— На гриве его коня болталось двадцать скальпов. Если индейцы восстанут, житья белым здесь не будет.
Но на Энджи его слова не подействовали.
— Меня, то есть нас, они-то уж не тронут. Мы с ними всегда мирно уживались.
Хондо взял щипцы и зажал подкову. Снова в вечерней тишине раздались мерные удары молотка по наковальне. Потом он подобрал гвозди и приподнял копыто у лошади. Работа вскоре была закончена, Хондо выпрямился, с наслаждением разогнул затекшую спину и слегка улыбнулся. Вдруг из-за кустов выскочил, виляя хвостом, Сэм, он остановился в нескольких ярдах от людей и сел на землю. На морде у него белели комочки белого пуха, — не иначе, как на зайцев охотился этот полудикий пес.
— Какая у вас странная собака.
— Она не моя.
— Но чья же?!
— Сэм приблудился. Главное — он чувствует индейцев за милю.
Хондо отвел последнюю лошадь в загон и повесил старые подковы на ограду.
— Он чует индейцев? Не верю.
— Многих псов можно обучить этому.
— Обучить? Как?
Хондо оперся на ограду загона и сдвинул на затылок шляпу, на лоб упала прядь курчавых волос.
Солнце почти скрылось за вершинами, потянуло ночной прохладой. Небо было иссечено длинными красными сполохами, облако, проплывавшее над ними, своими причудливыми формами напоминало бутон розы. Странный лиловый цвет заливал верхушки деревьев, и их листва зашептала о чем-то таинственном и неведомом людям.
Ночная мгла уже протянула изогнутые руки из оврагов, пытаясь накрыть черным покрывалом одинокий домик, затерявшийся на бескрайних просторах дикой земли.
— Берешь щенка и нанимаешь индейца. Он вырезает прут и изо дня в день сечет щенка. Пес, когда вырастает, на всю жизнь запоминает запах индейца.
— Бить животное? Какая жестокость!
Хондо передернул плечами.
— А как иначе.
— Все равно я не верю, что собака чует запах краснокожих. Я хочу сказать, что она не сможет различать на нюх индейцев и, например, меня.
Хондо собрал инструменты и положил на полку.
— Может, миссис Лоуи. Почему нет, если сами индейцы чуют белых за милю.
— Вздор!
Хондо не выдержал, улыбнулся, а потом залился мальчишеским смехом.
— Я сам наполовину индеец. Если вы станете с подветренной стороны, я смогу почувствовать ваше присутствие на нюх, как Сэм.
Хондо вдруг преобразился: он напрягся, ноздри его раздулись, Энджи услыхала тяжелое дыхание, и ей стало не по себе.
— Утром вы пекли хлеб. От вас пахнет свежим хлебом. Сегодня вы готовили солонину… Запах мыла от головы, значит, вы мыли недавно голову. Вот так, миссис Лоуи, а ведь я — индеец только наполовину.
Сейчас они стояли совсем близко друг к другу. Его дыхание обжигало лицо Энджи. Она смутилась и невольно шагнула назад в темноту, прочь от Хондо. Разглаживая руками передник, она, опустив глаза, сказала:
— Я пойду в дом.
Энджи резко отвернулась и заторопилась прочь от кузницы. «Быстрее от него, спрятаться в своей комнате, чтобы он не догадался о ее чувствах. Что же это такое? Зачем он здесь?»
Энджи гнала от себя эти, как ей казалось, порочные мысли, но не могла побороть их. Где правда?
Кто он? Ведь она совершенно его не знает. О себе Лэйн ничего не рассказал за целый день.
Энджи поняла одно: Лэйн человек смелый и решительный, знающий себе цену.
Уже стемнело, ветер шелестел в кронах деревьев, скрипела прохудившаяся крыша. Ночами ее всегда пугало завывание ветра за окном. Странные шорохи долго не давали заснуть, и часто мучали кошмары.
Энджи разожгла огонь и принялась готовить ужин.
Мысли о Хондо неотступно вертелись в голове. Со двора доносился его голос: он разговаривал с лошадьми. Звякнули вилы: Хондо задавал животным корм. Скоро он войдет в дом и увидит ее лицо.
