— К книге воспоминаний А. Белого «Начало века», вышедшей зимой 1933 г. (не к книге о Гоголе). В предисловии говорилось: «Искренне почитая себя… участником и одним из руководителей крупного культурно-исторического движения, писатель на самом деле проблуждал весь этот период на самых затхлых задворках истории, культуры и литературы».
[130]…на вечере стихов О. М. в редакции «Литературной газеты»… — Вечер состоялся 10 ноября 1932 г. «Зрелище было величественное, — делился впечатлениями в частном письме один из молодых очевидцев. — Мандельштам, седобородый патриарх, шаманил в продолжение двух с половиной часов. Он прочел все свои стихи (последних двух лет) — в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались. Испугался даже Пастернак, пролепетавший: — Я завидую Вашей свободе. Для меня Вы новый Хлебников. И такой же чужой. Мне нужна несвобода. (…) Некоторое мужество проявил только В. Б. (Шкловский): — Появился новый поэт О. Э. Мандельштам! Впрочем, об этих стихах говорить „в лоб“ нельзя:…Я человек эпохи Москвошвея, Смотрите, как на мне топорщится пиджак… Или:…Я трамвайная вишенка страшной поры И не знаю, зачем я живу… „Молодняк“ „отмежевывался“ от Мандельштама. А Мандельштам назвал их „чикагскими“ поэтами (американская „рекламная поэзия“). Он отвечал с надменностью пленного царя или… пленного поэта» (см.: Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987. С. 532).
[131]«Сам себя я за руку по улицам водил…» — Строчка-вариант к стихотворению «Там, где купальни, бумагопрядильни…» (1932)
[132]…страшные тени Украины и Кубани… — «Тени» беженцев с пораженных голодом пространств Юга России. См. № 7. Это стихотворение («Холодная весна. Голодный Старый Крым…») фигурировало в деле Мандельштама 1934 г. — как клевета на сельское строительство. Число умерших в голод 1932 — 1933 гг. крестьян колеблется от 5 до 8 миллионов (см.: Знамя. 1989. № 2. С. 176 — 177).
[133]В «Правде» появился разносный подвал без подписи… — В библиотечном экземпляре этого номера «Правды» от 30 августа 1933 г. под статьей имеется подпись (С. Розенталь), слов о «лакейской прозе» в ней нет. Н. Я. Мандельштам осталась в убеждении, что видела номер, где статья была напечатана как редакционная. Раньше, 17 июня, рецензия схожего тона и содержания появилась в «Литературной газете» (Н. Оружейников).
[134]…назвал Анну Андреевну Кассандрой. — В стихотворении, написанном в декабре 1917 г.:
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре — торжественное бденье -
Воспоминанье мучит нас…
И в декабре семнадцатого года
Всё потеряли мы любя…
…
Касатка милая, Кассандра,
Ты стонешь, ты горишь — зачем
Сияло солнце Александра
Сто лет тому назад, сияло всем?
Когда-нибудь в столице шалой,
На диком празднике на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы…
(По тексту, восстановленному Н. Я. Мандельштам)
«Торжественное бденье» — образ, соотнесенный здесь с празднованием Рождества. В русской церкви торжество этого праздника соединялось с воспоминанием «избавления Церкви и державы Российский от нашествия галлов» и с панихидой по Александре Благословенном.
[135]…они успели сказать об его этике, идеологии, нетерпимости… — Это по праву относится к представителям идеалистического течения русской общественной мысли — религиозным философам, историкам и социологам культуры — успевшим высказаться до своей массовой высылки в 1922 г. В сб. «De profun-dis» (Из бездны. 1918) участвовали: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, С. Л. Франк и другие. С конца 1917 г. отдельными выпусками выходил «Апокалипсис нашего времени» В. Розанова, где есть слова об опустившемся над русской историей «железном занавесе».
[136]…рассказ Герцена о разговоре его со Щепкиным… — В статье-некрологе «Михаил Семенович Щепкин».
[137]…«десяти небес нам стоила земля»… — Из стихотворения Мандельштама «Прославим, братья, сумерки свободы…» (1918):
…Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,
Скрипучий поворот руля.
Земля плывет. Мужайтесь, мужи!
Как плугом океан деля.
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
[138] К этому времени у О. М. начались сердечная болезнь и тяжелая одышка. Евгений Яковлевич всегда говорил, что одышка О. М. — болезнь не только физическая, но и «классовая». Это подтверждается обстановкой первого припадка, происшедшего в середине двадцатых годов. К нам пришел в гости Маршак и долго умилительно объяснял О. М., что такое поэзия. Это была официально-сентиментальная линия. Как всегда, Самуил Яковлевич говорил взволнованно, волнообразно модулируя голос. Он первоклассный ловец душ — слабых и начальственных. О. М. не спорил — с Маршаком соизмеримости у него не было. Но вскоре он не выдержал: ему вдруг послышался рожок, прервавший гладкие рассуждения Маршака, и с ним случился первый приступ грудной жабы. — примеч. 1977 г.
