Важно не упускать из виду, что это вовсе не так. Престарелые хотят получать свои льготы, и не только они. Вместо того, чтобы частным образом платить за свое здоровье и оплачивать страховку от наводнений, ураганов и землетрясений, избиратели среднего класса хотят, чтобы необходимое страхование доставляло им правительство. Но если правительство в самом деле за это платит, то люди, купившие себе частную страховку от наводнений или землетрясений, оказываются простофилями - они частным образом оплачивают свою собственную безопасность, а общественным образом, посредством налогов, оплачивают безопасность кого-то другого. Каждое наводнение или землетрясение, которое правительство компенсирует чрезвычайными пособиями, уменьшает число тех, кто в будущем купит частную страховку, которая лишит их этих государственных льгот. Эти люди не глупы. В зонах Среднего Запада, подверженных наводнениям, в настоящее время лишь 7% населения имеют страхование от наводнений (93). Более 50% людей, охваченных программой бесплатного медицинского страхования (Medicaid), в результате этого сократили объемы своего частного страхования (94).
Наша публика не интересуется теперь страховыми полисами, которые окупаются только в случае необычных катастрофических происшествий - то есть необычно высоких расходов, которые никто не может себе позволить и которых никто не ожидает; публика хочет застраховаться от повседневных неприятностей. Она хочет, чтобы каждый необычный риск оплачивали правительство или корпорации; более того, чтобы они платили и за повседневно ожидаемые расходы, которые люди, как правило, могут и должны оплачивать сами.
Вероятно, возрастающее нежелание подвергаться риску, наблюдаемое в современных обществах, происходит от ухода из сельского хозяйства. В сельскохозяйственном обществе ежегодные доходы резко поднимаются и опускаются в зависимости от погоды. У людей нет выбора - им приходится жить в мире со значительной неуверенностью по поводу их годового дохода. Поскольку им приходится мириться с большим неизбежным риском, им кажется естественным подвергаться небольшому риску. Но в индустриальном мире все кажется более контролируемым. Здесь тоже могут быть неуверенности, но они создаются другими людьми, и по крайней мере в принципе их можно избежать. Поскольку людям не приходится мириться с большим неизбежным риском для своих доходов, они менее склонны мириться с небольшим неизбежным риском, когда он встречается в жизни.
Фатализм и «caveat emptor» («Пусть остерегается покупатель» - лат. Пословица - Прим. перев.) исчезли - их сменило государство социального обеспечения (95). В результате возникло огромное расхождение между стремлением к перераспределению и готовностью платить налоги, чтобы удовлетворить это стремление.
ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Демографическая плита глубоко изменяет природу капиталистической системы. Миллионы низкооплачиваемых неквалифицированных иммигрантов должны будут воздействовать на заработки миллионов высокооплачиваемых неквалифицированных коренных американцев, и точно так же миллионы высокообразованных обитателей прежнего второго мира должны будут воздействовать на заработки образованных американцев. В капиталистической системе спроса и предложения это неизбежно.
Большое увеличение числа престарелых людей должно глубоко изменить природу системы. Эти люди, не рассчитывающие прожить очень долго и больше не работающие, попросту не заинтересованы - и не могут быть заинтересованы - в инвестициях на будущее. Но инвестиции необходимы, чтобы обеспечить экономическую жизнеспособность молодежи и произвести доход, нужный для финансирования пенсий и медицинского обслуживания престарелых. Нельзя облагать налогом то, чего нет. Ничто не должно быть важнее для старых людей, чем экономическое благополучие молодых.
Таким образом, мы встретились с финансовым «врагом» - это не кто иной, как престарелые «мы», в общественной и частной жизни.
