Когда капитан наконец вернулся к костру, там горкой лежали кукурузные лепешки, в воздухе разливался аромат горячего кофе, смешанный с запахом жареного мяса. Они с Марианой сели рядом и взялись за еду. Пока продолжалось их совместное путешествие, он успел сделать вывод, что она не только красивая девушка, но еще и необычайно благоразумная.
— Ты говорил, что он из индейцев? Наш Старец?
— Как знать… Мы зовем его Хуан, и мой отец называл его так же, но настоящее ли это его имя или нет — кто знает. Скорее всего, мы уже никогда об этом не узнаем, как и о том, кто он: мексиканец, индеец или еще кто-нибудь. По-моему, он все-таки индеец, но из какого-то доселе не известного нам и, скорее всего, уже исчезнувшего племени.
— У нас в Мексике тоже есть исчезнувшие племена.
— Индейцы ведь постоянно воюют друг с другом, точно так же как наши предки в Европе. В такой ситуации малочисленные племена при больших человеческих потерях просто вымирали.
— С ней ничего не случится?
— С сеньорой? Нет, все будет хорошо. Она и сама может за себя постоять. Тем более что с ней там Старец. Он готов умереть за нее.
— Ты всегда называешь ее «сеньора», но она же твоя мать. Почему?
— Поживи немного с нами, и сама поймешь. Она — сеньора, поверь мне, и в этом вся. Мать очень редко повышает голос, но все и без того знают, кто в доме хозяин. Она такая со всеми, кроме, пожалуй, отца. Сколько я помню, ее всегда звали сеньора. И до сих пор так называют.
Он снова проверил свою винтовку.
— Жаль, что с нами нет Майка.
— Майка? Ты имеешь в виду своего брата?
— Конечно. Он здорово управляется с ружьем и лассо, а уж держится в седле так, что любой позавидует. Вдруг он решил удалиться от мирской суеты, обратиться к Богу, стал монахом, но бывает, иногда мне ужасно хочется испытать, есть ли предел этому его умиротворению.
Где-то высоко в скалах гулко заухала сова.
— Ложись-ка спать. Если они там что-нибудь найдут, то, возможно, нам придется уехать отсюда рано утром.
— Я не устала.
— После целого дня пути? Нет, тебе все же лучше отдохнуть.
— Мой отец разводил скот в горах Герреро. Мне приходилось проводить в седле гораздо больше времени.
— А ты умеешь стрелять?
— Что за вопрос? Разумеется. — Она замолчала и мгновение спустя задумчиво добавила: — Андрес бы меня все равно никогда не полюбил. Ведь он меня совсем не знал. Ему и в голову не приходило, что я езжу верхом и стреляю получше любого из погонщиков. Нет, справиться со мной ему было бы совсем нелегко.
— Ты должна поспать. Они сказали, что вернутся на рассвете.
Над горами стояла мертвая тишина, которую нарушал лишь легкий шорох листьев и тихое журчание ручья. Ни птичьих голосов, ни кваканья лягушек.
Выбрав себе уголок поукромнее, Мариана расстелила одеяло и улеглась, положив под голову седло вместо подушки. Шон подошел и накрыл ее пончо.
— Ты очень любезен… Спасибо.
Она закрыла глаза, слушая как тихонько позвякивают шпоры на сапогах капитана, возвращавшегося к костру, как хрустит песок у него под ногами, и это был приятный, успокаивающий звук. И тогда, укрывшись с головой, она спокойно уснула.
Шон стоял в темноте, примерно в полусотне футов от нее, и пытался мысленно определить природу доносившихся до него шорохов и звуков, отмечая про себя, что ночь выпала на редкость тихая.
Многие люди верят в то, что любые чувства, будь то грусть, счастье или страх, не исчезают бесследно, запечатлеваясь там, где человек живет. Самому Шону приходилось бывать в домах, лишенных настоящего тепла и уюта, ему казалось, там холодно и сыро; но, к счастью, встречались и другие жилища, где, едва переступив порог, он чувствовал себя как дома.
