За ним волочилась непомерно длинная шпага.
- Ага… - несколько растерялся князь Меншиков. - Господа! Позвольте представить вам… э-э-э…
- Иван Иванович, - помог ему вооруженный ангел. - В России я натурализовался как Иван Иванович Иванов.
- Дорогой Иван Иванович, мне не хотелось бы называть имен…
- И не надо, - мило улыбнулся Иван Иванович. - Вы - князь Меншиков, вы - князь Воронцов-Дашков, вы - графы Бутурлин, Татищев и Потоцкий. Ваш негласный доход от извозного промысла - более ста миллионов рублей в год. И железные дороги Герстнера могут лишить вас этих денег. Так?
Ошеломленное молчание было ему ответом.
- А вот вам и последняя информация: ваш государь благосклонно разрешил создание комиссий по обсуждению проекта Герстнера.
- Кошмар!.. - Все схватились за головы.
- Итак - цареубийство? - деловито спросил вооруженный ангел.
- Нет! Нет!.. Только не это!.. - испуганно закричали все.
- Жаль… - сразу погрустнел Иван Иванович. - Время политических свобод… Император гуляет без охраны… Ах, как эффектно можно было бы обставить эту акцию!.. И недорого.
- Ни в коем случае! - категорично прервал его Воронцов-Дашков. - Россия достаточно натерпелась от смены правителей!
- Очень, очень жаль, - мягко и печально повторил ангел со шпагой. - А ведь скоро даже ничтожные государственные деятели, болтая о равенстве и демократии, начнут окружать себя такой толпой телохранителей, что исполнение самого примитивного политического убийства станет буквально непосильной задачей. Естественно, и цена… - Ангел присвистнул и ввинтил палец куда-то вверх.
Вошел здоровенный молодой лакей - принес самовар, чашки, блюдца, сахар. Иван Иванович тут же стал прихорашиваться, не отводя от лакея томного взора. Лакей перехватил его взгляд, смутился…
- Может быть… Герстнера? - осторожно спросил граф Потоцкий.
Иван Иванович обиделся, как виртуоз-скрипач, которому предложили сыграть на балалайке «Светит месяц».
- Ну, пожалуйста… Хотя это не та фигура, господа, ради которой стоило приглашать меня! Тем более что сегодня в России уже немало сторонников железных дорог…
Ангел со шпагой помолчал и с надеждой спросил:
- А может быть, вообще террор?
- Что-о-о?.. - Все впервые услышали это слово.
- Террор. Новая, очень прогрессивная форма насильственного убеждения, при которой клиент сам отказывается от ранее намеченных планов. Мы, профессионалы, считаем, что за этой формой большое и светлое 6удущее, - пояснил Иван Иванович.
Князь Меншиков сразу оценил преимущества прогресса:
- Прекрасно! Мы примем самое живое участие в работе всех комиссий по обсуждению проекта Герстнера, а господин Иванов параллельно с нами займется осуществлением своего прогрессивного метода. Пусть расцветают все цветы! Итак террор!!!
Герстнер, Родик, Пиранделло с козой, Зайцев и Маша торопливо сбегали вниз по лестнице отеля «Кулон» к выходу на улицу, где их ожидала карета.
- Скорей, скорей! - торопил всех Герстнер. - Мы уже десять минут назад должны были уехать…
- Антон Францыч! Не волнуйтесь… В России вы никуда не опоздаете, - успокаивает его Родик. - Назначено заседание комиссий в десять, хорошо, если к двенадцати соберутся…
- Я не хочу этого слышать!!! Это разгильдяйство!
Герстнер рывком открыл дверь на улицу, и тут же перед его носом раздался страшный взрыв. Стоявшая у отеля карета взлетела в воздух…
Когда дым рассеялся и обломки кареты вернулись из поднебесья, выяснилось, что от всего экипажа невредимыми остались только кучер на облучке и две запряженные непонятно во что лошади.
- Ну вот, - удовлетворенно сказала Маша. - А если бы мы вышли на десять минут раньше?..
