Мимо Крита поплыли транспортные суда с небольшими десантами. Их целью была Сирия. Но цели они не достигли: около Кипра английские подводные лодки пустили часть их ко дну. Остальные повернули вспять и не солоно хлебавши возвратились в исходные порты. Мы на Восточном фронте об этих попытках официально ничего не знали.
И вот теперь намереваются дать старт новой попытке. «Африканский корпус» уже находится в нескольких километрах от Александрии. Производится перегруппировка сил. Каир и Суэцкий канал в сфере досягаемости. Второй удар должен быть нанесен с территории России. Кавказ с его неисчерпаемо богатыми источниками нефти – первая цель на этом пути. Отсюда противник будет зажат в клещи, отсюда война переедет в свою решающую стадию. Плодородная, Кубань, долины покрытых снегом Кавказских гор, Баку – вот куда направлен ударный клин германских и румынских войск. Тем самым будет нанесен и решающий удар советской военной экономике. Как говорится, одним махом двоих побивахом!
Но подход к Кавказу узок. Слишком узок. Оставался бы под постоянной угрозой Ростов-на-Дону. Нужен надежный фланг. Достаточно бросить взгляд на карту, и вторая оперативная цель напрашивается сама собой – Сталинград. Его захват даст все, что надо. Сталинград в наших руках – надежная преграда любой возможной опасности. Овладение им означает контроль над жизненной артерией России – Волгой. Советская страна оказалась бы рассеченной надвое. Сталинград – один из важнейших промышленных центров. Потеря таких крупных предприятий, как «Красный Октябрь» и «Баррикады», как Сталинградский тракторный завод, явилась бы тяжелым ударом для военной промышленности противника И к тому же сильно повысила престиж германского оружия. Такая победа, после того как сорвалось дело с Москвой, нам просто необходима. Таким образом, взятие Сталинграда окончательно подорвет силы русского колосса и одновременно обеспечит осуществление далеко идущего плана наступления на Кавказ. После зимнего поражения, думалось мне, самое главное для ОКХ{2} – разбить Советский Союз. Ведь он все еще представляет опасность для дальнейших планов.
Германский генеральный штаб и на этот раз разработал свои планы с прусским педантизмом и основательностью, трезво и осторожно взвесил все обстоятельства, предусмотрел все возможности, предписал все вплоть до самой мельчайшей детали. Исходные позиции для этого крупного удара мы захватили сразу же после окончания сражения за Харьков. Опыт уже имеется. Коммуникации обеспечены, резервы стоят наготове. Остается только нажать кнопку – и операция пойдет по плану с точностью часового механизма!
До сих пор все и шло по плану. Наша 6-я армия под командованием генерала танковых войск Паулюса с первого натиска отбросила противника с Донца к Осколу, а от Оскола – в большую излучину Дона. Битва у Калача первоначально закрепила захват этой территории. К югу от Воронежа весь правый берег Дона в немецких руках. Сильная, хотя и слишком переоцениваемая, позиция обеспечивает глубокий фланг будущих операций. Фортуна нам улыбается, военное счастье на нашей стороне! Тень германского орла уже нависает над Волгой.
* * *
Впрочем, здесь, на Дону, у нас свои заботы. Наша боевая группа, которая должна усилить оборону 79-й пехотной дивизии, состоит из одной саперной роты, одной самокатной и конного эскадрона, в наличии 27 пулеметов. Командую группой я. Кроме того, в моем распоряжении батарея из четырех гаубиц, конный взвод и противотанковый взвод, у которого всего-навсего одно орудие – 76-миллиметровая трофейная пушка из Франции. В подразделениях в среднем 75 процентов штатного состава, а в целом едва наберется солдат шестьсот. Если же вычесть из этого числа артиллерийскую прислугу, связистов, обозников, писарей, санитаров и каптенармусов, то для боевых действий пехоты у меня остается каких-нибудь 330 активных штыков, включая и кавалеристов, которым я приказал спешиться и занять оборону. И вот с таким количеством людей я должен удерживать участок в 16,5 километра по фронту.
По обоим берегам Дона, ширина которого здесь метров восемьдесят, тянутся смешанные леса, переходящие в заросли низкого кустарника. Перед ними раскинулась чуть холмистая степь, местами перемежающаяся картофельными полями. На нашем участке шесть населенных пунктов. Позади местность поднимается к так называемым донским высотам, достигающим метров шестидесяти. Отсюда видно каждое движение, и только лес скрывает происходящее непосредственно на берегу.
Ясно, тремя моими ротами занять всю кромку леса вдоль берега Дона я не могу: тогда на каждые 50 метров пришлось бы всего по одному солдату. Не могу я и отойти на донские высоты, хотя оттуда можно было бы держать под обстрелом весь участок. Гораздо важнее контролировать лес, но, поскольку он удален от высот местами километра на два, это возможно лишь в ограниченной степени. Решение только одно: занять деревни, превратить их в опорные пункты, выслать боевое охранение и разведгруппы в промежуточную зону, а также непосредственно к реке. Сказано – сделано. Северные околицы деревень укреплены. В наиболее угрожаемых местах заложены мины. Но их не хватает. Пускаюсь на небольшую военную хитрость: протягиваем поперек местности на высоте полметра от земли проволоку, а на ней вешаем щиты с надписью: «Осторожно: мины! " – как будто они предназначены предупреждать об опасности собственных солдат. Здесь война у нас вдруг в виде исключения начинает напоминать учения мирного времени, когда вместо мин и тяжелого оружия ставились шиты и флажки и к ним относились всерьез, словно к настоящим. И то хорошо! Ведь противник значительно превосходит нас и по численности, и по вооружению. Но он осторожен.
Наступают тяжелые дни и ночи. Под покровом темноты подразделение, состоящее из сибиряков 1089-го полка, переправляется в полночь через Дон и атакует один из наших опорных пунктов на правом фланге. В ночной тьме звучит грозное «ура». Обороняющий деревню взвод не выдерживает превосходства сил противника и отходит к высотам. Телефонная связь прервана. У батареи всего 60 снарядов, да и в этой обстановке без наблюдения она огонь вести не может. Посылать подкрепление бессмысленно. Ширина участка и отсутствие видимости не позволяют делать это. Не остается ничего иного, как ждать до утра. 1-й офицер штаба{3} дивизии, получив мое донесение, бушует.
– Обращаю ваше внимание: ответственность несете лично! Ни в коем случае не дать русским овладеть высотами! Ясно? – кричит он в трубку.
– Господин подполковник, если они продвинутся дальше, остановить их не смогу. Часа через два они будут на КП дивизии. Ведь позади нас никого нет.
– Бросьте шутки! Что собираетесь предпринять?
– В данный момент могу лишь надеяться, что русские не пробьются. Придется ждать до утра. А в течение дня отобью деревню назад.
Несколько часов томительной неизвестности. Подкрадывается серый рассвет. Противник действительно остановился у высот. Он, очевидно, не знает, что у нас здесь всего-навсего тонкая линия стрелковых ячеек, которую он мог бы прорвать половиной имеющихся у него сил. Спешно стягиваю подразделения из опорных пунктов и готовлю контратаку. Позади остается только по два-три солдата с одним пулеметом в каждой деревне да щиты «Осторожно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93