[139]Постановление ЦК о литературе — резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы». О продолжении классовой борьбы в обществе и на «литературном фронте» в резолюции говорилось с акцентом на «мирноорганизаторской работе».
[140]. Вифли — по-видимому, ЛИФЛИ — Ленинградский институт философии, литературы, лингвистики и истории (факультеты Ленинградского университета, существовавшие некоторое время отдельно); Зубовский институт — Институт истории искусств в Ленинграде, учрежденный еще до революции гр. B. П. Зубовым (закрыт в 1930), словесное отделение его считалось приютом филологов «формальной школы»; Институт красной профессуры с трехгодичной программой по экономике, истории и философии был создан в 1921 г. с целью подготовки партийных профессорских кадров.
[141]…заставил Мандельштама рассуждать о поэзии… — См.: Рождественский В. Страницы жизни. М.; Л., 1962. C. 129 — 131. На полях одного экземпляра книги есть примечание Н. Я. Мандельштам: «О. М. — „смысловик“, и всякий разговор о стихах был мировоззренческим».
[142]Птичьим языком Герцен называл язык, каким в его время объяснялись воспитанники «монастырей немецкого идеализма» («Былое и думы», гл. XXV); львенок, который поднимает огненную лапу — образ из стихотворения Мандельштама «Язык булыжника мне голубя понятней…» (1923), у Герцена — «львенок исполинской революции», взлелеянный и откормленный «аристократическим молоком» («Былое и думы», гл. XXX).
[143]Щучья косточка, застрявшая в ундервуде —
Кого еще убьешь?
Кого еще прославишь?
Какую выдумаешь ложь?
То ундервуда хрящ: скорее вырви клавиш -
И щучью косточку найдешь».
«1 января 1924»
[144] «Поэзия — это власть», — сказал он в Воронеже… — То же Мандельштам говорил тогда С. Б. Рудакову: «Поэтическая мысль вещь страшная, и ее боятся» и: «Подлинная поэзия перестраивает жизнь, и ее боятся» (приводится в письме Рудакова жене от 23 июня 1935 г. — См.: Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 202).
[145] В стихах тридцатых годов есть и совершенно прямые, в лоб, высказывания, и сознательная зашифровка смысла. В Воронеже к нам однажды пришел «любитель стихов» полувоенного типа, то, что мы теперь называем «искусствовед в штатском», только погрубее, и долго любопытствовал, что скрывается под «бежит волна волной, волне хребет ломая»… «Уж не про пятилетки ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
[130]…на вечере стихов О. М. в редакции «Литературной газеты»… — Вечер состоялся 10 ноября 1932 г. «Зрелище было величественное, — делился впечатлениями в частном письме один из молодых очевидцев. — Мандельштам, седобородый патриарх, шаманил в продолжение двух с половиной часов. Он прочел все свои стихи (последних двух лет) — в хронологическом порядке! Это были такие страшные заклинания, что многие испугались. Испугался даже Пастернак, пролепетавший: — Я завидую Вашей свободе. Для меня Вы новый Хлебников. И такой же чужой. Мне нужна несвобода. (…) Некоторое мужество проявил только В. Б. (Шкловский): — Появился новый поэт О. Э. Мандельштам! Впрочем, об этих стихах говорить „в лоб“ нельзя:…Я человек эпохи Москвошвея, Смотрите, как на мне топорщится пиджак… Или:…Я трамвайная вишенка страшной поры И не знаю, зачем я живу… „Молодняк“ „отмежевывался“ от Мандельштама. А Мандельштам назвал их „чикагскими“ поэтами (американская „рекламная поэзия“). Он отвечал с надменностью пленного царя или… пленного поэта» (см.: Эйхенбаум Б. О литературе. М., 1987. С. 532).
[131]«Сам себя я за руку по улицам водил…» — Строчка-вариант к стихотворению «Там, где купальни, бумагопрядильни…» (1932)
[132]…страшные тени Украины и Кубани… — «Тени» беженцев с пораженных голодом пространств Юга России. См. № 7. Это стихотворение («Холодная весна. Голодный Старый Крым…») фигурировало в деле Мандельштама 1934 г. — как клевета на сельское строительство. Число умерших в голод 1932 — 1933 гг. крестьян колеблется от 5 до 8 миллионов (см.: Знамя. 1989. № 2. С. 176 — 177).
[133]В «Правде» появился разносный подвал без подписи… — В библиотечном экземпляре этого номера «Правды» от 30 августа 1933 г. под статьей имеется подпись (С. Розенталь), слов о «лакейской прозе» в ней нет. Н. Я. Мандельштам осталась в убеждении, что видела номер, где статья была напечатана как редакционная. Раньше, 17 июня, рецензия схожего тона и содержания появилась в «Литературной газете» (Н. Оружейников).
[134]…назвал Анну Андреевну Кассандрой. — В стихотворении, написанном в декабре 1917 г.:
Я не искал в цветущие мгновенья
Твоих, Кассандра, губ, твоих, Кассандра, глаз,
Но в декабре — торжественное бденье -
Воспоминанье мучит нас…
И в декабре семнадцатого года
Всё потеряли мы любя…
…
Касатка милая, Кассандра,
Ты стонешь, ты горишь — зачем
Сияло солнце Александра
Сто лет тому назад, сияло всем?
