Сразу стало легче, я встал в полный рост и, осматриваясь по сторонам, вздохнул полной грудью. К рассвету достиг восточной окраины Гаевки, где встретился со своими товарищами.
– Какая точность! – сказал Шолохов. – Азимут – штука хорошая.
– Ну, а теперь занять выгодное место для наблюдения, – еще как следует не отдышавшись, но радуясь успешному проведению ночной разведки, скомандовал я.
Устроившись на чердаке заброшенного сарая, мы хорошо просматривали улицу и дорогу, идущую недалеко от Села. По дороге тянулась сплошная вереница машин и повозок. По обочине в липкой грязи, еле передвигая ноги, брели немецкие солдаты. Потом мы засекли расположение батарей, и шифрованная радиограмма понесла добытые нами сведения в штаб дивизии.
Следующий день и ночь прошли спокойно. Мы засекли немало целей, уточнили места расположения резервов, штабов, артиллерии и все это передали в штаб. А рано утром гром артиллерийской подготовки возвестил о начале форсирования дивизией Буга. Тяжелые снаряды советской артиллерии рвались точно в расположении батарей гитлеровцев. Значит, наши радиограммы командованию были кстати. Передовой полк дивизии, сделав рывок с острова, зацепился за правый берег Буга.
А в полдень мы уже стояли перед Боровиковым в одной из хат Гаевки и докладывали о ходе ночной разведки. По его мягкому, тронутому улыбкой лицу мы поняли, что он доволен нами. Мое командирское крещение прошло успешно.
– Что же, – весело произнес Боровиков, – хвалить не стану, представляю вас всех к ордену Славы.
ВПЕРЕД, НА ЗАПАД!
Наступление продолжалось, но левый фланг дивизии наткнулся на яростное сопротивление противника. Маневрируя, пехотинцы вклинились во вражескую оборону, прорвали ее и вплотную подошли к крупному населенному пункту, постепенно охватывая его с двух сторон.
Чадный воздух пронизывали пересекающиеся трассы пуль – немцы вели кинжальный огонь. Всю окрестность заволокло плотным пороховым дымом, перемешанным с густой пылью. Казалось, что наступление захлебнулось.
В этот ответственный момент боя особенно дружно и слаженно работали артиллеристы. Одни выдвигали из оврагов свои орудия на прямую наводку, в боевые порядки пехоты, другие в это время уже вели огонь по гитлеровцам. Мощность и точность огневого вала все нарастала.
Стрелки, чувствуя надежную огневую поддержку, снова усилили нажим. Теперь требовалось еще одно усилие, и боевое счастье было бы на нашей стороне.
В этой суматохе боя жизнь разведчиков шла своим чередом. Они, как всегда, находились впереди. Но ведь и разведчики в эазисимости от обстановки меняют характер своих действий. В этом который раз меня убеждал боевой опыт.
Так случилось и сейчас. Используя дымовую завесу, мы незаметно, вдоль железнодорожного полотна, проникли к станции Торосово и сразу же открыли сильный огонь.
Гитлеровцы, ошеломленные нашим внезапным появлением, в панике бросили оружие и побежали. В стройной, слаженной обороне противника появилась первая, еще маленькая, брешь. Надо было расширить ее, нарушить устойчивость немецких позиций.
– Вперед! – скомандовал я. – Шолохов, отрезать немцам отход!
Блеснув серыми глазами, Николай вскочил и по ползущей из-под ног крупной гальке выбрался на высокую насыпь, скатился на ее противоположную сторону и устремился к водонапорной башне.
– Скорей, Коля! – кричу ему вслед. – Скорей! Ведь если Шолохов успеет ударить по отступающим немцам, они не смогут-закрыть брешь.
Но не хуже нас понимает это и противник. Кто-то из разведчиков крикнул:
– Немцы!
