Через неделю он сообщил, что его зрение достаточно улучшилось, и он может вернуться на работу.
Спустя шесть месяцев он вернулся и сказал, что он и его жена решили развестись. Она собиралась уехать в свой родной город, а у него не было конкретных планов на будущее. Его интерес к рыжеволосой девушке пропал окончательно. Без всяких происшествий он проработал в больнице еще два года, а потом уволился.
Комментарии
Гипнотерапия с этими двумя пациентами была почти одинаковой. Причины, лежащие в основе затруднений, не изучались с терапевтической точки зрения. Интеллектуальная ограниченность пациента Е. исключила такую возможность, а пациент F. наотрез отказался от того, чтобы понять сущность проблемы. С помощью процесса поочередного увеличения и уменьшения был введен контроль над комплексом симптомов у пациента Е. и у пациента F. Уменьшение слепящего красного цвета, разрешение оставаться слепым, наличие постепенно увеличивающихся и учащающихся периодов восстановления зрения служила в качестве параллельной процедуры. Вследствие улучшения их симптомов оба пациента затем могли вполне удовлетворительно адаптироваться к жизни.
Корректировка эмоциональных реакций
Нижеследующие истории болезни, в основном, касаются эмоциональных проблем. В первом случае лечение заключалось в умеренной, спланированной коррекции непосредственных эмоциональных реакций и использованием временного фактора для разрешения проблемы, выявленной у пациента.
У второго пациента процедура лечения состояла в намеренном создании на уровне, близком к сознательному, более сильных эмоций на ситуацию, являющуюся причиной эмоциональной реакции, что привело к хорошему терапевтическому эффекту.
Пациент J
Привлекательная студентка колледжа, готовящего сотрудников общественных служб, вошла в кабинет автора без предварительной договоренности. Она была одета в очень короткие шорты и бюстгальтер. Девушка, войдя в кабинет, села, развалясь, в кресло и заявила: «Мне чего-то хочется». Ответом было: «Очевидно так! В противном случае вы бы не пришли в кабинет психиатра». Она кокетливо возразила, что вряд ли кто-то хочет психотерапии и услышала в ответ, что для получения нужных результатов лечения тоже требуется сильное желание самого пациента.
Подумав немного, она заявила, что ей нужна психотерапия, и она хочет вылечиться. Она расскажет о своей проблеме, и тогда автор сможет решить, захочет ли он ее лечить. Она сказала убежденно, что когда он узнает о ее трудностях, то, вероятно, выгонит ее из кабинета.
Затем она начала свою историю: «У меня комплекс проститутки: в последние три года я могу лечь в постель с любым мужчиной, которого я вижу. Большинство из них не отказывается от этого. Для меня нет никакой разницы, кто он: пьяный или трезвый, молодой или старый, грязный или чистый, какой расы. С любым, кто похож на мужчину, я готова вступить в сексуальный контакт. Я принимаю их поодиночке, группами, в любое время, в любом месте. Я отвратительное, грязное чудовище. Но я не могу бросить такую жизнь, и в то же время мне хочется покончить с этим. Вы мне хотите помочь, или мне уйти?»
Ее спросили, сможет ли она управлять своими действиями, своим поведением до следующего сеанса. Ответом было: «Если вы возьметесь меня лечить, я не буду ничего такого делать сегодня вечером. Но мне нужно прийти к вам завтра утром и дать новое обещание и еще вечером и придерживаться этого каждый день, пока я не вылечусь». Ей сказали, что у нее есть три дня, чтобы проверить свою искренность. В течение трех дней она дважды в день приходила в кабинет и возобновляла обещания. Это возобновление обещания стало обычной процедурой для нее.
На четвертый день во время трехчасового сеанса пациентка предалась жестокому словесному самобичеванию, пересказав очень детально первый свой опыт, а потом и еще один. С большим трудом ее заставили сообщить такие факты, как ее полное имя, дату рождения, домашний адрес и т. д. Только постоянно прерывая ее рассказ, можно было узнать следующие дополнительные данные. Ее мать была черствой честолюбивой женщиной, абсолютным снобом, которая была «сама любезность для тех, кого она считает полезными, и злой, свирепой кошкой для всех остальных. Она управляет мной и моим отцом пронзительным криком. Я ненавижу ее!». Ее отцом был «крупный бизнесмен, веселый богатый человек, я люблю его, но он – только грязная половая тряпка под ногами моей матери. Мне бы хотелось сделать из него мужчину, чтобы он хоть раз ударил ее». Оба родителя учили ее ненавидеть секс, это отвратительная вещь, по их словам, и они для моей пользы даже не спят в одной спальне. Я – единственной ребенок. Я ненавижу секс, и все-таки он, должно быть, прекрасен". Затем она вновь пустилась в словесное самобичевание.