Когда-нибудь в столице шалой,
На диком празднике на берегу Невы,
При звуках омерзительного бала
Сорвут платок с прекрасной головы…
(По тексту, восстановленному Н. Я. Мандельштам)
«Торжественное бденье» — образ, соотнесенный здесь с празднованием Рождества. В русской церкви торжество этого праздника соединялось с воспоминанием «избавления Церкви и державы Российский от нашествия галлов» и с панихидой по Александре Благословенном.
[135]…они успели сказать об его этике, идеологии, нетерпимости… — Это по праву относится к представителям идеалистического течения русской общественной мысли — религиозным философам, историкам и социологам культуры — успевшим высказаться до своей массовой высылки в 1922 г. В сб. «De profun-dis» (Из бездны. 1918) участвовали: Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, П. Б. Струве, С. Л. Франк и другие. С конца 1917 г. отдельными выпусками выходил «Апокалипсис нашего времени» В. Розанова, где есть слова об опустившемся над русской историей «железном занавесе».
[136]…рассказ Герцена о разговоре его со Щепкиным… — В статье-некрологе «Михаил Семенович Щепкин».
[137]…«десяти небес нам стоила земля»… — Из стихотворения Мандельштама «Прославим, братья, сумерки свободы…» (1918):
…Ну что ж, попробуем: огромный, неуклюжий,
Скрипучий поворот руля.
Земля плывет. Мужайтесь, мужи!
Как плугом океан деля.
Мы будем помнить и в летейской стуже,
Что десяти небес нам стоила земля.
[138] К этому времени у О. М. начались сердечная болезнь и тяжелая одышка. Евгений Яковлевич всегда говорил, что одышка О. М. — болезнь не только физическая, но и «классовая». Это подтверждается обстановкой первого припадка, происшедшего в середине двадцатых годов. К нам пришел в гости Маршак и долго умилительно объяснял О. М., что такое поэзия. Это была официально-сентиментальная линия. Как всегда, Самуил Яковлевич говорил взволнованно, волнообразно модулируя голос. Он первоклассный ловец душ — слабых и начальственных. О. М. не спорил — с Маршаком соизмеримости у него не было. Но вскоре он не выдержал: ему вдруг послышался рожок, прервавший гладкие рассуждения Маршака, и с ним случился первый приступ грудной жабы. — примеч. 1977 г.
[139]Постановление ЦК о литературе — резолюция ЦК РКП (б) от 18 июня 1925 г. «О политике партии в области художественной литературы». О продолжении классовой борьбы в обществе и на «литературном фронте» в резолюции говорилось с акцентом на «мирноорганизаторской работе».
[140]. Вифли — по-видимому, ЛИФЛИ — Ленинградский институт философии, литературы, лингвистики и истории (факультеты Ленинградского университета, существовавшие некоторое время отдельно); Зубовский институт — Институт истории искусств в Ленинграде, учрежденный еще до революции гр. B. П. Зубовым (закрыт в 1930), словесное отделение его считалось приютом филологов «формальной школы»; Институт красной профессуры с трехгодичной программой по экономике, истории и философии был создан в 1921 г. с целью подготовки партийных профессорских кадров.
[141]…заставил Мандельштама рассуждать о поэзии… — См.: Рождественский В. Страницы жизни. М.; Л., 1962. C. 129 — 131. На полях одного экземпляра книги есть примечание Н. Я. Мандельштам: «О. М. — „смысловик“, и всякий разговор о стихах был мировоззренческим».
[142]Птичьим языком Герцен называл язык, каким в его время объяснялись воспитанники «монастырей немецкого идеализма» («Былое и думы», гл. XXV); львенок, который поднимает огненную лапу — образ из стихотворения Мандельштама «Язык булыжника мне голубя понятней…» (1923), у Герцена — «львенок исполинской революции», взлелеянный и откормленный «аристократическим молоком» («Былое и думы», гл. XXX).
[143]Щучья косточка, застрявшая в ундервуде —
Кого еще убьешь?
Кого еще прославишь?
Какую выдумаешь ложь?
То ундервуда хрящ: скорее вырви клавиш -
И щучью косточку найдешь».
«1 января 1924»
[144] «Поэзия — это власть», — сказал он в Воронеже… — То же Мандельштам говорил тогда С. Б. Рудакову: «Поэтическая мысль вещь страшная, и ее боятся» и: «Подлинная поэзия перестраивает жизнь, и ее боятся» (приводится в письме Рудакова жене от 23 июня 1935 г. — См.: Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме. Париж, 1986. С. 202).
[145] В стихах тридцатых годов есть и совершенно прямые, в лоб, высказывания, и сознательная зашифровка смысла. В Воронеже к нам однажды пришел «любитель стихов» полувоенного типа, то, что мы теперь называем «искусствовед в штатском», только погрубее, и долго любопытствовал, что скрывается под «бежит волна волной, волне хребет ломая»… «Уж не про пятилетки ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144