По коридорам Сената сновали чиновники с папками. Один из них проскользнул в дверь с табличкой: «Специальная междуведомственная комиссия», где с трибуны князь Воронцов-Дашков говорил:
- Устроение железных дорог в России совершенно невозможно, бесполезно и крайне невыгодно. А если кому-то приходит в голову, что две полосы железа смогу оживить наши русские равнины, - тот глубоко и опасно заблуждается!
Все это выглядело как суд над Герстнером. Он сидел в стороне ото всех, и его лицо выражало искреннее недоумение.
Чиновник положил перед князем бумагу, зашептал:
- Записка графа Бобринского и военного инженера по ведомству путей сообщения Мельникова в защиту проекта господина Герстнера.
- Нам-то это зачем?! - возмутился князь. - Отнесите в Комитет по устройству железных дорог.
Глядя на освещенные окна Сената, Маша, Тихон и Родик томились на набережной. Двумя полукружьями сбегали вниз гранитные ступеньки к невской воде. Там Пиранделло готовился доить Фросю.
- Подслушать бы, как там, чего… - тосковал Тихон. - Придумали же для глаз подзорную трубу… Неуж нельзя и для ушей чего выдумать? Насколько легче работать было бы!..
Родик сказал:
- Протянуть такую проволочку… на одном конце коробочка, на другом - трубочка. В коробочку говоришь, в трубочку слушаешь…
- Нет, - возразил снизу Пиранделло. - Проловочку всегда заметно. Каждый дурак подойдет и оборвет. И все.
- Правильно! Уж если мечтать - так ни в чем себе не отказывать! - сказал Родик. - Никакой проволочки! Все исключительно через атмосферу, по воздуху… Я в Москве говорю: «Маша!» А Маша мне из Петербурга: «Слушаю!»…
- Ох, чует мое сердце, неладно там… - тревожно произнесла Маша и показала на окна Сената.
И снова коридоры Сената. Снова табличка: «Комиссия по устройству железных дорог».
В зале, тоже смахивающем на зал суда, чуть поодаль от трибуны страдал Отто Франц фон Герстнер, а с трибуны вещал граф Татищев:
- Климатические условия нашей страны послужат сильным препятствием к этому разорительному для населения России нововведению! И потому устройство железных дорог считаю на несколько веков преждевременным!..
Чиновник пробрался к Татищеву, положил перед ним бумагу:
- Письмо графа Бобринского и инженера Мельникова в защиту проекта Герстнера…
- Отнесите это в «Особый комитет по рассмотрению заявления Герстнера», - обозлился граф. - Пусть там и решают!..
А на набережной томительное ожидание короталось болтовней:
- Надо было и мне туда, с Антоном Францевичем! Представился бы кем-нибудь пофигуристее, наврал бы с три короба, и пропустили бы как миленького, - вздохнул Родик.
- Что же вы, Родион Иванович, думаете, что тама наших людей нет? - усмехнулся Тихон. - У нас, в Третьем жандармском, вас все знают как облупленного.
- Это еще откуда?
- Из донесений моих.
- А про меня знают? - крикнул снизу Пиранделло.
- Неужто нет.
- И чо?
- А ничо. Смеются с тебя.
- И про меня, Тихон? - улыбнулась Маша.
- Про тебя, Манечка, даже в Академию наук запрос посылали. Ты для их
- явление!
- Так уж и в академию… - усомнился Пиранделло.
- Ну ничего, окромя гирь и козы! - рассердился Тихон. - Да на нашу тайную службу такие люди работают!.. И ученые, и литераторы, и торговый народ, и даже несколько графьев!.. И все без денег - исключительно из соображений ума и патриотизьма!..
Чиновник приоткрыл дверь с табличкой: «Особый комитет по рассмотрению заявления Герстнера» и прошмыгнул к светлейшему:
- Ваша светлость… От графа Бобринского и инженера Мельникова в защиту железных дорог Герстнера…
- Спасибо, братец. Иди с Богом. - Меншиков неторопливо стал разрывать документ на мелкие кусочки.