Следующий трехчасовой сеанс был таким же бесполезным. Она продолжала, несмотря на многочисленные попытки прервать ее, горький ужасный рассказ о своих неблаговидных поступках.
На следующем сеансе, когда она вошла в кабинет, автор сказал ей решительно: «Садитесь, молчите и не смейте открывать рта!» Ей категорически сказали, что с этого момента автор сам будет руководить беседами, чтобы не тратить времени зря, ход лечения будет полностью определяться автором, а она должна выражать свое согласие кивком головы и при этом молчать. Так она и сделала.
После того как пациентку ввели в глубокий сомнамбулический транс, ей сказали, что с этого момента у нее возникнет полная амнезия событий транса до тех пор, пока автор не сделает противоположных указаний. Оказалось, что во время транса она более доступна, чем в состоянии бодрствования, за одним исключением: она молчала, пока не получила команду говорить, но, когда она начинала говорить, то исключительно на тему своих любовных интрижек. Никаких других сведений не удалось получить. Попытки перевести ее разговоры на другую тему путем дезориентации, разглядывания воображаемого кристалла, автоматическим рисунком и деперсонализацией приводили только к еще более подробному повествованию на ту же тему.
На следующем сеансе в глубоком сомнамбулическом трансе ей была дана решительная команда: «Мы оба, вы и я, хотели знать, почему вы так неразборчивы. Мы оба хотим знать причину вашего поведения. Мы оба знаем, что это знание лежит у вас в подсознании. В течение следующих часов вы будете сидеть здесь спокойно, ни о чем не думая, ничего не делая, просто понимая, что ваше подсознание собирается сообщить вам и мне причину вашего поведения. Оно четко и понятно сообщит причину, но ни вы, ни я не поймем ее до тех пор, пока не настанет нужное время, и не раньше. Вы не знаете, как ваше подсознание сообщит об этом. Я не буду знать, что оно сообщило, раньше, чем вы, но я тоже буду знать причину. В нужное время, нужным, верным путем узнаете вы, и узнаю я. Тогда с вами будет все в порядке».
После того как прошло два часа, ей сказали, что пришло время, когда подсознательное должно сообщить причину. Прежде чем она испугалась, ей дали отпечатанный на машинке лист из брошенной диссертации. Затем ей было сказано: «Смотрите сюда: это отпечатанная на машинке страница; здесь слова, слоги, буквы. Не читайте ее, просто взгляните на нее. Причина написана здесь. Здесь есть все буквы алфавита, и они составляют причину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
Спустя шесть месяцев он вернулся и сказал, что он и его жена решили развестись. Она собиралась уехать в свой родной город, а у него не было конкретных планов на будущее. Его интерес к рыжеволосой девушке пропал окончательно. Без всяких происшествий он проработал в больнице еще два года, а потом уволился.
Комментарии
Гипнотерапия с этими двумя пациентами была почти одинаковой. Причины, лежащие в основе затруднений, не изучались с терапевтической точки зрения. Интеллектуальная ограниченность пациента Е. исключила такую возможность, а пациент F. наотрез отказался от того, чтобы понять сущность проблемы. С помощью процесса поочередного увеличения и уменьшения был введен контроль над комплексом симптомов у пациента Е. и у пациента F. Уменьшение слепящего красного цвета, разрешение оставаться слепым, наличие постепенно увеличивающихся и учащающихся периодов восстановления зрения служила в качестве параллельной процедуры. Вследствие улучшения их симптомов оба пациента затем могли вполне удовлетворительно адаптироваться к жизни.
Корректировка эмоциональных реакций
Нижеследующие истории болезни, в основном, касаются эмоциональных проблем. В первом случае лечение заключалось в умеренной, спланированной коррекции непосредственных эмоциональных реакций и использованием временного фактора для разрешения проблемы, выявленной у пациента.
У второго пациента процедура лечения состояла в намеренном создании на уровне, близком к сознательному, более сильных эмоций на ситуацию, являющуюся причиной эмоциональной реакции, что привело к хорошему терапевтическому эффекту.
Пациент J
Привлекательная студентка колледжа, готовящего сотрудников общественных служб, вошла в кабинет автора без предварительной договоренности. Она была одета в очень короткие шорты и бюстгальтер. Девушка, войдя в кабинет, села, развалясь, в кресло и заявила: «Мне чего-то хочется». Ответом было: «Очевидно так! В противном случае вы бы не пришли в кабинет психиатра». Она кокетливо возразила, что вряд ли кто-то хочет психотерапии и услышала в ответ, что для получения нужных результатов лечения тоже требуется сильное желание самого пациента.
Подумав немного, она заявила, что ей нужна психотерапия, и она хочет вылечиться. Она расскажет о своей проблеме, и тогда автор сможет решить, захочет ли он ее лечить. Она сказала убежденно, что когда он узнает о ее трудностях, то, вероятно, выгонит ее из кабинета.