В некоторых местах творились какие-то необъяснимые вещи, и тогда люди говорили, что на тех землях лежит проклятье. Случилось ли подобное здесь? Или же дело в чем-то другом?
Загадочные истории о странном и непознанном он слышал с детства и от матери, л от индейцев. Тяга к мистике у кельтов в крови… Уж не в этом ли причина?
Порой на свете и в самом деле происходят события, которым нельзя дать разумного объяснения. Нечто подобное случалось с ним и в море, и позднее, когда он сошел на берег в Пегу… на пути в Бирму. Он говорил со стариком в разрушенном храме…
В темноте послышался какой-то посторонний шорох. Ступая легко и бесшумно, словно тень, держась поближе к скалам, Шон поспешил вернуться обратно.
Монтеро поджидал его.
— Я тоже слышал, — сказал он, — но давай подождем. Возможно, это один из тех, других.
Проехав еще несколько миль, Хуан наконец остановился. Он привел Эйлин на высокогорный луг, окруженный со всех сторон невысокими холмами, усыпанными валунами. Она решила, что они поднялись почти на самую вершину.
— Лошадей мы оставим здесь. С ними ничего не случится.
— Мы пойдем пешком?
— Это совсем рядом. — Он внимательно посмотрел на нее: — Послушай, сеньора, я думаю, золота там осталось совсем немного. Возможно, его вам будет недостаточно. Я не знаю цены золоту, того, что оно означает для вас…
— Мы успеем вернуться к утру?
— Ты беспокоишься за них?
— Мой Шон сильный. Он умеет хорошо драться, но ведь их много.
— Но и он не один.
— Ты имеешь в виду Мариану и Хесуса?
— Там есть и другие.
— Другие?
— Ты еще слишком молода, сеньора. А я очень стар, очень-очень стар. Как узнать, что где-то там, в тишине, скрывается еще кто-то? Я чувствую их, потому что мы, старики, гораздо ближе к ним, чем вы, молодые.
— Не понимаю.
— Говорят, что на этих землях лежит проклятье, но природа зла такова, что зло помноженное на зло начинает уничтожать самое себя. Я уверен, что это действительно так, сеньора.
Она ничего не ответила, и мгновение спустя он заговорил снова:
— Человек думает о том, что подсказывает ему воображение. Люди что-то видят, слышат, и это откладывается у них в памяти. Отсюда же затем порождаются и все ваши страхи, волнения, желание убежать, оказаться где-нибудь далеко, очень далеко.
— Ты говоришь совсем не как индеец, Хуан.
— А кто такой индеец? И как он должен говорить? Вы называете индейцами всех, к кому, как вам кажется, подходит такое название. И если хочешь знать, сеньора, оно ровным счетом ни о чем не говорит. Индейцем может быть названо что угодно и кто угодно. Вы, бледнолицые, совсем недавно объявились в этих краях, но те, кого вы называете индейцами, пришли сюда незадолго до вас. А еще раньше, до них, тут жили совсем другие народы, и кто знает, кто из них был прежде всех?
Земля принадлежит тем, кто живет на ней, сеньора, люди рождаются и умирают, народы сменяют друг друга. Так что мы с вами в этом смысле не первые и не последние, как и все остальные.
— Ты говоришь о зле так, будто оно существует само по себе, по своей собственной воле.
— А разве нет? Когда-то давным-давно неподалеку отсюда стоял город, который стал городом зла. И скорее всего, именно то зло, что зародилось за городскими стенами, и стало причиной его гибели. Хотя возможно, просто земля меняла свой облик. Но спасся лишь я один.
— Когда-нибудь, — тихо сказала она, — ты должен рассказать мне все, что помнишь. Мы знаем историю ацтеков и инков, но о том, что говоришь ты, ничего не известно.
— И ацтеки и инки не жили здесь издревле. Все они поначалу были чужаками в этих краях. Ацтеки пришли сюда с севера и обосновались среди тростниковых зарослей вокруг озера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45