Первым приходит поздравить с национальным праздником японский посланник. Входя, он низко кланяется, широко улыбается и поздравляет. Подают чай. Александра Михайловна заводит разговор о погоде, спрашивает, как переносит посланник шведский климат. Японский дипломат покашливает, нервничает, слова у него застревают в горле. Наконец он улучает момент и спрашивает:
- Госпожа министр, я имею поручение моего императорского правительства выяснить ваше личное мнение, как сложатся отношения между нашими странами после войны с Германией, которая, как теперь можно полагать, окончится вашей победой.
Лицо Александры Михайловны непроницаемо. Она звонит в серебряный колокольчик.
- Пожалуйста, - еще чаю, - говорит она вошедшей горничной и обращается с вопросом ко мне:
- Вы знакомы с японским искусством составлять букеты цветов? Это изумительное искусство - икебана.
Я отвечаю, что нет, не знакома. Александра Михайловна начинает живо рассказывать об этом сложном искусстве под одобрительные и восхищенные реплики посланника. Но он заинтересован в другом.
- Госпожа министр, я хотел бы знать ваше личное мнение. Существует ли соглашение СССР с вашими великими союзниками в отношении Японии?
- Одну минуточку, - говорит Александра Михайловна, подходит к столику, берет толстую японскую книгу со множеством цветных фотографий икебана и спрашивает посланника:
- Скажите, это последнее издание? Я очень внимательно слежу за развитием этого вида искусства.
Японский посланник смахивает платком обильный пот со лба, умоляюще смотрит на советского посла.
Александра Михайловна делает какое-то неуловимое движение, означающее, что аудиенция закончена. Распаренный японец с отчаянным видом встает со стула, низко кланяется и уходит.
Александра Михайловна тоже вздыхает, снимая напряжение, и звонко смеется:
- Бедный посланник, он сейчас возьмется за эту книгу и будет гадать. Я ему показала несколько сочетаний букетов, никакого отношения к интересующему его вопросу не имеющих. Я же его не спрашивала, почему Япония держит Квантунскую армию у наших границ в Маньчжурии.
Затем является болгарский посланник. Его занимает тот же вопрос. Он тоже пытается узнать «личное мнение» мадам Коллонтай, каковы планы Советского Союза в отношении Болгарии. Правительство царя Бориса связало судьбу страны с гитлеровской Германией. Болгарский народ ведет героическую борьбу против фашизма, в стране действуют сотни партизанских отрядов. Все это известно Коллонтай, и она понимает состояние посланника фашистского правительства Филова, но… Александра Михайловна спрашивает болгарина, каков был урожай на розовое масло в истекшем году, вспоминает свое ранее детство, проведенное в Болгарии, когда ее отец, полковник царской армии, участвовал в русско-турецкой войне, освободившей Болгарию от турецкого ига, и был одним из авторов первой болгарской конституции. Предлагает посланнику попробовать печенье, которое напоминает ей болгарскую баницу.
Но посланник Филова настырен.
- Болгария высоко ценит подвиг вашего отца, генерала Домонтовича, и во имя старой дружбы… - болгарский посланник машинально вынимает из кармана пачку сигарет, вертит ее в руках.
- О, я доставлю вам сейчас удовольствие, - говорит весело Александра Михайловна. - Курите, разрешаю. Кстати, мадам, - указывает она на меня, - тоже курит и, наверное, уже проголодалась, - а затем следует движение, означающее: «Пора и честь знать»…
Болгарин ищет глазами пепельницу, сует сигарету в чашку с недопитым кофе и откланивается.
- Я уверена, что он сейчас пойдет гадать на кофейной гуще, - замечает Александра Михайловна, обмахиваясь веером.
…Александра Михайловна много читала. Читала быстро, схватывая основную мысль, не забывая проследить и за формой, и за средствами изображения. Мне кажется, что ничто так не характеризует и не раскрывает человека, как его отношение к книге, обращение с ней. Александра Михайловна брала в руки книгу каким-то удивительно бережным движением и перелистывала страницы с верхнего угла.
За утренним кофе она просматривала кипу газет. Толстый карандаш, с одной стороны красный, с другой синий, всегда лежал перед ней на столе. Она отчеркивала красным то, что следует немедленно перевести и по линии ТАСС сообщить в Москву; синим - что надо перевести и с чем ознакомить военного, военно-морского, торгового атташе или своих советников. Тогда она писала на полях инициалы: «Н. И.», что означало «Николаю Ивановичу» (военный атташе), и такие характерные пометки «нотабене», знаки восклицания, вопросительные. Опустошенные газеты сбрасывались ею на пол. Газета интересовала ее, пока она была в ее руках, а затем она превращалась, как говорят сейчас, в макулатуру.
Иное дело книга. К книгам, особенно любимым, она возвращалась не раз и, протягивая руку за ней, как бы приглашала к собеседованию.