Затем она начала свою историю: «У меня комплекс проститутки: в последние три года я могу лечь в постель с любым мужчиной, которого я вижу. Большинство из них не отказывается от этого. Для меня нет никакой разницы, кто он: пьяный или трезвый, молодой или старый, грязный или чистый, какой расы. С любым, кто похож на мужчину, я готова вступить в сексуальный контакт. Я принимаю их поодиночке, группами, в любое время, в любом месте. Я отвратительное, грязное чудовище. Но я не могу бросить такую жизнь, и в то же время мне хочется покончить с этим. Вы мне хотите помочь, или мне уйти?»
Ее спросили, сможет ли она управлять своими действиями, своим поведением до следующего сеанса. Ответом было: «Если вы возьметесь меня лечить, я не буду ничего такого делать сегодня вечером. Но мне нужно прийти к вам завтра утром и дать новое обещание и еще вечером и придерживаться этого каждый день, пока я не вылечусь». Ей сказали, что у нее есть три дня, чтобы проверить свою искренность. В течение трех дней она дважды в день приходила в кабинет и возобновляла обещания. Это возобновление обещания стало обычной процедурой для нее.
На четвертый день во время трехчасового сеанса пациентка предалась жестокому словесному самобичеванию, пересказав очень детально первый свой опыт, а потом и еще один. С большим трудом ее заставили сообщить такие факты, как ее полное имя, дату рождения, домашний адрес и т. д. Только постоянно прерывая ее рассказ, можно было узнать следующие дополнительные данные. Ее мать была черствой честолюбивой женщиной, абсолютным снобом, которая была «сама любезность для тех, кого она считает полезными, и злой, свирепой кошкой для всех остальных. Она управляет мной и моим отцом пронзительным криком. Я ненавижу ее!». Ее отцом был «крупный бизнесмен, веселый богатый человек, я люблю его, но он – только грязная половая тряпка под ногами моей матери. Мне бы хотелось сделать из него мужчину, чтобы он хоть раз ударил ее». Оба родителя учили ее ненавидеть секс, это отвратительная вещь, по их словам, и они для моей пользы даже не спят в одной спальне. Я – единственной ребенок. Я ненавижу секс, и все-таки он, должно быть, прекрасен". Затем она вновь пустилась в словесное самобичевание.
Следующий трехчасовой сеанс был таким же бесполезным. Она продолжала, несмотря на многочисленные попытки прервать ее, горький ужасный рассказ о своих неблаговидных поступках.
На следующем сеансе, когда она вошла в кабинет, автор сказал ей решительно: «Садитесь, молчите и не смейте открывать рта!» Ей категорически сказали, что с этого момента автор сам будет руководить беседами, чтобы не тратить времени зря, ход лечения будет полностью определяться автором, а она должна выражать свое согласие кивком головы и при этом молчать. Так она и сделала.
После того как пациентку ввели в глубокий сомнамбулический транс, ей сказали, что с этого момента у нее возникнет полная амнезия событий транса до тех пор, пока автор не сделает противоположных указаний. Оказалось, что во время транса она более доступна, чем в состоянии бодрствования, за одним исключением: она молчала, пока не получила команду говорить, но, когда она начинала говорить, то исключительно на тему своих любовных интрижек. Никаких других сведений не удалось получить. Попытки перевести ее разговоры на другую тему путем дезориентации, разглядывания воображаемого кристалла, автоматическим рисунком и деперсонализацией приводили только к еще более подробному повествованию на ту же тему.
На следующем сеансе в глубоком сомнамбулическом трансе ей была дана решительная команда: «Мы оба, вы и я, хотели знать, почему вы так неразборчивы. Мы оба хотим знать причину вашего поведения. Мы оба знаем, что это знание лежит у вас в подсознании. В течение следующих часов вы будете сидеть здесь спокойно, ни о чем не думая, ничего не делая, просто понимая, что ваше подсознание собирается сообщить вам и мне причину вашего поведения. Оно четко и понятно сообщит причину, но ни вы, ни я не поймем ее до тех пор, пока не настанет нужное время, и не раньше. Вы не знаете, как ваше подсознание сообщит об этом. Я не буду знать, что оно сообщило, раньше, чем вы, но я тоже буду знать причину. В нужное время, нужным, верным путем узнаете вы, и узнаю я. Тогда с вами будет все в порядке».
После того как прошло два часа, ей сказали, что пришло время, когда подсознательное должно сообщить причину. Прежде чем она испугалась, ей дали отпечатанный на машинке лист из брошенной диссертации. Затем ей было сказано: «Смотрите сюда: это отпечатанная на машинке страница; здесь слова, слоги, буквы. Не читайте ее, просто взгляните на нее. Причина написана здесь. Здесь есть все буквы алфавита, и они составляют причину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151