мне было 20 лет, а выглядел я как четырнадцатилетний мальчишка. Мне дали «белый билет».
В Киев я вернулся в сентябре 1916 года. Этот старый, красивый и чистый город нельзя было узнать: засоренные мусором улицы, переполненные вагоны трамваев (число «больных» вагонов все время росло и чинить их становилось все труднее и труднее), тусклое освещение улиц, особенно на окраинах, очереди у лавок и булочных и дороговизна. Мне скоро пришлось убедиться в том, что моей стипендии в 25 рублей в месяц (зимой 1914-1915 гг. этой суммы было бы вполне достаточно на мою жизнь) теперь хватает всего на две недели, даже при наличии привезенных мною из Конотопа продуктов. На уроки и репетиторство рассчитывать не приходилось. Поэтому с осени 1916 г. в Киеве, как и в других больших городах, стали возникать трудовые студенческие артели. Они занимались пилкой дров, разгрузкой вагонов на товарной станции и барж на днепровских пристанях.
Студенческая артель, в которую попал я, занималась пилкой дров. Кроме денег мы получали столько дров, сколько каждый мог унести на своей спине. Мой сводный брат Володя (19 лет), студент естественного факультета университета, работал кондуктором, а затем вагоновожатым киевского трамвая до призыва в школу прапорщиков в 1917 году.
В общем жизнь становилась все трудней и бедней. Настоящего голода ещё не было, но определенное недоедание было, особенно у бедняков и рабочего люда. Лазареты были переполнены ранеными. Солдаты были раздражены большими потерями на фронте и дезорганизацией жизни и недостатком продуктов в тылу. В «выражениях» по адресу командования и гражданских властей солдаты не стеснялись, и свежеиспеченные.прапорщики, недавние студенты, молчаливо «не замечали» эту брань, но их верность престолу была сомнительной.
В обстановке все растущей разрухи учиться было трудно. Занятия в университете шли в необычно опустевших аудиториях. Почти все студенты 1 и 2 курсов, кроме признанных негодными по здоровью, были призваны в армию. «Старики» с 3 и 4 курсов тоже поредели. Студенты, жившие вдали от Киева (кавказцы), остались дома и не приехали в Киев. Лекции посещались мало, но в здании университета было всегда людно: университет стал центром не только учебной, но и «деловой» жизни, своеобразной биржей труда, где можно было включиться в какую-нибудь студенческую артель по распилке дров или разгрузке вагонов.
Мое положение было сравнительно легким, так как почти все курсовые экзамены у меня были сданы, и я посещал лишь практические занятия и семинары, занимаясь либо в своей комнате, либо в библиотеке университета. Конечно, мне как «хорошему» студенту хотелось попробовать свои силы в настоящей научно-исследовательской работе. Но тема конкурсной студенческой работы на золотую или серебряную медаль, объявленная в этом году, — «Воронежский край по писцовым книгам XVI-XVII столетия» — не нашла желающих заниматься ею.
В обстановке все растущей разрухи и надвигающегося голода какой студент мог ехать за 600 верст в Воронеж для работы в местных архивах? Поэтому по совету доцента Т.Г. Курца, защитившего в Саратове магистерскую диссертацию, я занялся изучением истории украинского крестьянства в XVIII — начале XIX веков: социально-политической организацией Левобережной и Правобережной Украины и положением помещичьих и государственных крестьян до люстрационно-инвентарной реформы Бибикова с расчетом сделать основным ядром своего исследования люстрационно-инвентарную реформу Бибикова в Юго-Западном крае. Эта тема, разработанная впоследствии в 30-40 годы в монументальной монографии академика СССР Н.М. Дружинина, в 1916-1917 гг. была ещё совершенно нетронутой. Я с охотой взялся в январе 1917 года за работу над этой темой, но февральская революция 1917 года прервала ее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. ЕВРЕЙСКИЕ ПОГРОМЫ НА УКРАИНЕ
После Февральской революции
Известия о революции в Петрограде, о переходе войск на сторону голодного народа, построившего баррикады, об образовании Временного правительства из членов Государственной Думы, об отречении Николая II и его брата Михаила от престола потрясли Киев. Трудовая интеллигенция, рабочий люд, крестьянство Украины ликовали. Ликовали солдаты. Для огромного большинства населения свержение царизма было осуществлением многолетней мечты передовых людей страны. Пожилые и осторожные говорили, что революция может ослабить военные усилия России, но восторженная молодежь уверяла, что солдатские массы с удвоенной силой будут вести борьбу с противником во имя свободы и демократии против австро-германского кайзеризма. Рухнули все путы и оковы, которые создал для своего самосохранения царский строй и которые тормозили экономическое, политическое и социальное развитие России.
