Самфорд. – Не думаю, что именно это я хотел сказать.
Репортер. – Вы имели в виду что-то другое?
Самфорд. – Я имел в виду вот что. Коль скоро речь идет о синхронности, кто-то может сказать: «Это было в двенадцать часов три минуты и двадцать одну с половиной секунды», и тут я затруднился бы с ответом.
Репортер. – Хорошо, тогда такой факт. Оператор радара авиабазы Андруз сообщил мне: утром 20 июля он засек объект в трех милях севернее Ривердейла. В тот момент оператор держал связь с Центром управления полетами и они обменивались информацией. Радар центра также зафиксировал точку на экране в трех милях севернее Ривердейла, на обоих радарах эта точка оставалась в течение тридцати cекунд, после чего одновременно исчезла с экранов.
Самфорд. – Ну что ж, если так понимать синхронность, то можно ответить положительно. Не всякий, однако, согласится с таким определением синхронности. Я имею в виду тех, что ведут счет на доли секунды… Эти люди, пожалуй, нам возразят, дескать, наблюдения разошлись на полсекунды, а посему вы не вправе говорить о синхронности.
С помощью словесной эквилибристики генерал и на этот раз выстоял. Раздосадованный журналист отстал от него, буркнув напоследок: «А по-моему, синхронность хоть куда, на все случаи жизни».
Уже под занавес опять возник тот же вопрос.
Репортер. – Генерал, как вы объясните такое. Старший авиадиспетчер утверждает: едва эхо-сигнал появился на экране радара вблизи самолета Кейси Пирмана, Барнс сказал пилоту: «По курсу два часа в трех милях от вас объект». И Пирман, взглянув в указанном направлении, ответил: «Вижу светящийся объект». И так было не один, а три раза. В прошлую субботу Барнс вывел по крайней мере полдюжины гражданских самолетов…
Тишина, томительная пауза. И неожиданный ответ генерала: «Этого я не могу объяснить!»
Насладившись произведенным эффектом, Самфорд продолжал: «В спиритизме давно творятся вещи, о которых компетентные наблюдатели бесспорной репутации сообщают вещи весьма спорные. Не берусь утверждать, что в данном случае речь идет именно об этом, просто примите сие в объяснение нашей неспособности объяснить».
Возможно, сравнение со спиритизмом у Самфорда вырвалось случайно на исходе утомительного перекрестного допроса. А может, и это было уловкой – пусть лучше будут призраки, чем инопланетные корабли.
Вторая горячая тема – температурная инверсия. Тема не менее опасная, но мало кому понятная. В ней генерал Самфорд не чувствовал себя уверенно, а потому переадресовывал вопросы капитану Рою Джеймсу. Но и капитану Джеймсу, специалисту по электронике, от них было не по себе. Его срочно доставили в Вашингтон на пресс-конференцию, о событиях в Национальном аэропорту он знал лишь из газет, поэтому старался говорить больше о казусах радиолокации вообще, между тем журналистов волновали конкретные случаи 20-го и 27 июля. Капитан Джеймс осторожничал, терялся, и тогда генерал Самфорд спешил на выручку.
В один из напряженных моментов генерал Самфорд, обведя глазами зал, вдруг спросил с обезоруживающей искренностью: «Хотите знать, что мы действительно думаем?» И, когда стих одобрительный гул, продолжал: «Я полагаю, эти явления относятся к интеллектуальной и научной сфере интересов, и мы близки к тому, чтобы узнать о них больше. Однако нет ничего такого, что дало бы возможность отождествить их с какими-либо материальными объектами, кораблями или ракетами, враждебными США».
Впечатления от пресс-конференции были столь разнообразны, что в откликах на нее каждый читатель мог найти подтверждение собственным мыслям об НЛО. Неизвестный феномен природы, массовый психоз, астрономические явления и предметы земного происхождения – таков был разброс мнений. Но большинство журналистов рассудило, что неопознанные летающие объекты не заслуживают внимания, которое к ним проявляет американская публика. Вот вывод газеты «Нью-Йорк таймс», всегда с предубеждением относившейся к шумихе, поднятой вокруг летающих тарелок.
Мнение меньшинства выразила «Нью-Йорк трибюн»: «ВВС были вынуждены признать синхронность радарно-визуальных наблюдений, а это открывает простор для самых неожиданных выводов, в том числе и гипотезы инопланетного происхождения НЛО.»
Третья точка зрения, довольно распространенная, – к ней, в частности, присоединилась газета «Вашингтон пост», – сводилась к тому, что с конечным суждением по данному вопросу благоразумней будет повременить.
Как ни странно, и четыре десятилетия спустя нам ничего иного не остается.
Светящееся нечто над Вашингтоном, как оказалось, появлялось и раньше. 23 мая 1952 года с восьми вечера до полуночи радар засек в общей сложности пять десятков целей. Подобное повторилось 16 июля. А в августе того же года «неизвестные» восемь раз всплывали на экранах радаров. И военные и гражданские пилоты снова видели светящиеся коконы там, где их фиксировал радар.
Может удивить, что на пресс-конференции совсем робко затрагивался вопрос о визуальных наблюдениях, тем более что все они подтверждались радарами. Но дело в том, что очевидцы-диспетчеры отказались от своих показаний, сославшись на тогдашнее возбужденное состояние. В отчете было записано, что они видели яркую звезду, хотя той ночью в той части неба ярких звезд вообще не было. Эдвард Руппельт так прокомментировал этот эпизод: «Из хорошо информированных источников мне стало известно, что операторов с контрольной вышки „немножко уговорили“».
Заколебался в своих показаниях и один из посланных на перехват пилотов: онде не исключает возможность, что видел всего-навсего отраженный земной свет. Похоже, и его «немножко уговорили».
Температурная инверсия… Да, перепады температур в воздушных слоях отмечались, однако не настолько, чтобы повлиять на работу радаров. С июня по август редкая ночь обходилась без температурных инверсий, и все же неопознанные цели появлялись не так уж часто. Вот что говорил позднее Алберт Чоп:
«Примерно неделю спустя (после пресс-конференции. – Авт.) майор Льюис Норман, мл, эксперт по радарам, сообщил майору Фурне, капитану Руппельту и мне, что температурная инверсия, отмеченная в районе Вашингтона в ту ночь, была недостаточна, чтобы заставить радар отражать наземные объекты… Необходим перепад температур от десяти до семнадцати градусов по Фаренгейту, чтобы радар стал принимать отражения от земных предметов. По данным же бюро погоды, в те две ночи над Вашингтоном зарегистрированы температурные инверсии не более одной десятой процента по шкале Фаренгейта. Эта информация не была доведена до сведения прессы, которая, как кажется, вполне удовлетворилась объяснениями генерала Самфорда.»
Годы спустя стал известен отчет для служебного пользования о вашингтонском инциденте. В нем говорилось: «Сопоставление донесений о радарных наблюдениях не позволяет вынести окончательное суждение. Как всегда в подобных случаях, отсутствуют необходимые фактические и научные данные.»
Через семнадцать лет эксперты из комиссии доктора Эдварда Кондона вновь вернутся к вашингтонскому инциденту и, как ни странно, найдут достаточно «фактических и научных данных», чтобы вынести не слишком научное заключение:
«В итоге следующие выводы представляются верными:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104