Секунда, нужна только одна секунда, чтобы самому увидеть и оценить изменившуюся обстановку и принять новое решение. Прямо на нас вдоль железной дороги движутся несколько десятков фашистов. Свист пуль, треск заглушил все вокруг. Что делать? Немедленно отвечать? Но тогда они метнутся за насыпь, а там – Шолохов. Нет, нужно дать ему возможность выполнить задачу. И мы молчим еще секунду, а может, и пять – не знаю. Время как бы остановилось. Немцы прут прямо на нас – видно, они убеждены, что мы струсили.
Из-за насыпи послышалась автоматная очередь, длинная, рассеивающаяся.
– Молодец, Коля! – закричал я и приказал разведчикам, лежавшим рядом со мной: – Пора!
На разные голоса застрекотали автоматы. В сплошной шум вплелось наше «ура». Немцы, стреляя, начали откатываться назад, а мы – продвигаться вперед. Вот и водонапорная башня. Я вскакиваю, бросаюсь в водосточную трубу и тут же появляюсь на другой стороне железнодорожной насыпи. Здесь, укрывшись между шпалами, лежит Шолохов. Взгляд у него сосредоточен, лицо и руки покрыты пылью.
– Смотрим – задыхаясь от волнения и пыли, шепчет Шолохов, – немцы снуют под вагонами.
К нам подползают другие разведчики. Я всматриваюсь вдаль. Но тут разрывается снаряд. Проходит минута. Пыль рассеивается.
– Да, тут что-то неладно. Хотят все на воздух поднять… Этого нельзя допустить.
– Разреши, я зайду со стороны вокзала и ударю гитлеровцам в спину?
– Действуй! – согласился я и, ободренный смелостью Николая, с остальными разведчиками выдвинулся поближе к железнодорожным путям.
Там, где стояли эшелоны и куда ушел разведчик Шолохов, под вагонами то и дело метались немцы, подтаскивая какие-то ящики. Теперь было ясно: фашисты деиствительно готовили к взрыву не только эшелоны, но и станцию.
– Сволочи! – Руки сами прижали автомат к плечу, и я скомандовал:
– По фашистам – огонь!
Гитлеровцы бросились к зданию вокзала. Но там их встретил огнем Шолохов… Брешь все расширялась, и в нее потекли пехотинцы. Бой, длившийся несколько часов, закончился нашей победой: 475-й стрелковый полк овладел селом Ивановский и станцией Торосово. Храбро дрались стрелки, а вместе с ними и разведчики.
Взорвать станцию и стоящие на ней два состава с вооружением, продовольствием и медикаментами гитлеровцам не удалось – нам достались добрые трофеи.
ПО ВРАЖЕСКИМ ТЫЛАМ
Гитлеровцы отступали. Но бои принимали все более ожесточенный характер. И, естественно, дивизия несла большие потери, пока ее не отвели на пополнение и перегруппировку. Однако нам:, разведчикам, отдохнуть не пришлось. Части быстро принимали пополнение, а мы вели разведку. Через несколько дней дивизия уже находилась на марше – по разведанным нами маршрутам.
Позади остались Днестр и Прут. А вскоре мы вступили на румынскую землю.
Недалеко от села Мегура, в горах, грохотали орудия. Через час наши части вступали в бой. Перед разведчиками встала задача: уточнить передний край противника, его огневые точки. Ничего нового в этой задаче не было, но выполнять ее стало вдвое труднее. Ведь кругом чужая земля, горно-лесистая местность, а опыта ведения разведки в этих условиях мы не имели. До сих пор мы действовали в основном в степных районах, и приспосабливаться к заросшим лесом горам было трудно. Рота то и дело несла потери, и мы хоронили своих товарищей. Гитлеровцы обнаруживали ребят на подходе к объекту. Их выдавал громкий треск сухого валежника, которым были завалены горные леса.
Как обмануть немцев и на этой незнакомой местности, как бесшумно пробраться к ним – об этом мы думали везде: и на переднем крае, наблюдая за фрицами, и? расположении роты. Думали, но придумать ничего не могли. Однажды за обедом кто-то из разведчиков предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– Какая точность! – сказал Шолохов. – Азимут – штука хорошая.