В чтении, в разговоре Александра Михайловна очень легко переходила с одного языка на другой, скажем, с французского на шведский или с итальянского на немецкий, с английского на болгарский. Читала газеты на всех европейских языках, в том числе на нидерландском, румынском, греческом, чешском и других. На скандинавских языках она говорила с милым акцентом, который восхищал шведов, норвежцев, датчан. Натренированная память ее хранила сотни стихов, поэмы, и тоже на многих языках. Рядом с ней становилось совестно, что не можешь справиться с произношением шведского «у» (среднее между «ю» и «у») и, садясь в такси, несколько раз повторяешь водителю адрес посольства «Виллагатан шюттон» (Виллагатан, шестнадцать).
…Впервые я увидела Александру Михайловну Коллонтай в Москве в Главконцесскоме в 1929 году. Она приехала с норвежскими коммерсантами для переговоров о концессии по отлову тюленей в наших водах. Она поразила мое и не только мое воображение и своей элегантностью, и простотой, и восхитительной манерой интересно говорить о юридических пунктах договора, о выплавке тюленьего жира и выделке шкур. Она была и прекрасной дамой, и бизнесменом, и дипломатом, и поэтом одновременно.
Позже, когда я познакомилась с Александрой Михайловной ближе, я спросила, откуда у нее такие коммерческие навыки. Она пояснила, что в начале 1923 года Ленин посоветовал ей поехать в Норвегию торговым представителем и закупить там сельдь. Наша страна только-только выходила из голода. Но Александра Михайловна не умела торговать. Где, у кого учиться? «Учитесь у приказчиков», - посоветовал Владимир Ильич. В Норвегии она встретилась с рыбопромышленниками. Торговались. Понимала, что каждая выторгованная крона на центнере - это лишние рыбины, лишний килограмм рыбьего жира, так необходимого изголодавшимся людям, особенно детям. А предприниматели не уступали. Александра Михайловна вынула блокнот и принялась писать столбики цифр. «Мадам проверяет средние мировые цены на сельдь?» - поинтересовались норвежцы. «Нет, - ответила Александра Михайловна, - я высчитываю, сколько лет мне нужно будет прожить и проработать, чтобы покрыть разницу из своего заработка между ценами, назначенными мне моим правительством, и теми, которые предлагаете вы. Получается очень много, что-то около двухсот лет». Норвежцы умеют ценить шутку. Коммерсанты оказались джентльменами и установили нормальную, принятую на мировом рынке цену на сельдь…
Обаяние Александры Михайловны было огромно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
- Госпожа министр, я имею поручение моего императорского правительства выяснить ваше личное мнение, как сложатся отношения между нашими странами после войны с Германией, которая, как теперь можно полагать, окончится вашей победой.
Лицо Александры Михайловны непроницаемо. Она звонит в серебряный колокольчик.
- Пожалуйста, - еще чаю, - говорит она вошедшей горничной и обращается с вопросом ко мне:
- Вы знакомы с японским искусством составлять букеты цветов? Это изумительное искусство - икебана.
Я отвечаю, что нет, не знакома. Александра Михайловна начинает живо рассказывать об этом сложном искусстве под одобрительные и восхищенные реплики посланника. Но он заинтересован в другом.
- Госпожа министр, я хотел бы знать ваше личное мнение. Существует ли соглашение СССР с вашими великими союзниками в отношении Японии?
- Одну минуточку, - говорит Александра Михайловна, подходит к столику, берет толстую японскую книгу со множеством цветных фотографий икебана и спрашивает посланника:
- Скажите, это последнее издание? Я очень внимательно слежу за развитием этого вида искусства.
Японский посланник смахивает платком обильный пот со лба, умоляюще смотрит на советского посла.
Александра Михайловна делает какое-то неуловимое движение, означающее, что аудиенция закончена. Распаренный японец с отчаянным видом встает со стула, низко кланяется и уходит.
Александра Михайловна тоже вздыхает, снимая напряжение, и звонко смеется:
- Бедный посланник, он сейчас возьмется за эту книгу и будет гадать. Я ему показала несколько сочетаний букетов, никакого отношения к интересующему его вопросу не имеющих. Я же его не спрашивала, почему Япония держит Квантунскую армию у наших границ в Маньчжурии.
Затем является болгарский посланник. Его занимает тот же вопрос. Он тоже пытается узнать «личное мнение» мадам Коллонтай, каковы планы Советского Союза в отношении Болгарии. Правительство царя Бориса связало судьбу страны с гитлеровской Германией. Болгарский народ ведет героическую борьбу против фашизма, в стране действуют сотни партизанских отрядов. Все это известно Коллонтай, и она понимает состояние посланника фашистского правительства Филова, но… Александра Михайловна спрашивает болгарина, каков был урожай на розовое масло в истекшем году, вспоминает свое ранее детство, проведенное в Болгарии, когда ее отец, полковник царской армии, участвовал в русско-турецкой войне, освободившей Болгарию от турецкого ига, и был одним из авторов первой болгарской конституции. Предлагает посланнику попробовать печенье, которое напоминает ей болгарскую баницу.