После февральской революции 1917 года активное участие России в мировой войне окончилось. Нельзя же считать таким активным участием «наступление Керенского» в июне 1917 года. Оно лишь самым наглядным образом показало нежелание солдат продолжать войну. В армии были и пушки и снаряды, появились пулеметы, винтовки и патроны, но не было солдат, готовых пойти в бой и сражаться, ибо те люди, которые носили солдатские гимнастерки, сейчас, после революции в феврале 1917 года, менее всего собирались быть бойцами. Так уже в 1915-1916 гг. из армии дезертировали около 2 млн. человек.
На своем веку я прочел немало исторических исследований и мемуаров о Первой мировой войне, о патриотизме солдат в первые месяцы после революции, о зловредной агитации большевиков за мир, якобы сбившей солдат с пути истинного, но могу сказать, как очевидец, что первой и главной реакцией солдатских масс на известие о революции был многомиллионный вздох облегчения на фронте и в тылу: «Слава Богу, мир! Больше не нужно идти в атаку, прорываться через проволочные заграждения, чтобы быть искалеченными, остаться без рук, без ног, без глаз! Слава Богу, все это окончилось! Сейчас мы будем жить, и жить по-своему! Начальство ушло!»
22 марта Временное правительство издало декрет об отмене всех национальных и вероисповедных ограничений в России. Для евреев этот акт был действительно эмансипацией, предоставлением им полного равноправия в России (о том, как это отразилось на евреях, будет сказано дальше), но для ряда национальностей — для украинцев, поляков, латышей, литовцев и др. — этот акт стал исходной точкой для бурного развития давно имевшегося в зародыше сепаратистского движения и создания на развалинах Российской Империи самостоятельных национальных государств. В армии уже в те времена это выразилось в развитии национальных притязаний («мы — украинцы, а не кацапы-москали»), в требованиях о формировании украинских, польских, латышских и других военных частей.
На Украине этот процесс выявился очень резко и остро, дав пример для Латвии, Литвы, Грузии, Армении и др. Политическая борьба в Киеве весной и летом 1917 года отмечена таким бурным ростом украинского национального движения, что уже 17 марта 1917 года возникла — сперва как чисто национальная общественная организация, объединяющая всех украинцев, — Украинская Центральная Рада, председателем которой был избран известный украинский историк М.С. Грушевский. В начале апреля на Софийской площади в Киеве у памятника Богдану Хмельницкому состоялась стотысячная украинская манифестация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
В Киев я вернулся в сентябре 1916 года. Этот старый, красивый и чистый город нельзя было узнать: засоренные мусором улицы, переполненные вагоны трамваев (число «больных» вагонов все время росло и чинить их становилось все труднее и труднее), тусклое освещение улиц, особенно на окраинах, очереди у лавок и булочных и дороговизна. Мне скоро пришлось убедиться в том, что моей стипендии в 25 рублей в месяц (зимой 1914-1915 гг. этой суммы было бы вполне достаточно на мою жизнь) теперь хватает всего на две недели, даже при наличии привезенных мною из Конотопа продуктов. На уроки и репетиторство рассчитывать не приходилось. Поэтому с осени 1916 г. в Киеве, как и в других больших городах, стали возникать трудовые студенческие артели. Они занимались пилкой дров, разгрузкой вагонов на товарной станции и барж на днепровских пристанях.
Студенческая артель, в которую попал я, занималась пилкой дров. Кроме денег мы получали столько дров, сколько каждый мог унести на своей спине. Мой сводный брат Володя (19 лет), студент естественного факультета университета, работал кондуктором, а затем вагоновожатым киевского трамвая до призыва в школу прапорщиков в 1917 году.
В общем жизнь становилась все трудней и бедней. Настоящего голода ещё не было, но определенное недоедание было, особенно у бедняков и рабочего люда. Лазареты были переполнены ранеными. Солдаты были раздражены большими потерями на фронте и дезорганизацией жизни и недостатком продуктов в тылу. В «выражениях» по адресу командования и гражданских властей солдаты не стеснялись, и свежеиспеченные.прапорщики, недавние студенты, молчаливо «не замечали» эту брань, но их верность престолу была сомнительной.
В обстановке все растущей разрухи учиться было трудно. Занятия в университете шли в необычно опустевших аудиториях. Почти все студенты 1 и 2 курсов, кроме признанных негодными по здоровью, были призваны в армию. «Старики» с 3 и 4 курсов тоже поредели. Студенты, жившие вдали от Киева (кавказцы), остались дома и не приехали в Киев. Лекции посещались мало, но в здании университета было всегда людно: университет стал центром не только учебной, но и «деловой» жизни, своеобразной биржей труда, где можно было включиться в какую-нибудь студенческую артель по распилке дров или разгрузке вагонов.
