда она вернулась, в комнате Мэри Келли было темно и тихо. Мэри Энн, не раздеваясь, легла спать. Холодный дождь барабанил по крыше и окнам. Мэри Энн слышала, как мужчины разговаривали во дворе и в коридорах около шести часов. Другая женщина, жившая в том же доме этажом выше, Элизабет Пратер, заявила, что она видела проблеск света через перегородку, отделявшую комнату Мэри от ее собственной.
Я полагаю, что под перегородкой Элизабет имела в виду пол, в котором виднелись широкие трещины. На ночь Элизабет Пратер придвигала к двери два стола, после чего спокойно засыпала. У нее было что выпить, и она уснула. Около четырех утра ее разбудил котенок, который начал бродить по комнате. К этому времени в комнате Мэри было темно. «Я услышала крик: „Убийство!“ — заявила Элизабет Пратер на следствии. — Но тут моя кошка прыгнула на меня, и я спихнула ее на пол». Элизабет сказала, что голос был довольно громким и раздался поблизости. Но во второй раз он не раздался. Элизабет уснула и проснулась в пять утра. На Дорсет-стрит уже запрягали лошадей. Элизабет поднялась, оделась и отправилась в ближайший паб за опохмелкой.
Джон Маккарти работал в москательной лавке с самого раннего утра. Его тоже интересовало, что происходит в сданной им комнате 13 в доме 26 по Дорсет-стрит. В то туманное, холодное утро он вынужден был признать очевидное. Джозеф Барнетт съехал более двух недель назад, а Мэри Келли была должна ему 1,9 фунта. Маккарти был терпелив, но так продолжаться более не могло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93