У меня были хорошие учителя средней школы: химии – Кирилл Иванович Позолотин, немецкого языка – Фрида Наумовна Цапина, русского и литературы – Елизавета Сергеевна Александрова и многие другие.
Я благодарен преподавателям истории Карельского пединститута Москину Николаю Дмитриевичу и Жемойтелю Леонарду Витольдовичу.
Как журналист я благодарен за науку многим и, прежде всего, главному редактору журнала «Север», лауреату премии КГБ СССР в области литературы Тихонову Олегу Назаровичу и редактору газеты «Комсомолец» Штыкову Анатолию Ивановичу.
У меня были прекрасные учителя на Всесоюзной ударной молодежной стройке Большая Кондопога. Начальник строительства талантливый инженер и… поэт Донде Сергей Давыдович!
Директор бумкомбината, Герой социалистического труда Холопов Виктор Михайлович, автор мудрого изречения – «ты на стройке не гость – береги каждый гвоздь».
Работая комсоргом на стройке в Кондопоге, я узнал, что до революции в этих местах, в 10 километрах от нашей стройки, в деревне Мянсельга отбывал ссылку будущий всероссийский староста Михаил Иванович Калинин, а в 14 километрах – в деревне Илемсельга в 30-е годы работала сельским избачем будущая писательница Вера Кетлинская, которую хотели убить кулаки, за то что она занималась ликвидацией безграмотности, а Самуил Яковлевич Маршак работал здесь еще в 20-е годы инспектором образования.
В 60-е годы я послал Маршаку письмо о том, как живем и работаем в Кондопоге.
– Теперь мы грамотные, – писал ему, – а читать нечего, мало книг…
Маршак был уже тяжело болен, тем не менее, он охотно откликнулся на мое письмо и незадолго до смерти, прислал теплое послание и последнюю книгу – «Сонеты Шекспира». Маршак, таким образом, положил начало возникновению общественной библиотеки стройки Большая Кондопога, куда многие писатели по его примеру стали присылать в дар свои книжки.
В Кондопоге проходили встречи с Верой Кетлинской, читательские конференции с участием поэта Роберта Рождественского, бывшего студента Петрозаводского университета.
Даже выездной Пленум Союза писателей СССР во главе с писателем Константином Симоновым пожаловал как-то к нам на стройку. На пленуме стихи читают культмассовик стройки Павел Руденко (ныне поэт, издавший несколько сборников стихов) и плотник-бетонщик Эдуард Полубенко (ныне переводчик стихов белорусских классиков), начальник стройки Сергей Донде и редактор многотиражки, бывший военный корреспондент, полковник в отставке Федор Воскресенский, заонежские байки («досюльщину») в прозе читает комендант общежития, он же художник стройки Виктор Пулькин (ныне известный прозаик), плотник-бетонщик Жора Журибеда читает отрывки из киносценария (позднее он напишет сценарий двухсерийного художественного фильма «Узники Бомона» и др.)…
Главный редактор журнала «Север» – Олег Тихонов, в войну узник фашистских лагерей, автор повести «Операция в зоне “вакуум”» о Ю. В. Андропове и романа «Свидетель» о Тойво Вяхя. Олег Тихонов сделал очень много для нашей литературы: он открыл таких писателей как Василий Белов, Дмитрий Балашов и многих других.
На стройке мужали люди, рождались свои поэты и прозаики. Большая Кондопога – единственный в Советском Союзе маленький городок, где ежегодно проводился День Поэзии с участием известных литераторов страны.
Я до сих пор храню газеты с материалами о стройке. Вот «Комсомольская правда» с портретом Гагарина на первой полосе в день полета его в космос, а ниже моя большая статья «Хозяева белого водопада» о молодых строителях Большой Кондопоги, о пуске первой буммашины…
Мы жили в палатках, грязь по колено, и писатель Лацис, приехавший к нам в гости в связи с пуском буммашины, все удивлялся:
– Как это вы умудряетесь в этой грязи делать такую чистую бумагу?
Уже давно нет грязи на улицах Кондопоги и на самом комбинате – везде асфальт. Деревья на улицах посажены нашими руками. На бумажном комбинате бывший комсомолец стройки Виталий Федермессер, ныне его директор, выращивает еще и… форель!
Я был чекистом, коммунистом,
Был комсомольцем-активистом…
Но карьеристом не был я…
Эти стихи я экспромтом бросил недавно в ответ «отмороженому демократу», прошипевшему обидное слово «карьерист» мне во след. Вместе с генералом Виктором Мяукиным, бывшим первым секретарем Карельского обкома комсомола, мы пришли на фотовыставку.
Режиссура экспозиции выставки готовилась в Кремле и показывалась для избранных в здании Совета Федерации. В этой обстановке мы услышали вопрос: как сюда попали «эти комсомольцы, коммунисты-карьеристы…»?
Взглянув на Мяукина, я невольно вспомнил, как 35 лет назад он два битых часа «уламывал» меня стать его приемником на посту первого секретаря обкома комсомола. Юрист Мяукин уходил на работу в МВД республики, где, кстати, работал начальником следственного отдела, а затем 14 лет (!) кряду был министром МВД Карелии.
Если это карьеризм, а не подвиг – люди, бросьте в него по камню!
И если этот «карьерист» убеждает другого «карьериста», который:
– после сумасшедшей работы комсоргом на стройке приходит домой не раньше часа ночи с десятком-полтора отобранных в общежитиях ножей;
– работает еще и первым секретарем райкома комсомола, мотаясь сначала на лошади верхом, а потом на мотоцикле по району, где в сорока километрах от стройки живут в палатках его молодые строители;
– три года без выходных, совмещая две работы, не считая обязанностей депутата, члена бюро обкома и более десятка различных жилищно-бытовых, экономических, идеологических и прочих комиссий, массы партийных и общественных поручений, с одним окладом в 100 рублей (на руки с учетом вычета налога – 91 рубль 32 копейки), и у жены учительницы оклад 55 рублей;
– у них двое маленьких детей;
– оба они студенты-заочники Карельского пединститута;
– они могут позволить себе купить хлеб, картошку, капусту и маргарин ежедневно, а масло только детям по выходным;
– на сон не более трех часов в сутки – остальное работа, учеба. Наконец, мне предлагают и взвалить на свои плечи еще и организацию работы молодежи всей республики…
– Ну как, убедил? – спрашивает у Мяукина вошедший к нам секретарь обкома КПСС по идеологии Владимир Севастьянович Степанов, будущий посол Советского Союза в Финляндии и первый секретарь обкома партии после возвращения в Карелию. – Учтите, завтра кандидатуру Ярового обком партии выносит на рассмотрение пленума!
– Не убедил! В газету просит отпустить…
Мне показалось, что Степанов готов к этому. Он криво улыбнулся, потом с каким-то безнадежным равнодушием махнул рукой, вдруг так же неожиданно улыбнулся, сказал почти шепотом: – Жаль…
Обернулся к Мяукину и громко, почти закричав:
– Да отпусти ты этого упрямого полукарела-полухохла в газету! Раз уж он уперся, – ты его танком не сдвинешь… Пусть пишет!
Карьера стать «большим начальником» была так близка! Возможность стать молодым хозяином республики мне преподносили на блюдечке с золотой окаемочкой. И вдруг все исчезло! Карьера, трон, фортуна…
Вместо обкома я оказался в редакции, корреспондентом республиканской молодежной газеты. Радость мою не передать, не выразить словами. Работа в маленьком коллективе молодежной газеты была напряженной, – приходилось вертеться круглосуточно, не зная отдыха и выходных «ради нескольких строчек в газете».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88