Мое положение было сравнительно легким, так как почти все курсовые экзамены у меня были сданы, и я посещал лишь практические занятия и семинары, занимаясь либо в своей комнате, либо в библиотеке университета. Конечно, мне как «хорошему» студенту хотелось попробовать свои силы в настоящей научно-исследовательской работе. Но тема конкурсной студенческой работы на золотую или серебряную медаль, объявленная в этом году, — «Воронежский край по писцовым книгам XVI-XVII столетия» — не нашла желающих заниматься ею.
В обстановке все растущей разрухи и надвигающегося голода какой студент мог ехать за 600 верст в Воронеж для работы в местных архивах? Поэтому по совету доцента Т.Г. Курца, защитившего в Саратове магистерскую диссертацию, я занялся изучением истории украинского крестьянства в XVIII — начале XIX веков: социально-политической организацией Левобережной и Правобережной Украины и положением помещичьих и государственных крестьян до люстрационно-инвентарной реформы Бибикова с расчетом сделать основным ядром своего исследования люстрационно-инвентарную реформу Бибикова в Юго-Западном крае. Эта тема, разработанная впоследствии в 30-40 годы в монументальной монографии академика СССР Н.М. Дружинина, в 1916-1917 гг. была ещё совершенно нетронутой. Я с охотой взялся в январе 1917 года за работу над этой темой, но февральская революция 1917 года прервала ее.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА. ЕВРЕЙСКИЕ ПОГРОМЫ НА УКРАИНЕ
После Февральской революции
Известия о революции в Петрограде, о переходе войск на сторону голодного народа, построившего баррикады, об образовании Временного правительства из членов Государственной Думы, об отречении Николая II и его брата Михаила от престола потрясли Киев. Трудовая интеллигенция, рабочий люд, крестьянство Украины ликовали. Ликовали солдаты. Для огромного большинства населения свержение царизма было осуществлением многолетней мечты передовых людей страны. Пожилые и осторожные говорили, что революция может ослабить военные усилия России, но восторженная молодежь уверяла, что солдатские массы с удвоенной силой будут вести борьбу с противником во имя свободы и демократии против австро-германского кайзеризма. Рухнули все путы и оковы, которые создал для своего самосохранения царский строй и которые тормозили экономическое, политическое и социальное развитие России.
После февральской революции 1917 года активное участие России в мировой войне окончилось. Нельзя же считать таким активным участием «наступление Керенского» в июне 1917 года. Оно лишь самым наглядным образом показало нежелание солдат продолжать войну. В армии были и пушки и снаряды, появились пулеметы, винтовки и патроны, но не было солдат, готовых пойти в бой и сражаться, ибо те люди, которые носили солдатские гимнастерки, сейчас, после революции в феврале 1917 года, менее всего собирались быть бойцами. Так уже в 1915-1916 гг. из армии дезертировали около 2 млн. человек.
На своем веку я прочел немало исторических исследований и мемуаров о Первой мировой войне, о патриотизме солдат в первые месяцы после революции, о зловредной агитации большевиков за мир, якобы сбившей солдат с пути истинного, но могу сказать, как очевидец, что первой и главной реакцией солдатских масс на известие о революции был многомиллионный вздох облегчения на фронте и в тылу: «Слава Богу, мир! Больше не нужно идти в атаку, прорываться через проволочные заграждения, чтобы быть искалеченными, остаться без рук, без ног, без глаз! Слава Богу, все это окончилось! Сейчас мы будем жить, и жить по-своему! Начальство ушло!»
22 марта Временное правительство издало декрет об отмене всех национальных и вероисповедных ограничений в России. Для евреев этот акт был действительно эмансипацией, предоставлением им полного равноправия в России (о том, как это отразилось на евреях, будет сказано дальше), но для ряда национальностей — для украинцев, поляков, латышей, литовцев и др. — этот акт стал исходной точкой для бурного развития давно имевшегося в зародыше сепаратистского движения и создания на развалинах Российской Империи самостоятельных национальных государств. В армии уже в те времена это выразилось в развитии национальных притязаний («мы — украинцы, а не кацапы-москали»), в требованиях о формировании украинских, польских, латышских и других военных частей.
На Украине этот процесс выявился очень резко и остро, дав пример для Латвии, Литвы, Грузии, Армении и др. Политическая борьба в Киеве весной и летом 1917 года отмечена таким бурным ростом украинского национального движения, что уже 17 марта 1917 года возникла — сперва как чисто национальная общественная организация, объединяющая всех украинцев, — Украинская Центральная Рада, председателем которой был избран известный украинский историк М.С. Грушевский. В начале апреля на Софийской площади в Киеве у памятника Богдану Хмельницкому состоялась стотысячная украинская манифестация.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108