Когда он снова поднял голову, я увидел у него на левой стороне лица шрам, похоже, от ожога порохом.
Когда мы доели, Галлоуэй вытащил кисет с табаком. Ни он, ни я так никогда и не пристрастились к куреву, но большинство индейцев курят, и кисет этот не раз делал свое дело, когда мы с ними торговали. Индеец выпустил несколько клубов дыма, поднял глаза и произнес:
- Я - Пороховое Лицо. Я - хикарилла. Он дал нам несколько минут оценить это сообщение, а потом сказал, глядя прямо мне в лицо:
- Ты - воин. Я - воин. Мы можем говорить друг с другом.
- Я слышал о Пороховом Лице, - сказал я, - и говорить с ним - это честь.
Его глаза блеснули, он затянулся еще несколько раз и сказал:
- Ты уходить от моих людей. Ты хороший бегун.
- Я и боец хороший, - сказал я, - но твои люди не дали мне возможности доказать это.
- Ты похож на индейца, - сказал он, - на хикарилла.
Ну, со мной, значит, все в порядке. Куда все это клонится, я не знал, но был настроен посидеть и послушать. Я вырос среди чероки и имел кой-какое соображение насчет индейцев и их обычаев. Да, похоже было, что народ они вовсе неплохой. Их нравы отличались от наших - так ведь и страна у них была не такая.
- Я приходить к тебе, потому что ты думать как индеец. Ты сражаться как индеец. Может быть, ты будешь говорить с индейцем.
- Я буду говорить, - сказал я, - и буду слушать.
- Меня называют отступником, - сказал он. - Мое племя невелико. Некоторые из нас - хикарилла, некоторые - юта-табегуачи. Мы сражаться, мы не сдаваться. Наконец нас есть очень мало, и мы прятаться, в высоких горах.
Он сделал долгую паузу, потом продолжил:
- Наши люди быть мало. На юге и на севере есть много индейцев, но мы больше не хотеть сражаться. Мы смотрели с гор, как приходите белые люди. Когда-то давно я ездил далеко на восток, и я видел города белого человека. На севере я видел фургон, который выдыхает дым. Белый человек имеет сильное волшебство. Мы есть двадцать человек. Мы есть шесть воинов, семь женщин и семь детей. Скоро будут еще двое. Зима придет, и звери уйдут вниз с гор, и мы будем голодать. Мы не хотим идти с хикарилла. Мы не хотим идти с юта. Может снова быть война, а мы не хотим сражаться.
Он вдруг поднял глаза, и взгляд его был полон гордости.
- Мы были великие воины. За свою жизнь мы будем драться, но мы не можем оставить наших детей умирать от голода и холода. Ты - белый человек. Ты воин. Ты сильный против боли и ты знать путь индейцев. Я приходить к тебе, как к старшему брату. Ты скажешь нам, что мы должны делать.
Ну и ну... Он был старше и, без сомнения, мудрее, чем я, и все же пришел ко мне за советом. Одно-единственное я знал такое, чего он не знал - или, по крайней мере, не так хорошо знал. Я знал белого человека. И не все, что я знал, говорило о белых хорошо, но то же самое можно было сказать и о его народе. У всех у нас есть хорошие, и плохие стороны. Белый человек нарушал договоры, индеец убивал невинных людей без всякого предупреждения. Ну, белый человек тоже вносил свою долю в эти дела...
Советоваться с Галлоуэем не было нужды. Мы оба понимали друг друга так, как будто одной головой думали. Не знаю, что мог думать Ник Шэдоу, - кроме разве того, что мы должны дела делать как можно лучше. Ну, а что мне делать, я знал.
- Мы собираемся устроить тут ранчо, - я широким жестом показал на окрестные холмы. - Мы собираемся разводить коров и лошадей. Нам понадобится помощь. Ваши молодые люди умеют ездить верхом?
- Наши старики тоже умеют ездить верхом, - ответил он гордо.