По двору раздались тяжелые шаги, все ближе и ближе к двери. Энджи нервным движением поправила прическу и, прикусив губу, пошла открывать.
Глава 3
Шаги вдруг стихли и в дверь постучали.
Энджи уже было дотронулась до скобы, но отдернула руку.
— Что?
— Я задал корму вашим лошадям, мэм.
— Спасибо.
— Я прилягу где-нибудь во дворе до утра.
Она услышала, как Хондо спустился вниз по ступенькам и остановился. Энджи нерешительным движением распахнула дверь. Свет из комнаты озарил лицо Хондо.
— На улице нельзя спать. Ночью может подуть холодный ветер. Я постелю вам на полу.
Хондо поправил сползавшее с плеча седло и вошел вслед за Энджи в дом. В двери шмыгнул Сэм и сел у входа, навострив уши.
Энджи повернула у керосиновой лампы рычажок, и в комнате стало светлее. Хондо осмотрелся: постель Энджи и кроватка Джонни стояли у противоположной стены и были занавешены темным одеялом. Хондо снял шляпу и повесил ее на гвоздь, а седло положил в углу, у двери.
Энджи вынула из обшарпанного чемодана одеяла и застелила ими соломенный тюфяк. Она уже было взяла подушку, но Хондо остановил ее.
— Не надо. Я сплю только на седле, да и то редко. Подушка притупляет слух.
— Но ведь вы будете спать.
— Да, мэм. Но меня легко разбудить.
Она поправила постель, потом выпрямилась.
— Мне надо тесто замесить на завтра. Надеюсь, шум вам не помешает.
— Нет. — Хондо опустился на тюфяк и начал стаскивать ботинки. — Спокойной ночи, миссис Лоуи.
Он вынул револьвер из кобуры, и так, с оружием в руках, укрылся одеялом и затих. Донеслось ровное дыхание, и Энджи увидела, что ее гость уже спит.
Он, должно быть, очень устал. Сколько он прошел за этот день? Как сегодня было жарко! Энджи готовила тесто и думала об Эде. Где он сейчас? Неужели апачи убили его? Нет, Эд, наверное, навсегда ушел от нее. Конечно, он не вернется. Уже не раз Эд уезжал в город и подолгу не возвращался.
Эд играл в азартные игры — она знала об этом — и много проигрывал. Он не любил ее: их брак стал естественным следствием близости. Ни Эд не видел других девушек, ни Энджи не знала никого, кроме Эда. Тем более, что к Лоуи благоволил ее отец.
Эд умел войти в доверие полезным для него людям. Ему была нужна не Энджи, а ранчо ее преуспевающего отца. Но после его смерти, Эд решил, что не его это занятие — работать на земле и занялся сомнительного сорта делами: приторговывал скотом, у индейцев воровал лошадей, продавал их армии и подолгу где-то пропадал.
Она пыталась образумить Эда, ведь он был ее мужем и отцом единственного ребенка, но все тщетно. Теперь Эд вновь исчез и его не было уже почти месяц. Энджи даже не надеялась, что он когда-нибудь вернется.
Работа на ранчо раздражала Эда, он постоянно ворчал, когда Энджи пыталась заставить его сделать что-нибудь по дому. Она вспоминала отца, тот был полной противоположностью Эду. Пока он был жив, индейцев бояться было нечего. Даже старый Витторо знал его. Апачи изредка посещали их ранчо, и всегда это были друзья, а не враги.
Энджи отставила миску в сторону и пошла прикрутить фитиль лампы. Вдруг на седле, брошенном Хондо в угол, блеснула латунная табличка. Энджи нагнулась над ней и при дрожащем свете керосиновой лампы прочла надпись: «Первый приз Хондо Лэйну победителю Бронковских скачек».
Пораженная своим открытием, Энджи от неожиданности отпрянула и случайно толкнула ведро, которое с грохотом покатилось по полу. В то же мгновение Хондо Лэйн вскочил с постели, в руке у него блеснул револьвер.
Энджи инстинктивно потянулась к стене, где в кобуре висел старый отцовским кольт.
— Вы ХОНДО Лэйн! Убийца!
