Наташа по-прежнему сидела на диете, актриса могла себе позволить только простоквашу, она брала у местных жителей трехлитровую банку молока, которое на жаре быстро скисало. Жестокосердный режиссер запрещал есть даже яблоки и помидоры: “В них много сахара, а сахар превращает любой продукт в жир”. Когда вся киногруппа, возвращаясь вечером со съемки, шла в сельскую столовую, Андрон легонечко подталкивал Наталью в спину: “А ты иди-иди. Делай класс!”. Понаслышке девушка знала, что в столовой кормят вкусно и что там есть буфет, в котором продается красная икра. Столовая представлялась Наташе райским чертогом, в который ее не пускали за неведомые грехи. Втягивая ноздрями вкусные запахи, от жуткого голода и обиды Наталья едва могла сдержать слезы. Как только Андрон скрывался в дверях трапезной, Наталья бежала в пивнушку, находящуюся в десяти метрах от столовой. Ассортимент был небогат — теплое кислое пиво и скрюченные кусочки сыра. Девушка покупала сырку и, жадно разжевывая его, отправлялась в сельский клуб заниматься классом. С тех пор Наталья ненавидит сыр.
Каждый вечер в окно, затаив дыхание, глазели чумазые рожицы местных ребятишек. Педагог по танцу все также не делал Наташе никаких поблажек, после целого дня съемок голодная девушка кидала непослушными ногами батманы и жете. У Натальи болело сердце, она задыхалась на горной высоте, но ее упрямое существо поддерживала бодрая надпись на стене клуба: “Сделал дело, гуляй смело!”.
Утром, выезжая на съемку, Андрон всматривался в актрису: “О! Сегодня личико худенькое, будем снимать крупные планы”. А через час, когда добирались до места съемки, начинал орать: “Что ты съела? Опять у тебя будка!”. Как выяснилось позже, от сердечной недостаточности, ни в чем неповинное созданье опухало.
Вечерами в девичью каморку заглядывали Миша и Никита. И начинались всякие забавные безобразия! Ромадин являл собой неистощимый кладезь удивительнейших рассказов. Отдаваясь во власть фантазии, он мог говорить до утра, но Наташа так уставала — глаза непослушно слипались, и она старательно таращила их, чтобы ее не заподозрили в нелюбознательности. Никита смешно дурачился и сам же заразительно смеялся.
Однажды он очень смутил Наталью. Как-то вечером она устроила постирушку — натянула поперек комнаты веревочку, развесила бельишко. И тут, как на грех, пожаловали Никита Сергеевич — потолок низенький, а они высокие. Придя в неописуемый восторг, Никита схватил трусы, надел на голову. Долго Наташа гонялась за “коронованной” особой, безуспешно пытаясь ее развенчать. В конце концов, Никита залез под раскладушку, девушка бросилась разъяренной пантерой: “Ну что получил? Получил?” — горделиво спрашивала она, давя на него весом своего “авторитетного” тела, а Никитушка громко хохоча, требовал, чтобы она еще и попрыгала на кровати.
Режиссер не одобрял дурачеств молодых. Иногда его светлость, привлекаемая хохотом, треском, гамом, заходила, чтобы обуздать буйную юность: “Завтра Наташе рано вставать, ей надо отдохнуть и хорошо выглядеть!”. Наталья бывала благодарна ему за это.
В один прекрасный день Никита пропал. Появившись через двое суток, поведал великую балладу о своей охоте на диких козлов. Он рассыпал словами, рисуя, как метко стрелял, как ни одно рогатое животное не могло укрыться от его настигающей пули. Потом пришли охотники, Никитушка исчез, один из них тихонечко заметил: “Да он нам всех козлов распугал!”
Каждый вечер после съемки Андрей Сергеевич продолжал трудиться. Проходя в темноте мимо его окон, Наташа любовалась согбенной под спудом творческих мук фигурой Андрона. Он сидел за столом, что-то записывал, рисовал раскадровки. Никогда больше Наталья не видела, чтобы кто-нибудь из режиссеров так много работал.
Между Верлоцким — директором картины и Кончаловским очень скоро совсем испортились отношения. Андрей был требователен ко всем работникам группы, для него эта картина была крайне важна. Он добивался от людей максимальной самоотдачи. Многим это нравилось, люди любят хорошо работать, но находились и такие несознательные лодыри, которые противостояли столь активному вмешательству в их созерцательное бездействие. Никто не знал, что явилось последней каплей в несложившихся административно-художественных отношениях двух руководителей, но Верлоцкий, собрав весь отснятый материал сцены омовения, где щеголяли четыре нагие дублерши, укатил в Москву. По приезде он стремительно направил свои стопы к начальству, нажаловался, что Кончаловский снимает порнуху — голых аульских девочек, при этом он раскрасил свои россказни самыми сальными подробностями.
Вскоре в далекий Арал приехал замдиректора Мосфильма Ростислав Васильевич Семенов в сопровождении Сергея Владимировича Михалкова. Трогательно было наблюдать, как этот высоченный человек беспокоится за сына. Сергей Владимирович внимательнейшим образом ознакомился, что ест, как живет, в каких условиях работает Андрон. Бдительное начальство быстро разобралось — Верлоцкого сняли, на съемки прислали нового директора Михаила Андреевича Воловика.
Михаил Андреевич Воловик — очень шумный еврей, понтярщик, чтобы понравиться режиссеру, повысил Наташе ставку за съемочный день. Сидя за хроменьким столом, новоиспеченный директор громко кричал: “Ну и что, что молоденькая, она играет главную роль! И как играет! Как играет! За такую работу надо платить!”. Он поднял ставку до 16 рублей 50 копеек, но зато перестал платить актрисе суточные.
Работа продолжалась. После съемок Наталье редко удавалось встретиться с Адроном. У них было два любимых места. Под уличным фонарем лежал ствол засохшего дерева. Сидя, обнявшись в лучах единственного источника света, влюбленные совершенно не думали о хорошей обозримости их укромного уголка. Иногда Андрон с Наташей уходили погулять. В километре от поселка посреди степи, возвышался огромный гладкий валун, неизвестно каким образом там оказавшийся. Они взбирались на его гостеприимные бока и сидели, освещенные полной луной. В этом было что-то фантастическое — ровная, залитая голубым светом степь, два человека оседлали одинокий валун, звеняще стрекочут кузнечики, с неба срываются звезды, казалось, что они совершенно одни в этом таинственном мире и только серебристый перелай собак напоминал о людях.
Когда видишь падающую звезду, надо успеть загадать желание, пока она летит. Оно обязательно сбудется, — сказала Наташа.
О, сколько желаний они успели загадать!
Андрон был очень нежен, заботлив, внушал молоденькой девушке, что ей надо учиться, что она очень способная. А днем было по-другому — на съемочной площадке режиссер был недоволен Наташей, все время ругал ее. Когда у актрисы что-то не получалось, он кричал: “Это хамство! Ты делаешь мне назло!”, хотя Наталья старалась изо всех сил.
Однажды режиссер особенно разбушевался, начал орать при всех: “Ну вот, мы опять сцену пропукали! Но у тебя есть еще три важные сцены в сценарии, если ты их вытянешь, у тебя получится роль!”. Вечером, когда они встретились, с Натальей случилась истерика: “Все, я уезжаю. Я — совершенно бездарная. У меня ничего не получается. Я испорчу ваш диплом. Ищите себе другую артистку!”. Андрон страшно перепугался: “Что ты, что ты, ты очень талантливая!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61