– Ну, а теперь занять выгодное место для наблюдения, – еще как следует не отдышавшись, но радуясь успешному проведению ночной разведки, скомандовал я.
Устроившись на чердаке заброшенного сарая, мы хорошо просматривали улицу и дорогу, идущую недалеко от Села. По дороге тянулась сплошная вереница машин и повозок. По обочине в липкой грязи, еле передвигая ноги, брели немецкие солдаты. Потом мы засекли расположение батарей, и шифрованная радиограмма понесла добытые нами сведения в штаб дивизии.
Следующий день и ночь прошли спокойно. Мы засекли немало целей, уточнили места расположения резервов, штабов, артиллерии и все это передали в штаб. А рано утром гром артиллерийской подготовки возвестил о начале форсирования дивизией Буга. Тяжелые снаряды советской артиллерии рвались точно в расположении батарей гитлеровцев. Значит, наши радиограммы командованию были кстати. Передовой полк дивизии, сделав рывок с острова, зацепился за правый берег Буга.
А в полдень мы уже стояли перед Боровиковым в одной из хат Гаевки и докладывали о ходе ночной разведки. По его мягкому, тронутому улыбкой лицу мы поняли, что он доволен нами. Мое командирское крещение прошло успешно.
– Что же, – весело произнес Боровиков, – хвалить не стану, представляю вас всех к ордену Славы.
ВПЕРЕД, НА ЗАПАД!
Наступление продолжалось, но левый фланг дивизии наткнулся на яростное сопротивление противника. Маневрируя, пехотинцы вклинились во вражескую оборону, прорвали ее и вплотную подошли к крупному населенному пункту, постепенно охватывая его с двух сторон.
Чадный воздух пронизывали пересекающиеся трассы пуль – немцы вели кинжальный огонь. Всю окрестность заволокло плотным пороховым дымом, перемешанным с густой пылью. Казалось, что наступление захлебнулось.
В этот ответственный момент боя особенно дружно и слаженно работали артиллеристы. Одни выдвигали из оврагов свои орудия на прямую наводку, в боевые порядки пехоты, другие в это время уже вели огонь по гитлеровцам. Мощность и точность огневого вала все нарастала.
Стрелки, чувствуя надежную огневую поддержку, снова усилили нажим. Теперь требовалось еще одно усилие, и боевое счастье было бы на нашей стороне.
В этой суматохе боя жизнь разведчиков шла своим чередом. Они, как всегда, находились впереди. Но ведь и разведчики в эазисимости от обстановки меняют характер своих действий. В этом который раз меня убеждал боевой опыт.
Так случилось и сейчас. Используя дымовую завесу, мы незаметно, вдоль железнодорожного полотна, проникли к станции Торосово и сразу же открыли сильный огонь.
Гитлеровцы, ошеломленные нашим внезапным появлением, в панике бросили оружие и побежали. В стройной, слаженной обороне противника появилась первая, еще маленькая, брешь. Надо было расширить ее, нарушить устойчивость немецких позиций.
– Вперед! – скомандовал я. – Шолохов, отрезать немцам отход!
Блеснув серыми глазами, Николай вскочил и по ползущей из-под ног крупной гальке выбрался на высокую насыпь, скатился на ее противоположную сторону и устремился к водонапорной башне.
– Скорей, Коля! – кричу ему вслед. – Скорей! Ведь если Шолохов успеет ударить по отступающим немцам, они не смогут-закрыть брешь.
Но не хуже нас понимает это и противник. Кто-то из разведчиков крикнул:
– Немцы!
