Вследствие падения производства происходит увольнение рабочих и в секторе производства потребительских товаров, и в секторе производства производственного оборудования, падают доходы и покупательная способность. Вместе с уменьшением доходов потребителей снижается число продаж. Образуются нежелательные запасы товаров. Фирмы еще больше сокращают заказы. Таким образом экономическая спираль опускается вниз.
Дефицит бензина и длинные очереди у заправочных станций после первого нефтяного шока, спровоцированного ОПЕК в начале 70-х гг., как теперь полагают, были вызваны не столько нехваткой самого бензина, сколько опасениями нехватки со стороны потребителей, все время наполнявших доверху свои баки, вместо того, чтобы ездить с полупустыми или почти пустыми баками, как они это делали обычно (1). Стремление наполнить то, что в промышленности называется «вторичными емкостями хранения», создало настоящую нехватку бензина, повышение цен на него и длинные очереди у бензоколонок. ОПЕК повысил цены, но дефицит был создан у нас дома - а вовсе не тем, что ОПЕК стал продавать меньше нефти богатым промышленным странам.
При капитализме бумы приводят к бумам, а снижения - к снижениям. В теории предполагается, что те, кто контролирует запасы товаров, должны сдерживать эти циклы. Следя за длительными процессами в экономике, они должны были бы использовать свои товарные запасы при неизбежных подъемах спроса и возобновлять их во время падений. Какова бы ни была их прошлая способность к этому, она должна была бы возрасти при нынешних информационных технологиях и при изощренной математике синхронных ассортиментов. Циклы запасов должны были бы ослабеть. Но одна из загадок экономики состоит в том, что все эти улучшения в управлении запасами не привели к их ослаблению. Люди, контролирующие инвестиции в образование запасов или отказывающиеся делать такие инвестиции, следуют сильным тенденциям роста и спада - скорее ухудшая их, чем улучшая. По мере уменьшения абсолютной величины запасов по отношению к производству возрастает текучесть запасов - подобно тому, как опасность свалиться в пропасть возрастает, когда бегут по ее краю.
Теоретически у капитализма вовсе не должно быть деловых циклов. По мере падения или роста спроса должны падать или подниматься цены и заработная плата, но не объем производства. Предложение и спрос должны обеспечивать использование всех факторов производства, какие согласны на их использование. Уволенные рабочие должны быстро находить новую работу, предлагая работать за меньшую плату. Предприниматели должны в случае необходимости увольнять своих прежних рабочих, отказывающихся работать за сниженную плату, чтобы освободить места для тех, кто согласен. Но, по-видимому, рынки - в особенности рынки труда - не так уж быстро и легко очищаются снижением заработной платы и цен. Объемы производства приспосабливаются быстрее, чем заработная плата или цены - а должно было бы происходить как раз обратное.
Вследствие этого капитализм порождает спады. Они являются частью капиталистической системы. От них нельзя избавиться. Но недостаточно знать, что они будут, надо еще знать, как часто они будут повторяться, насколько они будут глубокими и как быстро будут происходить восстановления. До 90-х гг. спады, происходившие после Второй мировой войны, были короткими, неглубокими и нечастыми, потому что правительства, в частности правительство Соединенных Штатов, сразу же оказывали помощь при начале или угрозе спада, облегчая свою денежную или налоговую политику.
Примером может служить спад 1980-1981 гг. В 1982 и 1983 г. Соединенные Штаты пришли на помощь с большими снижениями ставки процента (трехмесячные процентные ставки при учете векселей упали с 1981 до 1983 г. на 39%) и с большим пакетом налоговых стимулов (при президенте Рейгане значительное снижение налогов и крупный пакет мер бюджетного стимулирования с 1981 до 1983 г. привели к росту государственного дефицита на 263%) (2). Общий контроль и регулирование спроса в духе Кейнса процветали даже при консервативном правительстве Рейгана. Подобно автомобилю «Феррари» с жесткой педалью, экономический рост быстро двинулся в течение первых двенадцати месяцев после того, как Пол Волкер объявил свои драматические изменения в денежной политике. В результате этого агрессивного стимулирования спроса остальной мир вышел из своего спада путем ускоренного экспорта на быстро растущий американский рынок.
Потеря Америкой ее позиций в глобальной экономике серьезно повлияет на суровость деловых циклов будущей эпохи. Сравните деятельность правительства в начале 1980-х гг. с тем, что произошло через десять лет, после спада 1990-1991 гг. Впервые после Второй мировой войны здесь не было американского локомотива. Соединенные Штаты не пришли на помощь с большими снижениями процентных ставок и массивным усилением налоговой стимуляции. Вместо этого они положились на скромные снижения процентных ставок, рассчитывая вызвать таким образом умеренный подъем в Америке. Но этот умеренный подъем в Америке был уже недостаточен, чтобы вытянуть из спада остальной мир.
