На это он заметил: «Ну, катализатор, готовьтесь! Если я смог потратить три года жизни на психоанализ и транквилизаторы, становясь все хуже, а теперь за два часа я становлюсь лучше (отметьте употребление местоимения первого лица), наблюдая, как вы пишете, в вашем распоряжении все мое время. Это удивительно, прийти в офис и домой, обедать, встречаться со старыми друзьями, и ведь тот анекдот моего клиента был не так уж плох. Когда будет наша следующая встреча?».
Автор просил его прийти через неделю и дать волю своему подсознательному разуму поработать над своей проблемой, сколько ему потребуется.
Неделю спустя пациент вошел в кабинет и спросил с некоторым замешательством: «Все идет хорошо. У меня были приступы паники всю неделю, не очень сильные, но довольно странные. Они все происходили не в тех местах, как раньше. Я регулярно выполняю свою работу так, как я хочу. Я повысил свою нагрузку. Я вхожу в свой офис и ухожу из него, и все бывает хорошо. Но происходит нечто глупое. Я надеваю один ботинок вполне свободно, но только беру второй, тяжелый приступ паники охватывает меня, потом исчезает, и я спокойно надеваю второй. Я въезжаю в гараж, выключаю зажигание, запираю дверь гаража, и паника набрасывается на меня. Но в тот момент, когда я кладу ключи от машины в карман, паника уходит. Больше того, каждый приступ паники меня все больше забавляет, это глупо и нелепо. Я даже не против них. Просто смешно, как человек может так паниковать и страдать, как это было со мной раньше».
«Интересно, не является ли причиной этих приступов паники раздражение моей жены по отношению ко мне. Она всегда хотела, чтобы я на все смотрел так, как она хочет и меня это всегда доводило до сумасшествия. Поэтому я думаю, не впадаю ли я в панику, потому что она так раздражает мою жену. Вы знаете, я думаю, что это – первопричина всего. Я подозреваю, что каким-то образом вы заставляете меня разорвать старую проблему на мелкие кусочки и разбросать ее во все стороны наподобие конфетти. Интересно, почему за три года я никогда не рассказывал моему аналитику об антагонизме моей жены. По четыре-пять часов в течение трех лет он выуживал из меня всякие мысли. Почему я вам все это говорю? Вы никогда меня об этом не спрашивали! Ах, да, я два дня играл в гольф так, как мне это всегда нравилось – без выпивок, без паники. Затем по пути сюда у меня опять возникла паника, когда я вышел из здания офиса, и поэтому я пошел в соседний бар, заказал три двойных виски, заплатил за них, посмотрел на все три стакана, стоящих передо мной, и понял, что ни разу в жизни не видел более глупой вещи, чем эта. Поэтому, хотя бармен и стоял, уставившись на меня и на нетронутые стаканы, я вышел. У меня уже не было никакой паники».
«Сейчас вы уже полчаса записываете то, что я вам рассказываю, и часы говорят, что сейчас уже половина первого, а я хочу заключить пари, что в следующий раз, когда я взгляну на них, они покажут, что уже час». (Намек этого замечания очевиден.)
Автор медленно и серьезно ответил ему: «Вы совершенно правы». Его глаза сразу же закрылись, и у него возникло глубокое состояние транса. Автор попросил его вкратце дать обзор тех успехов, которые он сделал, и ему медленно зачитали отчет о предыдущей беседе. Пока он слушал, он медленно кивал головой в знак согласия.
Точно в час автор сказал пациенту: «Как вы и сказали, сейчас ровно час». Он проснулся, потянулся, зевнул и сказал: «На следующей неделе в это же время, не так ли?».
Такая встреча была назначена.
Когда он уходил из кабинета, он заметил: «Я читаю эту удивительную книгу. (Вынимает из кармана.) Не хотите прочесть ее, когда я кончу?» Его уверили, что это будет огромным удовольствием для автора.
Следующая встреча была самой обнадеживающей. Когда он вышел, он сказал: «Мне нравится беседовать с вами. Я теперь понимаю. В течение многих лет у меня подсознательно накапливалось неприязнь к жене только в одном отношении. Ее отец умер, когда она была еще ребенком, и ее мать поклялась, что заменит отца своей маленькой дочери. Она и была им. Да и сейчас тоже, а моя жена очень похожа на свою мать. Она дома ходит все время в брюках. И моих, и моего сына тоже. Во всех отношениях она ведет себя дома как мужчина. Но мы так подходили друг к другу во всех других отношениях, и мы так нежно любили друг друга, и она всегда решает все вопросы верно. Дело в том, что мне хотелось бы получить от нее разрешение решать так же, как решает она. Нет, неверно. Мне не нужно разрешение. Я хочу решать и заставить ее соглашаться со мной, потому что мое решение верно, вместо того, чтобы соглашаться с ее решениями, потому что они бывают такими, какие я тоже мог бы принять. Странно, но за три года я не говорил об этом ни разу со своим психоаналитиком. Мне интересно, почему я вам рассказал все это, хотя я так плохо думал о гипнозе. А в прошлое воскресенье я рассмеялся про себя. Моя жена заявила, что она повезет меня и детей на аттракцион, который я хотел посмотреть, и она знает об этом. Но я решил, что останусь дома и сказал ей об этом. Мне это очень понравилось. Стоило ради этого даже пропустить это развлечение. Я чувствовал себя счастливым маленьким мальчиком, который с успехом утвердил себя».
«Теперь, с вашего разрешения, я хочу… Нет, мне не нужно ваше разрешение, поскольку я решил сделать так и делал почти целую неделю. Вот что я делал. Первый день, когда я сел в машину, я намеренно вызвал у себя короткий приступ паники примерно через один-два квартала после дома, а потом спокойно ехал на работу. На следующий день я проехал немного дальше и вновь вызвал более короткий приступ паники, а потом ехал дальше. То же самое я делал, когда возвращался домой. У меня только должно оставаться достаточно времени для 4-5 приступов паники. Потом я покончу с этим. Но я не перестану ходить к вам. Мне нужно беседовать с вами хотя бы раз в неделю, если вы не возражаете. Я буду платить за это».
Терапия и дальше проходила таким же образом: сначала рассказ пациента о собственном поведении без каких-либо комментариев со стороны автора и общий разговор на различные, связанные с рассказом пациента темы. Таким образом, пациент брал ответственность за лечение на себя, делая это по-своему, со своей скоростью.
Он все еще продолжал посещать автора раз в неделю, иногда чисто на уровне общения, иногда для обсуждения поведения своих детей-подростков, но не как проблемы, а как отличия от своего поведения в том же возрасте. Его собственные затруднения исчезли, если говорить о каких-то затруднениях личности. То, что он хочет платить психиатру за свои неофициальные визиты, дает основание предположить, что где-то подсознательно этот пациент хочет получать гарантии для дружеских отношений с автором на долгий срок, который помог ему добиться удовлетворения чувства мужского превосходства, не заставлял его пройти через длительные, унизительные поиски лечения, а просто перенес всю ответственность за лечение на самого пациента и его подсознательный разум. Однако, по мере того, как проходит время, становится очевидным тот факт, что эти визиты станут как можно реже. Часто стали упоминаться планы на лето, а они сделают эти визиты неприемлемыми. Таким образом, его подсознательный разум сообщает автору о планируемом им завершении лечения. Но пока остается неизменным то, что он впадает в спонтанный транс на 5-10 минут, когда его часовой визит приближается к концу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151