Секунда, нужна только одна секунда, чтобы самому увидеть и оценить изменившуюся обстановку и принять новое решение. Прямо на нас вдоль железной дороги движутся несколько десятков фашистов. Свист пуль, треск заглушил все вокруг. Что делать? Немедленно отвечать? Но тогда они метнутся за насыпь, а там – Шолохов. Нет, нужно дать ему возможность выполнить задачу. И мы молчим еще секунду, а может, и пять – не знаю. Время как бы остановилось. Немцы прут прямо на нас – видно, они убеждены, что мы струсили.
Из-за насыпи послышалась автоматная очередь, длинная, рассеивающаяся.
– Молодец, Коля! – закричал я и приказал разведчикам, лежавшим рядом со мной: – Пора!
На разные голоса застрекотали автоматы. В сплошной шум вплелось наше «ура». Немцы, стреляя, начали откатываться назад, а мы – продвигаться вперед. Вот и водонапорная башня. Я вскакиваю, бросаюсь в водосточную трубу и тут же появляюсь на другой стороне железнодорожной насыпи. Здесь, укрывшись между шпалами, лежит Шолохов. Взгляд у него сосредоточен, лицо и руки покрыты пылью.
– Смотрим – задыхаясь от волнения и пыли, шепчет Шолохов, – немцы снуют под вагонами.
К нам подползают другие разведчики. Я всматриваюсь вдаль. Но тут разрывается снаряд. Проходит минута. Пыль рассеивается.
– Да, тут что-то неладно. Хотят все на воздух поднять… Этого нельзя допустить.
– Разреши, я зайду со стороны вокзала и ударю гитлеровцам в спину?
– Действуй! – согласился я и, ободренный смелостью Николая, с остальными разведчиками выдвинулся поближе к железнодорожным путям.
Там, где стояли эшелоны и куда ушел разведчик Шолохов, под вагонами то и дело метались немцы, подтаскивая какие-то ящики. Теперь было ясно: фашисты деиствительно готовили к взрыву не только эшелоны, но и станцию.
– Сволочи! – Руки сами прижали автомат к плечу, и я скомандовал:
– По фашистам – огонь!
Гитлеровцы бросились к зданию вокзала. Но там их встретил огнем Шолохов… Брешь все расширялась, и в нее потекли пехотинцы. Бой, длившийся несколько часов, закончился нашей победой: 475-й стрелковый полк овладел селом Ивановский и станцией Торосово. Храбро дрались стрелки, а вместе с ними и разведчики.
Взорвать станцию и стоящие на ней два состава с вооружением, продовольствием и медикаментами гитлеровцам не удалось – нам достались добрые трофеи.
ПО ВРАЖЕСКИМ ТЫЛАМ
Гитлеровцы отступали. Но бои принимали все более ожесточенный характер. И, естественно, дивизия несла большие потери, пока ее не отвели на пополнение и перегруппировку. Однако нам:, разведчикам, отдохнуть не пришлось. Части быстро принимали пополнение, а мы вели разведку. Через несколько дней дивизия уже находилась на марше – по разведанным нами маршрутам.
Позади остались Днестр и Прут. А вскоре мы вступили на румынскую землю.
Недалеко от села Мегура, в горах, грохотали орудия. Через час наши части вступали в бой. Перед разведчиками встала задача: уточнить передний край противника, его огневые точки. Ничего нового в этой задаче не было, но выполнять ее стало вдвое труднее. Ведь кругом чужая земля, горно-лесистая местность, а опыта ведения разведки в этих условиях мы не имели. До сих пор мы действовали в основном в степных районах, и приспосабливаться к заросшим лесом горам было трудно. Рота то и дело несла потери, и мы хоронили своих товарищей. Гитлеровцы обнаруживали ребят на подходе к объекту. Их выдавал громкий треск сухого валежника, которым были завалены горные леса.
Как обмануть немцев и на этой незнакомой местности, как бесшумно пробраться к ним – об этом мы думали везде: и на переднем крае, наблюдая за фрицами, и? расположении роты. Думали, но придумать ничего не могли. Однажды за обедом кто-то из разведчиков предложил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22