- Допустим, ты приведешь свой народ с гор и вы разобьете лагерь вон там, - я показал на участок поближе к горе. - Твой народ сможет жить там, а твои молодые люди могут работать у нас. Есть тут одна тонкость: поначалу твоему народу придется держаться поближе к нам. Здесь есть некоторые люди, которым не понравится, если вы будете жить здесь. Вам придется держаться поближе к ранчо или жить где-то в горах, пока они не привыкнут к вам.
Старик расположился на ночь неподалеку от нас, а утром его уже не было. Галлоуэй посмотрел на меня и хихикнул.
- Ну, купил ты себе хомут на шею, - сказал он. - В жизни такого не видел.
- А ты что, по-другому сделал бы? Он улыбнулся.
- Точно так же. Только я не спрашивал бы у него, умеют ли его молодые люди ездить верхом. Это все равно, что спросить, умеет ли рыба плавать.
- Я действительно спросил, умеют ли они ездить верхом, - сказал я. - Это называется "риторический вопрос". По крайней мере, так бы это назвал Ник Шэдоу.
- А как он к этому отнесется?
- Одобрит. Ник одобрит все, что противоречит предрассудкам окружающих. Да ему это просто понравится. Он сроду поступает по-своему, и ему наплевать, что говорят об этом в школе.
До прибытия скота надо было сделать очень много. Мы разведывали пастбища, которые собирались использовать, и собирали сушняк на топку. Обычно просто набрасывали на бревно петлю и волокли на такое место, откуда его удобно будет взять, когда ляжет снег. Вокруг было полно упавших деревьев, и мы их сволокли целую кучу, зная, что впереди долгая зима, а ходить за дровами у нас не всегда будет время.
Потом мы начали обтесывать бревна для хижины и соорудили лодочку-волокушу, чтобы подтаскивать камни для камина. Время от времени один из нас выбирался подальше от дому - подстрелить лося или оленя на мясо. По ручьям водилось много бобров, но мы не собирались их беспокоить. Пруды, которые разливаются перед бобровыми плотинами, помогают сдерживать паводки и сохраняют воду там, где она нужна.
Мы все время держали ухо востро, чтоб не прозевать эту данновскую шайку, но никто из них не показывался.
Галлоуэй съездил в Шалако купить дополнительно провианта и привез новость.
- Берглунд говорит, Данны выписали сюда одного парня. Он еще молод, двадцать один или двадцать два года, но, когда доходит до стрельбы из винтовки, сущий дьявол. Я так понял, этот Рыжий заглядывал к Берглунду и ему сказал пару слов, чтобы тот нам передал. Этот молодой стреляет без промаха, он из той породы, что залягут где-то в кустах и ждут, пока ты попадешься на мушку. Он говорит, Данны приехали в эти края после очень серьезной драки, и половина всех, кого они ухлопали, на счету этого малыша. А зовут его Верн Хадди.
М-да, когда на тебя начинает охотиться такой снайпер, жизнь становится небезопасной. Ему всего-то и дел - найти подходящее место и дождаться, пока представится возможность произвести прицельный выстрел, - обычно второй выстрел ему не требуется. И если такая охота началась, то все, что ты можешь сделать, - это не дать ему возможности для такого выстрела. Нельзя подставляться, торчать на фоне неба или стоять неподвижно на открытом месте; когда едешь на лошади - смотри во все глаза и следи за лошадью. Она обычно раньше тебя узнает, когда кто-то окажется поблизости. Всегда надо выбирать для себя подходящий фон, такой, чтоб твоя фигура на нем терялась...
А пока что мы продолжали разведывать местность. Без этого нам было не обойтись, просто мы старались теперь быть поосторожнее. Мы объезжали возле своего лагеря круг радиусом в сотню ярдов, проверяя, нет ли следов, потом второй круг, ярдов на триста, а потом и третий, на четверть мили.
И однажды я увидел волка.
Я подстрелил оленя и разделывал его, чтобы отвезти в лагерь, как вдруг заметил этого волка. Ну, я отрезал кусок свежего мяса и кинул ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39