Чтобы глобальная капиталистическая система, спроектированная после Второй мировой войны, могла хорошо работать, она нуждалась в доминирующем экономическом локомотиве - в стране, которая могла действенно помогать другим странам улучшать свое экономическое положение, поскольку ей не приходилось беспокоиться о своем собственном экономическом положении (3). Но в первой половине 1990-х гг. Соединенные Штаты уже не были такой страной. Было очевидно, что вершители американской политики вовсе не стремились столь же активно помогать остальному миру выйти из этого спада. В течение спада 1990-1991 гг. американские ставки процента, направленные против спада, были очень скромными и не применялось никакого налогового стимулирования; ставки процента были возвращены к прежним значениям задолго до того, как они могли бы укрепить подъем или помочь подъему других стран. Поскольку такой отказ от более активных действий не имел оправдания во внутренних условиях, это изменение американской политики помощи другим странам выглядело весьма драматично. Инфляция в Америке была низкой и снижалась дальше. Прежде Америка всегда готова была помогать в борьбе с мировым спадом, даже в ущерб себе. Теперь она не хотела помочь даже без собственных затрат.
Без американского глобального экономического локомотива восстановление после спада происходило очень медленно - и в Европе, и в Японии. В Европе это восстановление шло лучше, чем в Японии, но все же недостаточно сильно, чтобы устранить упорные, все более казавшиеся неизменными двузначные проценты безработицы. При анемичном темпе роста 2,1% в 1994 г. безработица в большей части Европы все еще возрастала. В техническом отношении официальным концом спада считаются два квартала положительного роста, но в действительности можно было бы определить реальный конец спада как снижение безработицы, а этого нельзя было предвидеть. В некоторых европейских странах, таких, как Финляндия и Швеция, возвращение к уровню ВВП 1990 г. не ожидалось до 1996 г.
Оказалось, что Европа не могла использовать политику снижения ставок процента для стимуляции роста, поскольку германская политика высоких процентных ставок (предназначенная для борьбы с инфляцией вследствие воссоединения с Восточной Германией и для привлечения капиталовложений в Восточную Германию) сковывала денежную политику всех других стран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
Дефицит бензина и длинные очереди у заправочных станций после первого нефтяного шока, спровоцированного ОПЕК в начале 70-х гг., как теперь полагают, были вызваны не столько нехваткой самого бензина, сколько опасениями нехватки со стороны потребителей, все время наполнявших доверху свои баки, вместо того, чтобы ездить с полупустыми или почти пустыми баками, как они это делали обычно (1). Стремление наполнить то, что в промышленности называется «вторичными емкостями хранения», создало настоящую нехватку бензина, повышение цен на него и длинные очереди у бензоколонок. ОПЕК повысил цены, но дефицит был создан у нас дома - а вовсе не тем, что ОПЕК стал продавать меньше нефти богатым промышленным странам.
При капитализме бумы приводят к бумам, а снижения - к снижениям. В теории предполагается, что те, кто контролирует запасы товаров, должны сдерживать эти циклы. Следя за длительными процессами в экономике, они должны были бы использовать свои товарные запасы при неизбежных подъемах спроса и возобновлять их во время падений. Какова бы ни была их прошлая способность к этому, она должна была бы возрасти при нынешних информационных технологиях и при изощренной математике синхронных ассортиментов. Циклы запасов должны были бы ослабеть. Но одна из загадок экономики состоит в том, что все эти улучшения в управлении запасами не привели к их ослаблению. Люди, контролирующие инвестиции в образование запасов или отказывающиеся делать такие инвестиции, следуют сильным тенденциям роста и спада - скорее ухудшая их, чем улучшая. По мере уменьшения абсолютной величины запасов по отношению к производству возрастает текучесть запасов - подобно тому, как опасность свалиться в пропасть возрастает, когда бегут по ее краю.
Теоретически у капитализма вовсе не должно быть деловых циклов. По мере падения или роста спроса должны падать или подниматься цены и заработная плата, но не объем производства. Предложение и спрос должны обеспечивать использование всех факторов производства, какие согласны на их использование. Уволенные рабочие должны быстро находить новую работу, предлагая работать за меньшую плату. Предприниматели должны в случае необходимости увольнять своих прежних рабочих, отказывающихся работать за сниженную плату, чтобы освободить места для тех, кто согласен. Но, по-видимому, рынки - в особенности рынки труда - не так уж быстро и легко очищаются снижением заработной платы и цен. Объемы производства приспосабливаются быстрее, чем заработная плата или цены - а должно было бы происходить как раз обратное.
