Это ведёт нас только к «духовному притворству». В то же время, хотя мы можем оказаться подлинно вдохновлёнными примерами мудрых учителей и традиций, само их вдохновляющее действие также способно создать для нас проблемы. Мы хотим подражать вместо того, чтобы самим быть внутренне честными и правдивыми. Сознательно или бессознательно мы стараемся ходить как они, говорить как они, действовать как они. Когда мы сравниваем образы самих себя со своими образами просветлённых учителей, с персонажами, подобными Будде, Иисусу, Ганди или матери Терезе, мы создаём в своей духовной жизни великую борьбу. Наше сердце естественно жаждет целостности, красоты и совершенства; а если мы пытаемся действовать подобно этим великим учителям, мы навязываем себе их образ совершенства. Это обстоятельство может принести значительное разочарование, потому что мы – не они.
Фактически в начале духовной практики мы можем чувствовать нечто подобное тому, как если бы она вела нас в противоположном направлении. Когда мы пробуждаемся, мы склонны видеть свои ошибки и страхи, свою ограниченность и эгоизм с большей ясностью, чем когда-либо раньше. Первые трудности на пути заключают в себе некоторые грубые пробуждения. Мы можем сомневаться в том, что находимся на пути сердца, даже вообще на верной дороге. Могут возникнуть разные сомнения; практика может чувствоваться более похожей на тяжёлую работу, а не на труд любви. Образы совершенства, которые мы храним, вызовут у нас ещё большее разочарование в себе и в своей практике. Когда мы начинаем прямо сталкиваться со своими собственными ограничениями, мы, возможно, станем искать другую форму практики, более быстрый путь, – или можем решить коренным образом изменить свою жизнь – оставить дом, развестись, уйти в монастырь.
В своём первоначальном разочаровании мы способны осуждать практику или окружающее нас общество; или мы можем порицать своего учителя. Это произошло и со мной в первый год моего монашества. Я старательно занимался практикой, но спустя некоторое время испытал полное разочарование. Беспокойство, сомнения, реактивность и осуждающий ум, с которыми я встретился, оказались для меня очень трудными. Зная, что какая-то часть этого была следствием моего собственного несовершенства, я чувствовал, что многое является следствием также и того окружения, в котором я очутился. Я жил в лесном монастыре под руководством признанного мастера медитации; в качестве части нашего ежедневного распорядка, кроме пяти часов медитации, мы должны были повторять нараспев тексты, таскать воду из колодца, шить одеяния, заниматься делами сообщества и по утрам ходить вместе для сбора подаяния в виде пищи. Предполагалось, что всё это является частью нашей медитации. Однако я знал, что существуют монастыри других стилей, где можно было затвориться в отдельном помещении и беспрепятственно заниматься практикой в безмолвии по двадцать часов в день. Я начал чувствовать, что если бы только мне удалось оказаться в подобном мосте, моя медитация углубилась бы надлежащим образом, и я мог бы стать просветлённым.
Чем большим становилось моё разочарование, тем более скверным и не способствующим просветлению выглядел монастырь. Даже моё представление о мастере начало в точности соответствовать направленности моего ума. Как мог он столь неумело управлять монастырём? На самом деле, почему бы ему не заниматься всё время практикой медитации и не быть лучшим примером для других вместо того, чтобы весь день сидеть в окружении монахов и учить всех приходящих жителей деревни? И вот я отправился на встречу с ним. Я отдал поклон, выразив своё почтение, и сказал, что хочу уйти в более строгий монастырь, что тут, где я нахожусь, у меня нет достаточного времени для медитации. «Э, – сказал он, – не хватает времени для осознавания?» «Нет, это не так, – отвечал я, как-то озадаченный его вопросом; но моё разочарование было велико, и я продолжал стоять на своём: „Кроме того, монахи слишком небрежны; даже вы недостаточно молчаливы. Вы непоследовательны и противоречивы. Это как будто не похоже на то, чему меня учил Будда“. Только житель Запада мог сказать нечто подобное, и фраза рассмешила его. „Это хорошо, что я не кажусь похожим на Будду“, – ответил он. Несколько раздосадованный, я возразил: „Да? Почему же?“ „Потому, – сказал он, – что тогда вы были бы связаны, глядя на Будду вне самих себя. А он – не там, а здесь“. И с этими словами он отослал меня обратно продолжать медитацию.