Глава 6
ПЛИТА ЧЕТВЕРТАЯ: ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и продано кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовление любой компоненты и выполнение любой деятельности переносится в то место земного шара, где это обходится дешевле всего, а возникающие продукты и услуги продаются там, где выше всего цены и прибыли. Минимизация затрат и максимизация выручки - это и есть максимизация прибыли, в чем и заключается сердцевина капитализма. Сентиментальная привязанность к какой-нибудь географической части мира не входит в эту систему.,
С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизились, а скорость обоих - экспоненциально возросла. Это сделало возможной совершенно новую систему коммуникации, команды и контроля в секторе бизнеса. Можно координировать группы исследователей и проектировщиков, работающих в разных частях мира; можно изготовлять компоненты в любом месте мира, где это обходится дешевле всего, а затем отправлять их в такие места сборки, чтобы минимизировать общие затраты. Собранные изделия можно быстро отправлять туда, где они нужны,с помощью доставляющей их в точно указанное время системы воздушных перевозок. Продажа может быть глобальной. С 1964 по 1992 г. мировое производство выросло на 9%, но экспорт вырос на 12%, а заграничное кредитование выросло на 23% (1).
Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как технологии. Когда сразу же после Второй мировой войны начала развиваться глобальная капиталистическая экономика, те новые технологии, которые считаются теперь важными для глобальной экономики, еще не существовали. Идеология придала капиталистическому миру глобальное направление, в дальнейшем усиленное технологией. Технологии, нужные для расширения и преобразования глобальной экономики, так или иначе развились бы, но исторически сложившиеся идеологии, несомненно, задержали бы их применение - и могли бы совсем его остановить. Технология ускорила развитие нынешней глобальной экономики, она создала ее социальные установки и вытекавшие из этих установок действия правительств.
В частности, Соединенные Штаты, с их историей изоляционизма, могли бы после Второй мировой войны превратиться в современный эквивалент китайской Срединной Империи. Это была богатая страна; она доминировала в военном отношении; с востока и запада она была защищена обширными океанами, а с севера и юга от нее были обширные страны, где жили дружественные, слабые в военном отношении соседи. С экономической стороны весь остальной мир ей был нисколько не нужен. Соединенные Штаты легко могли снова впасть в свой исторически сложившийся изоляционизм. И даже после возникновения врага в лице коммунизма были влиятельные политические лидеры, которые этого хотели.
В эпоху маккартизма американцы создали себе из коммунизма внутреннюю угрозу, а во время «холодной войны» американцы рассматривали коммунизм как внешнюю военную угрозу; но в действительности коммунизм никогда не был ни внутренней угрозой «переворота» в Америке, ни внешней военной силой, прямо угрожавшей завоевать Америку. Повсюду в мире были внутренние политические угрозы и внешниевоенные угрозы (Италия, Франция, Западная Германия, Южная Корея), но они лишь косвенно угрожали Америке, поскольку она захотела стать глобальным лидером антикоммунистического военного блока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Наша публика не интересуется теперь страховыми полисами, которые окупаются только в случае необычных катастрофических происшествий - то есть необычно высоких расходов, которые никто не может себе позволить и которых никто не ожидает; публика хочет застраховаться от повседневных неприятностей. Она хочет, чтобы каждый необычный риск оплачивали правительство или корпорации; более того, чтобы они платили и за повседневно ожидаемые расходы, которые люди, как правило, могут и должны оплачивать сами.
Вероятно, возрастающее нежелание подвергаться риску, наблюдаемое в современных обществах, происходит от ухода из сельского хозяйства. В сельскохозяйственном обществе ежегодные доходы резко поднимаются и опускаются в зависимости от погоды. У людей нет выбора - им приходится жить в мире со значительной неуверенностью по поводу их годового дохода. Поскольку им приходится мириться с большим неизбежным риском, им кажется естественным подвергаться небольшому риску. Но в индустриальном мире все кажется более контролируемым. Здесь тоже могут быть неуверенности, но они создаются другими людьми, и по крайней мере в принципе их можно избежать. Поскольку людям не приходится мириться с большим неизбежным риском для своих доходов, они менее склонны мириться с небольшим неизбежным риском, когда он встречается в жизни.
Фатализм и «caveat emptor» («Пусть остерегается покупатель» - лат. Пословица - Прим. перев.) исчезли - их сменило государство социального обеспечения (95). В результате возникло огромное расхождение между стремлением к перераспределению и готовностью платить налоги, чтобы удовлетворить это стремление.
ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Демографическая плита глубоко изменяет природу капиталистической системы. Миллионы низкооплачиваемых неквалифицированных иммигрантов должны будут воздействовать на заработки миллионов высокооплачиваемых неквалифицированных коренных американцев, и точно так же миллионы высокообразованных обитателей прежнего второго мира должны будут воздействовать на заработки образованных американцев. В капиталистической системе спроса и предложения это неизбежно.
Большое увеличение числа престарелых людей должно глубоко изменить природу системы. Эти люди, не рассчитывающие прожить очень долго и больше не работающие, попросту не заинтересованы - и не могут быть заинтересованы - в инвестициях на будущее. Но инвестиции необходимы, чтобы обеспечить экономическую жизнеспособность молодежи и произвести доход, нужный для финансирования пенсий и медицинского обслуживания престарелых. Нельзя облагать налогом то, чего нет. Ничто не должно быть важнее для старых людей, чем экономическое благополучие молодых.
Таким образом, мы встретились с финансовым «врагом» - это не кто иной, как престарелые «мы», в общественной и частной жизни.
Глава 6
ПЛИТА ЧЕТВЕРТАЯ: ГЛОБАЛЬНАЯ ЭКОНОМИКА
Впервые в человеческой истории все может быть сделано где угодно и продано кому угодно. В капиталистической экономике это означает, что изготовление любой компоненты и выполнение любой деятельности переносится в то место земного шара, где это обходится дешевле всего, а возникающие продукты и услуги продаются там, где выше всего цены и прибыли. Минимизация затрат и максимизация выручки - это и есть максимизация прибыли, в чем и заключается сердцевина капитализма. Сентиментальная привязанность к какой-нибудь географической части мира не входит в эту систему.,
С технической стороны затраты на транспорт и коммуникацию резко снизились, а скорость обоих - экспоненциально возросла. Это сделало возможной совершенно новую систему коммуникации, команды и контроля в секторе бизнеса. Можно координировать группы исследователей и проектировщиков, работающих в разных частях мира; можно изготовлять компоненты в любом месте мира, где это обходится дешевле всего, а затем отправлять их в такие места сборки, чтобы минимизировать общие затраты. Собранные изделия можно быстро отправлять туда, где они нужны,с помощью доставляющей их в точно указанное время системы воздушных перевозок. Продажа может быть глобальной. С 1964 по 1992 г. мировое производство выросло на 9%, но экспорт вырос на 12%, а заграничное кредитование выросло на 23% (1).
Но для развития глобальной экономики идеологии были столь же важны, как технологии. Когда сразу же после Второй мировой войны начала развиваться глобальная капиталистическая экономика, те новые технологии, которые считаются теперь важными для глобальной экономики, еще не существовали. Идеология придала капиталистическому миру глобальное направление, в дальнейшем усиленное технологией. Технологии, нужные для расширения и преобразования глобальной экономики, так или иначе развились бы, но исторически сложившиеся идеологии, несомненно, задержали бы их применение - и могли бы совсем его остановить. Технология ускорила развитие нынешней глобальной экономики, она создала ее социальные установки и вытекавшие из этих установок действия правительств.
В частности, Соединенные Штаты, с их историей изоляционизма, могли бы после Второй мировой войны превратиться в современный эквивалент китайской Срединной Империи. Это была богатая страна; она доминировала в военном отношении; с востока и запада она была защищена обширными океанами, а с севера и юга от нее были обширные страны, где жили дружественные, слабые в военном отношении соседи. С экономической стороны весь остальной мир ей был нисколько не нужен. Соединенные Штаты легко могли снова впасть в свой исторически сложившийся изоляционизм. И даже после возникновения врага в лице коммунизма были влиятельные политические лидеры, которые этого хотели.
В эпоху маккартизма американцы создали себе из коммунизма внутреннюю угрозу, а во время «холодной войны» американцы рассматривали коммунизм как внешнюю военную угрозу; но в действительности коммунизм никогда не был ни внутренней угрозой «переворота» в Америке, ни внешней военной силой, прямо угрожавшей завоевать Америку. Повсюду в мире были внутренние политические угрозы и внешниевоенные угрозы (Италия, Франция, Западная Германия, Южная Корея), но они лишь косвенно угрожали Америке, поскольку она захотела стать глобальным лидером антикоммунистического военного блока.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114