Эта зала больше всего напоминала судилище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
- Ага… - несколько растерялся князь Меншиков. - Господа! Позвольте представить вам… э-э-э…
- Иван Иванович, - помог ему вооруженный ангел. - В России я натурализовался как Иван Иванович Иванов.
- Дорогой Иван Иванович, мне не хотелось бы называть имен…
- И не надо, - мило улыбнулся Иван Иванович. - Вы - князь Меншиков, вы - князь Воронцов-Дашков, вы - графы Бутурлин, Татищев и Потоцкий. Ваш негласный доход от извозного промысла - более ста миллионов рублей в год. И железные дороги Герстнера могут лишить вас этих денег. Так?
Ошеломленное молчание было ему ответом.
- А вот вам и последняя информация: ваш государь благосклонно разрешил создание комиссий по обсуждению проекта Герстнера.
- Кошмар!.. - Все схватились за головы.
- Итак - цареубийство? - деловито спросил вооруженный ангел.
- Нет! Нет!.. Только не это!.. - испуганно закричали все.
- Жаль… - сразу погрустнел Иван Иванович. - Время политических свобод… Император гуляет без охраны… Ах, как эффектно можно было бы обставить эту акцию!.. И недорого.
- Ни в коем случае! - категорично прервал его Воронцов-Дашков. - Россия достаточно натерпелась от смены правителей!
- Очень, очень жаль, - мягко и печально повторил ангел со шпагой. - А ведь скоро даже ничтожные государственные деятели, болтая о равенстве и демократии, начнут окружать себя такой толпой телохранителей, что исполнение самого примитивного политического убийства станет буквально непосильной задачей. Естественно, и цена… - Ангел присвистнул и ввинтил палец куда-то вверх.
Вошел здоровенный молодой лакей - принес самовар, чашки, блюдца, сахар. Иван Иванович тут же стал прихорашиваться, не отводя от лакея томного взора. Лакей перехватил его взгляд, смутился…
- Может быть… Герстнера? - осторожно спросил граф Потоцкий.
Иван Иванович обиделся, как виртуоз-скрипач, которому предложили сыграть на балалайке «Светит месяц».
- Ну, пожалуйста… Хотя это не та фигура, господа, ради которой стоило приглашать меня! Тем более что сегодня в России уже немало сторонников железных дорог…
Ангел со шпагой помолчал и с надеждой спросил:
- А может быть, вообще террор?
- Что-о-о?.. - Все впервые услышали это слово.
- Террор. Новая, очень прогрессивная форма насильственного убеждения, при которой клиент сам отказывается от ранее намеченных планов. Мы, профессионалы, считаем, что за этой формой большое и светлое 6удущее, - пояснил Иван Иванович.
Князь Меншиков сразу оценил преимущества прогресса:
- Прекрасно! Мы примем самое живое участие в работе всех комиссий по обсуждению проекта Герстнера, а господин Иванов параллельно с нами займется осуществлением своего прогрессивного метода. Пусть расцветают все цветы! Итак террор!!!
Герстнер, Родик, Пиранделло с козой, Зайцев и Маша торопливо сбегали вниз по лестнице отеля «Кулон» к выходу на улицу, где их ожидала карета.
- Скорей, скорей! - торопил всех Герстнер. - Мы уже десять минут назад должны были уехать…
- Антон Францыч! Не волнуйтесь… В России вы никуда не опоздаете, - успокаивает его Родик. - Назначено заседание комиссий в десять, хорошо, если к двенадцати соберутся…
- Я не хочу этого слышать!!! Это разгильдяйство!
Герстнер рывком открыл дверь на улицу, и тут же перед его носом раздался страшный взрыв. Стоявшая у отеля карета взлетела в воздух…
Когда дым рассеялся и обломки кареты вернулись из поднебесья, выяснилось, что от всего экипажа невредимыми остались только кучер на облучке и две запряженные непонятно во что лошади.
- Ну вот, - удовлетворенно сказала Маша. - А если бы мы вышли на десять минут раньше?..