«Именно сами эти искания совершенства вне самих себя оказываются причиной нашего страдания», – говорил Будда. Мир изменчивых явлений, чьи циклы он называл бесконечной сансарой, по самой своей природе являет собой разочарование в любом образе совершенства, который мы могли бы построить на его основе. Даже самый совершенный момент, самая совершенная вещь всего лишь спустя одно мгновенье изменится. Не совершенство должны мы искать, а свободу сердца. Припомните ещё одни слова Будды: «Точно так же, как воды великих океанов имеют один вкус, и это вкус соли, так и все истинные учения имеют только один вкус, и это вкус освобождения».
Третий патриарх дзэн объяснял, что освобождение возникает тогда, когда мы «не тревожимся из-за несовершенства». Нельзя предполагать, что мир будет совершенным в соответствии с нашими представлениями. Мы так долго старались изменить мир; однако, изменяя его, нельзя найти освобождение; нельзя найти освобождение, совершенствуя мир или самих себя. Будем ли мы искать просветление при помощи изменённых состояний, в некотором сообществе или в своей повседневной жизни, оно никогда не придёт к нам, пока мы ищем совершенства. А если это так, где же тогда найти Будду среди всего этого мира? Будда возникает, когда мы оказываемся способны увидеть себя и мир с честностью и с состраданием. Во многих духовных традициях существует только один важный вопрос, требующий ответа, и этот вопрос – кто я такой? Когда мы начинаем отвечать на него, мы полны образов и идей – отрицательных образов самих себя, которые мы желаем изменить и усовершенствовать, и положительных образов некоторого великого духовного потенциала. Однако духовный путь заключается не столько в том, чтобы менять самих себя, сколько в том, чтобы прислушиваться к основным началам своего существа.
Современная история о мулле Насреддине, суфийском учителе и святом глупце, рассказывает о том, как он приходит в банк и пытается получить деньги по чеку. Кассир просит предъявить удостоверение личности. Насреддин шарит в кармане и достаёт небольшое зеркальце. Глядя на него, он говорит: «Да, конечно, это я».
Медитация и духовная практика подобны этому – подобны взгляду в зеркало. Сначала мы склонны к тому, чтобы видеть себя и мир такими, какими привыкли их видеть, в соответствие с образами и моделями, которых так долго придерживались. «Это я», «я умён» или «я простой труженик», «я достоин любви» или «я её недостоин», «я мудр и великодушен» или «я пуглив и робок». Затем мы можем попытаться привести свой образ в порядок или переделать его; но и такой механистичный подход не даёт результатов. Я знал людей, которые в течение целого года практиковали суровую медитацию, считая её истинным путём, – но лишь для того, чтобы в следующем году обратиться к пению девоционных напевов, также усмотрев в них правильное направление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Фактически в начале духовной практики мы можем чувствовать нечто подобное тому, как если бы она вела нас в противоположном направлении. Когда мы пробуждаемся, мы склонны видеть свои ошибки и страхи, свою ограниченность и эгоизм с большей ясностью, чем когда-либо раньше. Первые трудности на пути заключают в себе некоторые грубые пробуждения. Мы можем сомневаться в том, что находимся на пути сердца, даже вообще на верной дороге. Могут возникнуть разные сомнения; практика может чувствоваться более похожей на тяжёлую работу, а не на труд любви. Образы совершенства, которые мы храним, вызовут у нас ещё большее разочарование в себе и в своей практике. Когда мы начинаем прямо сталкиваться со своими собственными ограничениями, мы, возможно, станем искать другую форму практики, более быстрый путь, – или можем решить коренным образом изменить свою жизнь – оставить дом, развестись, уйти в монастырь.
В своём первоначальном разочаровании мы способны осуждать практику или окружающее нас общество; или мы можем порицать своего учителя. Это произошло и со мной в первый год моего монашества. Я старательно занимался практикой, но спустя некоторое время испытал полное разочарование. Беспокойство, сомнения, реактивность и осуждающий ум, с которыми я встретился, оказались для меня очень трудными. Зная, что какая-то часть этого была следствием моего собственного несовершенства, я чувствовал, что многое является следствием также и того окружения, в котором я очутился. Я жил в лесном монастыре под руководством признанного мастера медитации; в качестве части нашего ежедневного распорядка, кроме пяти часов медитации, мы должны были повторять нараспев тексты, таскать воду из колодца, шить одеяния, заниматься делами сообщества и по утрам ходить вместе для сбора подаяния в виде пищи. Предполагалось, что всё это является частью нашей медитации. Однако я знал, что существуют монастыри других стилей, где можно было затвориться в отдельном помещении и беспрепятственно заниматься практикой в безмолвии по двадцать часов в день. Я начал чувствовать, что если бы только мне удалось оказаться в подобном мосте, моя медитация углубилась бы надлежащим образом, и я мог бы стать просветлённым.
