– Какую же, Николай Александрович? – спросили ребята.
– Мы начинаем. Степанов сильно бьет Глазкову, тот, набрав скорость, продвигается с мячом по краю и отпасовывает в центр Степанову, который уже подоспел к штрафной площадке. Удар – гол! Один-ноль в нашу пользу: это очень много значит!
– А вдруг начало не наше, – подал кто-то реплику.
– Ну, друзья мои, жребий надо угадывать…
Мы уже отпраздновали его семидесятилетний юбилей, а он по-прежнему не пропускал ни одного заседания секции. Случалось, что задремлет за столом, прикрыв глаза козырьком ладони, но не сознается, что устал, и на предложение отдохнуть обязательно ответит, что озабочен игрой команды.
В одну из своих поездок представителем сборной команды Москвы на матч со сборной Ленинграда он сломал себе ногу. Он так увлекся ходом борьбы, что упал с трибуны. Это был тот случай, когда травму получил не игрок, выступавший на поле, а представитель администрации.
Вот и в матче с СКЗ он метался из судейской в раздевалку и обратно в судейскую, вызывая добродушно-иронические реплики со стороны всеведущих болельщиков.
Тогда футбольные спектакли самого высокого уровня в сравнении с теперешними были чисто любительскими, я бы даже сказал, домашними. Зритель без труда общался с артистами. Игроки прямо из раздевалки попадали в толпу болельщиков и не без труда протискивались на поле под одобрительные их напутствия: давай, мол, «Стрекоза» (почитатели СКЗ так окрестили любимую команду), спляши сегодня получше. Не без добрых пожеланий провожали свою команду и приверженцы команды Гюбиева. При этом никаких оскорбительных эпитетов в адрес конкурентов не позволялось: пока не началась игра, действовала вторая часть девиза «…друзья вне поля!».
Трудно сказать, из каких частичек души складываются первые симпатии к той или другой команде. Помню только, что мои были на стороне ЗКС. Может быть потому, что я уже вложил частичку своих моральных усилий, когда колебался, обездолить ли собак на пятачок и купить журнал со снимком, или на фунт больше принести конины. А может быть, рассказы о разбитых часах, «дутиках» и других казусах Гюбиева усиливали интерес к клубу, который он опекал. Так или иначе, но мои симпатии были на стороне футболистов, одетых в черно-красную форму, и я изловчился дотронуться рукой до черных трусов Блинкова – «на счастье».
С выходом команд на поле включилась в действие первая часть девиза – «Враги на поле…» О, это был упоительный матч! Участники понимали, что «враги» читаются в кавычках, что они лишь противоборствующие стороны, бойцы в рамках благородных спортивных традиций.
Об этом матче у меня сохранилось самое чистое спортивное воспоминание. Матч запал мне в память, как один из самых спортивных поединков из бесчисленного количества виденных впоследствии.
Наверное, юношеское восприятие романтически окрашивало происходящее на поле, но волны набегавших атак футболистов в сиреневых рубашках на ворота соперников и ответные устремления воспитанников Гюбиева, в пору сказать, гипнотизировали меня.
Помню золотисто-рыжую голову Селина, взметнувшуюся выше перекладины ворот. Это «король воздуха» прыгнул на перехват мяча, летящего с углового удара. Откинув в воздухе корпус назад, он, как коршун на добычу, вдруг ринулся вперед и сильнейшим ударом головой послал мяч с верхней точки в нижний угол ворот. Но «мертвый», как тогда говорили, мяч в непостижимом по реакции броске отбил на корнер вратарь Борис Баклашов.
А уже через минуту ворота Николая Евграфовича Соколова оказались под угрозой взятия. Демонстрировал свое мастерство сам «профессор» – Петр Исаков. Вот был удивительный футболист! Небольшого роста, среднего физического развития, он не обладал высокой скоростью бега. Достаточно сказать, что стометровку Исаков бежал за четырнадцать секунд. Зато у него была действительно профессорская голова, позволявшая ему безошибочно ориентироваться в обстановке на поле и находить лучший тактический ход в каждом игровом моменте. Его передачи были математически точны, потому что он обладал совершенным по постановке ударом с обеих ног. И, что парадоксально, тихоходного «профессора» частенько не могли догнать самые быстроногие защитники, когда он вдруг с выгодной позиции устремлялся к воротам противника на прорыв. С мячом в ногах по футбольному полю он бежал быстрее, чем без мяча по гаревой дорожке.
Вот такой момент и возник: «профессор» вышел с мячом один на один с Евграфычем (нужно ли упоминать, что так любовно звали любители футбола незабываемого вратаря).
Дуэль закончилась в пользу голкипера. Исаков нанес, казалось, безудержный удар. Но Евграфыч ответил на вызов Баклашова, его бросок в нижний угол ворот вызвал взрыв восторга на трибунах. Мяч и в этом случае был отбит вратарем на угловой.
Затем было много драматических ситуаций и у тех и у других ворот. То Константин Блинков показывал свои технические экспромты, то Петр Попов, защитник ЗКС, вызывал аплодисменты у зрителей своими неповторимыми по элегантности прыжками, отбивая высоко летящие мячи. Всего было много. Вижу, как мощный Сергей Бухтеев в своих «нравственных» трусах словно танк разворачивается на центре поля, преграждая пути к штрафной площадке Евграфыча, справа от него Казимир Малахов, а слева Павел Ноготков, постоянные его партнеры по линии полузащиты.
Футбол тех времен был более панорамным. Участники заполняли все поле действия независимо от того, где находился мяч. Если, скажем, игра шла у бровки левого фланга, то правый крайний этой команды – Перницкий – строго держался бровки на правом фланге поля. Такой широкий фронт линии атаки соответственно растягивал и линию обороны. Возникали широкие и глубокие плацдармы для прорывов. Глубокие потому, что нападающие назад на помощь защитникам не бегали. Естественно, что и защитные линии не могли оставлять их без присмотра. Масштабность расстановки игроков диктовала и средства тактических связей между ними. Количество длинных передач было неизмеримо большим, чем мы наблюдаем в современном футболе. Требовалось и большее индивидуальное мастерство.
Зрелищно футбол был очень привлекательным. Может быть, с позиций тактических премудростей сегодняшних тренеров он был примитивен по схеме расстановки игроков, но зато он представлялся более жизнерадостным, изобиловал индивидуальными поединками, был украшен частыми «пушечными» ударами по воротам и не давал скучать зрителям. Не припомню нулевых ничьих в ту пору, когда я постигал футбол, пребывая пока в числе зрителей.
Тот памятный матч был именно таким, который захватывал зрителя с головой, отключал его от всей жизни, идущей где-то там за забором, со всеми ее заботами о несделанных школьных уроках и сердечных переживаниях.
Все переживания были сосредоточены здесь, на поле, где, с одной стороны, бегали атлеты в сиреневых рубашках, все как на подбор черноволосые (что в особенности было заметно, когда они, аккуратно зачесанные, с лоснящимися от бриолина волосами, выбегали на поле и среди них выделялся один, самый высокий и златокудрый, «король воздуха»), а с другой, такие же мужественные ребята, только не в рубашках, а в трикотажных футболках с продольными красно-черными полосами, выпущенными поверх черных трусов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77