Но посланник Филова настырен.
- Болгария высоко ценит подвиг вашего отца, генерала Домонтовича, и во имя старой дружбы… - болгарский посланник машинально вынимает из кармана пачку сигарет, вертит ее в руках.
- О, я доставлю вам сейчас удовольствие, - говорит весело Александра Михайловна. - Курите, разрешаю. Кстати, мадам, - указывает она на меня, - тоже курит и, наверное, уже проголодалась, - а затем следует движение, означающее: «Пора и честь знать»…
Болгарин ищет глазами пепельницу, сует сигарету в чашку с недопитым кофе и откланивается.
- Я уверена, что он сейчас пойдет гадать на кофейной гуще, - замечает Александра Михайловна, обмахиваясь веером.
…Александра Михайловна много читала. Читала быстро, схватывая основную мысль, не забывая проследить и за формой, и за средствами изображения. Мне кажется, что ничто так не характеризует и не раскрывает человека, как его отношение к книге, обращение с ней. Александра Михайловна брала в руки книгу каким-то удивительно бережным движением и перелистывала страницы с верхнего угла.
За утренним кофе она просматривала кипу газет. Толстый карандаш, с одной стороны красный, с другой синий, всегда лежал перед ней на столе. Она отчеркивала красным то, что следует немедленно перевести и по линии ТАСС сообщить в Москву; синим - что надо перевести и с чем ознакомить военного, военно-морского, торгового атташе или своих советников. Тогда она писала на полях инициалы: «Н. И.», что означало «Николаю Ивановичу» (военный атташе), и такие характерные пометки «нотабене», знаки восклицания, вопросительные. Опустошенные газеты сбрасывались ею на пол. Газета интересовала ее, пока она была в ее руках, а затем она превращалась, как говорят сейчас, в макулатуру.
Иное дело книга. К книгам, особенно любимым, она возвращалась не раз и, протягивая руку за ней, как бы приглашала к собеседованию.
В чтении, в разговоре Александра Михайловна очень легко переходила с одного языка на другой, скажем, с французского на шведский или с итальянского на немецкий, с английского на болгарский. Читала газеты на всех европейских языках, в том числе на нидерландском, румынском, греческом, чешском и других. На скандинавских языках она говорила с милым акцентом, который восхищал шведов, норвежцев, датчан. Натренированная память ее хранила сотни стихов, поэмы, и тоже на многих языках. Рядом с ней становилось совестно, что не можешь справиться с произношением шведского «у» (среднее между «ю» и «у») и, садясь в такси, несколько раз повторяешь водителю адрес посольства «Виллагатан шюттон» (Виллагатан, шестнадцать).
…Впервые я увидела Александру Михайловну Коллонтай в Москве в Главконцесскоме в 1929 году. Она приехала с норвежскими коммерсантами для переговоров о концессии по отлову тюленей в наших водах. Она поразила мое и не только мое воображение и своей элегантностью, и простотой, и восхитительной манерой интересно говорить о юридических пунктах договора, о выплавке тюленьего жира и выделке шкур. Она была и прекрасной дамой, и бизнесменом, и дипломатом, и поэтом одновременно.
Позже, когда я познакомилась с Александрой Михайловной ближе, я спросила, откуда у нее такие коммерческие навыки. Она пояснила, что в начале 1923 года Ленин посоветовал ей поехать в Норвегию торговым представителем и закупить там сельдь. Наша страна только-только выходила из голода. Но Александра Михайловна не умела торговать. Где, у кого учиться? «Учитесь у приказчиков», - посоветовал Владимир Ильич. В Норвегии она встретилась с рыбопромышленниками. Торговались. Понимала, что каждая выторгованная крона на центнере - это лишние рыбины, лишний килограмм рыбьего жира, так необходимого изголодавшимся людям, особенно детям. А предприниматели не уступали. Александра Михайловна вынула блокнот и принялась писать столбики цифр. «Мадам проверяет средние мировые цены на сельдь?» - поинтересовались норвежцы. «Нет, - ответила Александра Михайловна, - я высчитываю, сколько лет мне нужно будет прожить и проработать, чтобы покрыть разницу из своего заработка между ценами, назначенными мне моим правительством, и теми, которые предлагаете вы. Получается очень много, что-то около двухсот лет». Норвежцы умеют ценить шутку. Коммерсанты оказались джентльменами и установили нормальную, принятую на мировом рынке цену на сельдь…
Обаяние Александры Михайловны было огромно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96