— Да, я ношу с собой оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Но на Энджи его слова не подействовали.
— Меня, то есть нас, они-то уж не тронут. Мы с ними всегда мирно уживались.
Хондо взял щипцы и зажал подкову. Снова в вечерней тишине раздались мерные удары молотка по наковальне. Потом он подобрал гвозди и приподнял копыто у лошади. Работа вскоре была закончена, Хондо выпрямился, с наслаждением разогнул затекшую спину и слегка улыбнулся. Вдруг из-за кустов выскочил, виляя хвостом, Сэм, он остановился в нескольких ярдах от людей и сел на землю. На морде у него белели комочки белого пуха, — не иначе, как на зайцев охотился этот полудикий пес.
— Какая у вас странная собака.
— Она не моя.
— Но чья же?!
— Сэм приблудился. Главное — он чувствует индейцев за милю.
Хондо отвел последнюю лошадь в загон и повесил старые подковы на ограду.
— Он чует индейцев? Не верю.
— Многих псов можно обучить этому.
— Обучить? Как?
Хондо оперся на ограду загона и сдвинул на затылок шляпу, на лоб упала прядь курчавых волос.
Солнце почти скрылось за вершинами, потянуло ночной прохладой. Небо было иссечено длинными красными сполохами, облако, проплывавшее над ними, своими причудливыми формами напоминало бутон розы. Странный лиловый цвет заливал верхушки деревьев, и их листва зашептала о чем-то таинственном и неведомом людям.
Ночная мгла уже протянула изогнутые руки из оврагов, пытаясь накрыть черным покрывалом одинокий домик, затерявшийся на бескрайних просторах дикой земли.
— Берешь щенка и нанимаешь индейца. Он вырезает прут и изо дня в день сечет щенка. Пес, когда вырастает, на всю жизнь запоминает запах индейца.
— Бить животное? Какая жестокость!
Хондо передернул плечами.
— А как иначе.
— Все равно я не верю, что собака чует запах краснокожих. Я хочу сказать, что она не сможет различать на нюх индейцев и, например, меня.
Хондо собрал инструменты и положил на полку.
— Может, миссис Лоуи. Почему нет, если сами индейцы чуют белых за милю.
— Вздор!
Хондо не выдержал, улыбнулся, а потом залился мальчишеским смехом.
— Я сам наполовину индеец. Если вы станете с подветренной стороны, я смогу почувствовать ваше присутствие на нюх, как Сэм.
Хондо вдруг преобразился: он напрягся, ноздри его раздулись, Энджи услыхала тяжелое дыхание, и ей стало не по себе.
— Утром вы пекли хлеб. От вас пахнет свежим хлебом. Сегодня вы готовили солонину… Запах мыла от головы, значит, вы мыли недавно голову. Вот так, миссис Лоуи, а ведь я — индеец только наполовину.
Сейчас они стояли совсем близко друг к другу. Его дыхание обжигало лицо Энджи. Она смутилась и невольно шагнула назад в темноту, прочь от Хондо. Разглаживая руками передник, она, опустив глаза, сказала:
— Я пойду в дом.
Энджи резко отвернулась и заторопилась прочь от кузницы. «Быстрее от него, спрятаться в своей комнате, чтобы он не догадался о ее чувствах. Что же это такое? Зачем он здесь?»
Энджи гнала от себя эти, как ей казалось, порочные мысли, но не могла побороть их. Где правда?
Кто он? Ведь она совершенно его не знает. О себе Лэйн ничего не рассказал за целый день.
Энджи поняла одно: Лэйн человек смелый и решительный, знающий себе цену.
Уже стемнело, ветер шелестел в кронах деревьев, скрипела прохудившаяся крыша. Ночами ее всегда пугало завывание ветра за окном. Странные шорохи долго не давали заснуть, и часто мучали кошмары.
Энджи разожгла огонь и принялась готовить ужин.
Мысли о Хондо неотступно вертелись в голове. Со двора доносился его голос: он разговаривал с лошадьми. Звякнули вилы: Хондо задавал животным корм. Скоро он войдет в дом и увидит ее лицо.