Чем большим становилось моё разочарование, тем более скверным и не способствующим просветлению выглядел монастырь. Даже моё представление о мастере начало в точности соответствовать направленности моего ума. Как мог он столь неумело управлять монастырём? На самом деле, почему бы ему не заниматься всё время практикой медитации и не быть лучшим примером для других вместо того, чтобы весь день сидеть в окружении монахов и учить всех приходящих жителей деревни? И вот я отправился на встречу с ним. Я отдал поклон, выразив своё почтение, и сказал, что хочу уйти в более строгий монастырь, что тут, где я нахожусь, у меня нет достаточного времени для медитации. «Э, – сказал он, – не хватает времени для осознавания?» «Нет, это не так, – отвечал я, как-то озадаченный его вопросом; но моё разочарование было велико, и я продолжал стоять на своём: „Кроме того, монахи слишком небрежны; даже вы недостаточно молчаливы. Вы непоследовательны и противоречивы. Это как будто не похоже на то, чему меня учил Будда“. Только житель Запада мог сказать нечто подобное, и фраза рассмешила его. „Это хорошо, что я не кажусь похожим на Будду“, – ответил он. Несколько раздосадованный, я возразил: „Да? Почему же?“ „Потому, – сказал он, – что тогда вы были бы связаны, глядя на Будду вне самих себя. А он – не там, а здесь“. И с этими словами он отослал меня обратно продолжать медитацию.
«Именно сами эти искания совершенства вне самих себя оказываются причиной нашего страдания», – говорил Будда. Мир изменчивых явлений, чьи циклы он называл бесконечной сансарой, по самой своей природе являет собой разочарование в любом образе совершенства, который мы могли бы построить на его основе. Даже самый совершенный момент, самая совершенная вещь всего лишь спустя одно мгновенье изменится. Не совершенство должны мы искать, а свободу сердца. Припомните ещё одни слова Будды: «Точно так же, как воды великих океанов имеют один вкус, и это вкус соли, так и все истинные учения имеют только один вкус, и это вкус освобождения».
Третий патриарх дзэн объяснял, что освобождение возникает тогда, когда мы «не тревожимся из-за несовершенства». Нельзя предполагать, что мир будет совершенным в соответствии с нашими представлениями. Мы так долго старались изменить мир; однако, изменяя его, нельзя найти освобождение; нельзя найти освобождение, совершенствуя мир или самих себя. Будем ли мы искать просветление при помощи изменённых состояний, в некотором сообществе или в своей повседневной жизни, оно никогда не придёт к нам, пока мы ищем совершенства. А если это так, где же тогда найти Будду среди всего этого мира? Будда возникает, когда мы оказываемся способны увидеть себя и мир с честностью и с состраданием. Во многих духовных традициях существует только один важный вопрос, требующий ответа, и этот вопрос – кто я такой? Когда мы начинаем отвечать на него, мы полны образов и идей – отрицательных образов самих себя, которые мы желаем изменить и усовершенствовать, и положительных образов некоторого великого духовного потенциала. Однако духовный путь заключается не столько в том, чтобы менять самих себя, сколько в том, чтобы прислушиваться к основным началам своего существа.
Современная история о мулле Насреддине, суфийском учителе и святом глупце, рассказывает о том, как он приходит в банк и пытается получить деньги по чеку. Кассир просит предъявить удостоверение личности. Насреддин шарит в кармане и достаёт небольшое зеркальце. Глядя на него, он говорит: «Да, конечно, это я».
Медитация и духовная практика подобны этому – подобны взгляду в зеркало. Сначала мы склонны к тому, чтобы видеть себя и мир такими, какими привыкли их видеть, в соответствие с образами и моделями, которых так долго придерживались. «Это я», «я умён» или «я простой труженик», «я достоин любви» или «я её недостоин», «я мудр и великодушен» или «я пуглив и робок». Затем мы можем попытаться привести свой образ в порядок или переделать его; но и такой механистичный подход не даёт результатов. Я знал людей, которые в течение целого года практиковали суровую медитацию, считая её истинным путём, – но лишь для того, чтобы в следующем году обратиться к пению девоционных напевов, также усмотрев в них правильное направление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122