По коридорам Сената сновали чиновники с папками. Один из них проскользнул в дверь с табличкой: «Специальная междуведомственная комиссия», где с трибуны князь Воронцов-Дашков говорил:
- Устроение железных дорог в России совершенно невозможно, бесполезно и крайне невыгодно. А если кому-то приходит в голову, что две полосы железа смогу оживить наши русские равнины, - тот глубоко и опасно заблуждается!
Все это выглядело как суд над Герстнером. Он сидел в стороне ото всех, и его лицо выражало искреннее недоумение.
Чиновник положил перед князем бумагу, зашептал:
- Записка графа Бобринского и военного инженера по ведомству путей сообщения Мельникова в защиту проекта господина Герстнера.
- Нам-то это зачем?! - возмутился князь. - Отнесите в Комитет по устройству железных дорог.
Глядя на освещенные окна Сената, Маша, Тихон и Родик томились на набережной. Двумя полукружьями сбегали вниз гранитные ступеньки к невской воде. Там Пиранделло готовился доить Фросю.
- Подслушать бы, как там, чего… - тосковал Тихон. - Придумали же для глаз подзорную трубу… Неуж нельзя и для ушей чего выдумать? Насколько легче работать было бы!..
Родик сказал:
- Протянуть такую проволочку… на одном конце коробочка, на другом - трубочка. В коробочку говоришь, в трубочку слушаешь…
- Нет, - возразил снизу Пиранделло. - Проловочку всегда заметно. Каждый дурак подойдет и оборвет. И все.
- Правильно! Уж если мечтать - так ни в чем себе не отказывать! - сказал Родик. - Никакой проволочки! Все исключительно через атмосферу, по воздуху… Я в Москве говорю: «Маша!» А Маша мне из Петербурга: «Слушаю!»…
- Ох, чует мое сердце, неладно там… - тревожно произнесла Маша и показала на окна Сената.
И снова коридоры Сената. Снова табличка: «Комиссия по устройству железных дорог».
В зале, тоже смахивающем на зал суда, чуть поодаль от трибуны страдал Отто Франц фон Герстнер, а с трибуны вещал граф Татищев:
- Климатические условия нашей страны послужат сильным препятствием к этому разорительному для населения России нововведению! И потому устройство железных дорог считаю на несколько веков преждевременным!..
Чиновник пробрался к Татищеву, положил перед ним бумагу:
- Письмо графа Бобринского и инженера Мельникова в защиту проекта Герстнера…
- Отнесите это в «Особый комитет по рассмотрению заявления Герстнера», - обозлился граф. - Пусть там и решают!..
А на набережной томительное ожидание короталось болтовней:
- Надо было и мне туда, с Антоном Францевичем! Представился бы кем-нибудь пофигуристее, наврал бы с три короба, и пропустили бы как миленького, - вздохнул Родик.
- Что же вы, Родион Иванович, думаете, что тама наших людей нет? - усмехнулся Тихон. - У нас, в Третьем жандармском, вас все знают как облупленного.
- Это еще откуда?
- Из донесений моих.
- А про меня знают? - крикнул снизу Пиранделло.
- Неужто нет.
- И чо?
- А ничо. Смеются с тебя.
- И про меня, Тихон? - улыбнулась Маша.
- Про тебя, Манечка, даже в Академию наук запрос посылали. Ты для их
- явление!
- Так уж и в академию… - усомнился Пиранделло.
- Ну ничего, окромя гирь и козы! - рассердился Тихон. - Да на нашу тайную службу такие люди работают!.. И ученые, и литераторы, и торговый народ, и даже несколько графьев!.. И все без денег - исключительно из соображений ума и патриотизьма!..
Чиновник приоткрыл дверь с табличкой: «Особый комитет по рассмотрению заявления Герстнера» и прошмыгнул к светлейшему:
- Ваша светлость… От графа Бобринского и инженера Мельникова в защиту железных дорог Герстнера…
- Спасибо, братец. Иди с Богом. - Меншиков неторопливо стал разрывать документ на мелкие кусочки.
Эта зала больше всего напоминала судилище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16