Вследствие этого капитализм порождает спады. Они являются частью капиталистической системы. От них нельзя избавиться. Но недостаточно знать, что они будут, надо еще знать, как часто они будут повторяться, насколько они будут глубокими и как быстро будут происходить восстановления. До 90-х гг. спады, происходившие после Второй мировой войны, были короткими, неглубокими и нечастыми, потому что правительства, в частности правительство Соединенных Штатов, сразу же оказывали помощь при начале или угрозе спада, облегчая свою денежную или налоговую политику.
Примером может служить спад 1980-1981 гг. В 1982 и 1983 г. Соединенные Штаты пришли на помощь с большими снижениями ставки процента (трехмесячные процентные ставки при учете векселей упали с 1981 до 1983 г. на 39%) и с большим пакетом налоговых стимулов (при президенте Рейгане значительное снижение налогов и крупный пакет мер бюджетного стимулирования с 1981 до 1983 г. привели к росту государственного дефицита на 263%) (2). Общий контроль и регулирование спроса в духе Кейнса процветали даже при консервативном правительстве Рейгана. Подобно автомобилю «Феррари» с жесткой педалью, экономический рост быстро двинулся в течение первых двенадцати месяцев после того, как Пол Волкер объявил свои драматические изменения в денежной политике. В результате этого агрессивного стимулирования спроса остальной мир вышел из своего спада путем ускоренного экспорта на быстро растущий американский рынок.
Потеря Америкой ее позиций в глобальной экономике серьезно повлияет на суровость деловых циклов будущей эпохи. Сравните деятельность правительства в начале 1980-х гг. с тем, что произошло через десять лет, после спада 1990-1991 гг. Впервые после Второй мировой войны здесь не было американского локомотива. Соединенные Штаты не пришли на помощь с большими снижениями процентных ставок и массивным усилением налоговой стимуляции. Вместо этого они положились на скромные снижения процентных ставок, рассчитывая вызвать таким образом умеренный подъем в Америке. Но этот умеренный подъем в Америке был уже недостаточен, чтобы вытянуть из спада остальной мир.
Чтобы глобальная капиталистическая система, спроектированная после Второй мировой войны, могла хорошо работать, она нуждалась в доминирующем экономическом локомотиве - в стране, которая могла действенно помогать другим странам улучшать свое экономическое положение, поскольку ей не приходилось беспокоиться о своем собственном экономическом положении (3). Но в первой половине 1990-х гг. Соединенные Штаты уже не были такой страной. Было очевидно, что вершители американской политики вовсе не стремились столь же активно помогать остальному миру выйти из этого спада. В течение спада 1990-1991 гг. американские ставки процента, направленные против спада, были очень скромными и не применялось никакого налогового стимулирования; ставки процента были возвращены к прежним значениям задолго до того, как они могли бы укрепить подъем или помочь подъему других стран. Поскольку такой отказ от более активных действий не имел оправдания во внутренних условиях, это изменение американской политики помощи другим странам выглядело весьма драматично. Инфляция в Америке была низкой и снижалась дальше. Прежде Америка всегда готова была помогать в борьбе с мировым спадом, даже в ущерб себе. Теперь она не хотела помочь даже без собственных затрат.
Без американского глобального экономического локомотива восстановление после спада происходило очень медленно - и в Европе, и в Японии. В Европе это восстановление шло лучше, чем в Японии, но все же недостаточно сильно, чтобы устранить упорные, все более казавшиеся неизменными двузначные проценты безработицы. При анемичном темпе роста 2,1% в 1994 г. безработица в большей части Европы все еще возрастала. В техническом отношении официальным концом спада считаются два квартала положительного роста, но в действительности можно было бы определить реальный конец спада как снижение безработицы, а этого нельзя было предвидеть. В некоторых европейских странах, таких, как Финляндия и Швеция, возвращение к уровню ВВП 1990 г. не ожидалось до 1996 г.
Оказалось, что Европа не могла использовать политику снижения ставок процента для стимуляции роста, поскольку германская политика высоких процентных ставок (предназначенная для борьбы с инфляцией вследствие воссоединения с Восточной Германией и для привлечения капиталовложений в Восточную Германию) сковывала денежную политику всех других стран.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114