По двору раздались тяжелые шаги, все ближе и ближе к двери. Энджи нервным движением поправила прическу и, прикусив губу, пошла открывать.
Глава 3
Шаги вдруг стихли и в дверь постучали.
Энджи уже было дотронулась до скобы, но отдернула руку.
— Что?
— Я задал корму вашим лошадям, мэм.
— Спасибо.
— Я прилягу где-нибудь во дворе до утра.
Она услышала, как Хондо спустился вниз по ступенькам и остановился. Энджи нерешительным движением распахнула дверь. Свет из комнаты озарил лицо Хондо.
— На улице нельзя спать. Ночью может подуть холодный ветер. Я постелю вам на полу.
Хондо поправил сползавшее с плеча седло и вошел вслед за Энджи в дом. В двери шмыгнул Сэм и сел у входа, навострив уши.
Энджи повернула у керосиновой лампы рычажок, и в комнате стало светлее. Хондо осмотрелся: постель Энджи и кроватка Джонни стояли у противоположной стены и были занавешены темным одеялом. Хондо снял шляпу и повесил ее на гвоздь, а седло положил в углу, у двери.
Энджи вынула из обшарпанного чемодана одеяла и застелила ими соломенный тюфяк. Она уже было взяла подушку, но Хондо остановил ее.
— Не надо. Я сплю только на седле, да и то редко. Подушка притупляет слух.
— Но ведь вы будете спать.
— Да, мэм. Но меня легко разбудить.
Она поправила постель, потом выпрямилась.
— Мне надо тесто замесить на завтра. Надеюсь, шум вам не помешает.
— Нет. — Хондо опустился на тюфяк и начал стаскивать ботинки. — Спокойной ночи, миссис Лоуи.
Он вынул револьвер из кобуры, и так, с оружием в руках, укрылся одеялом и затих. Донеслось ровное дыхание, и Энджи увидела, что ее гость уже спит.
Он, должно быть, очень устал. Сколько он прошел за этот день? Как сегодня было жарко! Энджи готовила тесто и думала об Эде. Где он сейчас? Неужели апачи убили его? Нет, Эд, наверное, навсегда ушел от нее. Конечно, он не вернется. Уже не раз Эд уезжал в город и подолгу не возвращался.
Эд играл в азартные игры — она знала об этом — и много проигрывал. Он не любил ее: их брак стал естественным следствием близости. Ни Эд не видел других девушек, ни Энджи не знала никого, кроме Эда. Тем более, что к Лоуи благоволил ее отец.
Эд умел войти в доверие полезным для него людям. Ему была нужна не Энджи, а ранчо ее преуспевающего отца. Но после его смерти, Эд решил, что не его это занятие — работать на земле и занялся сомнительного сорта делами: приторговывал скотом, у индейцев воровал лошадей, продавал их армии и подолгу где-то пропадал.
Она пыталась образумить Эда, ведь он был ее мужем и отцом единственного ребенка, но все тщетно. Теперь Эд вновь исчез и его не было уже почти месяц. Энджи даже не надеялась, что он когда-нибудь вернется.
Работа на ранчо раздражала Эда, он постоянно ворчал, когда Энджи пыталась заставить его сделать что-нибудь по дому. Она вспоминала отца, тот был полной противоположностью Эду. Пока он был жив, индейцев бояться было нечего. Даже старый Витторо знал его. Апачи изредка посещали их ранчо, и всегда это были друзья, а не враги.
Энджи отставила миску в сторону и пошла прикрутить фитиль лампы. Вдруг на седле, брошенном Хондо в угол, блеснула латунная табличка. Энджи нагнулась над ней и при дрожащем свете керосиновой лампы прочла надпись: «Первый приз Хондо Лэйну победителю Бронковских скачек».
Пораженная своим открытием, Энджи от неожиданности отпрянула и случайно толкнула ведро, которое с грохотом покатилось по полу. В то же мгновение Хондо Лэйн вскочил с постели, в руке у него блеснул револьвер.
Энджи инстинктивно потянулась к стене, где в кобуре висел старый отцовским кольт.
— Вы ХОНДО Лэйн! Убийца!
— Да, я ношу с собой оружие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26