Их лица, освещенные расположенными по кругу свечами, превратились в абстрактные маски, чьи призрачные формы скорее годились тем, кто был погребен под нами. Как только они заметили Мерседес Перальту, они ретиво бросились устанавливать крест в изголовье могилы. Сделав это, они исчезли, быстро и беззвучно, как если бы их поглотила тьма.
- Сейчас мы вызовем сюда духа Бирджит Брицены, - сказала донья Мерседес, доставая из корзины семь свечей, которые взяла с церковного алтаря, и столько же сигар. Воткнув свечи в мягкий грунт на вершине могилы, она зажгла их и сунула в рот первую сигару. - следи внимательно, шепнула она, передавая мне остальные сигары. - когда я выкурю ее, у тебя уже должна быть раскурена следующая.
Делая глубокие затяжки, она выпустила дым в четырех главных направлениях. Она сидела у могилы и непрерывно курила, шепча заклинания низким дребезжащим голосом.
Казалось, что табачный дым выходил не из ее рта, а прямо из-под земли. Тонко струясь, он окутывал нас облаком. Очарованная, я сидела возле нее, подавала сигару за сигарой и слушала ее мелодичное, но непонятное пение.
Когда она начала передвигать свою левую руку над могилой, я придвинулась к ней поближе. Мне казалось, что она встряхивает трещоткой, но в руке у нее ничего не было видно. Я только слышала трескучий звук зерен или, возможно, мелкой гальки, которую она быстро перекатывала в руке. Крошечные искры, словно светлячки, выскакивали между ее сжатых пальцев. Она начала насвистывать странный мотив, который стал вскоре неотличим от шуршащего шума.
Из дыма выплыла высокая фигура, облаченная в длинную мантию и колпак. Я прижала руку ко рту, заглушая нервный смех. Я считала, что еще нахожусь под воздействием рома и принимаю участие в каком-то трюке, который, возможно, является частью дневного праздненства в память умерших.
Полностью поглощенная, я следила за фигурой, вышедшей из дымного круга и бредущей к кладбищенской стене. Взгляд задержался на грустной улыбке призрака. Я услышала мягкий смех, такой тихий и нереальный, что, возможно, он был лишь частью пения Мерседес Перальты.
Но голос стал громче. Звук, казалось, исходил из четырех углов могилы, каждая сторона повторяла слова эхом. Дым рассеялся; он поднялся к пальмовым листьям и исчез в ночи. Некоторое время донья Мерседес продолжала сидеть у могилы, что-то тихо бормоча. Ее лицо едва виднелось в свете догоравших свечей.
Она повернулась ко мне, на ее губах промелькнула улыбка.
- Я заманила дух Бирджит Брицены сюда, но не к ее могиле, - сказала она. Взяв мою руку, она встала.
Я хотела спросить ее о странном видении, но что-то в пустом выражении ее глаз заставило меня замолчать. Лоренцо Паз, прислонясь к огромному валуну, ожидал нас за кладбищем. Ни слова не говоря, он встал и последовал за нами по узкой тропе, ведущей к пляжу. Полумесяц ярко сиял на выбеленном плавнике, разбросанном по широкой полосе песка.
Донья Мерседес приказала мне подождать ее у ствола вырванного с корнем дерева. Она и Лоренцо Паз ушли на берег. Он снял свою одежду, вошел в воду и исчез в волнистом фосфорецирующем седом покрывале, обшитом серебристыми тенями.
Он показался несколько раз на волне, блеснув в лунном свете, затем его вынесло на берег.
Мерседес Перальта достала из корзины банку и посыпала ее содержимым распростертую на песке фигуру. Встав на колени рядом с ним, она положила свои руки ему на голову и забормотала заклинания. Она нежно массировала ее, ее пальцы едва касались тела, наконец вокруг него показалось слабое свечение. Быстрыми рывками она покатала его из стороны в сторону, ее рука описывала в воздухе округлое движение. Казалось, что она собирала тени и обматывала их вокруг него.
Немного позже она вернулась ко мне. - дух Бирджит Брицены прилип к нему, как вторая кожа, - сказала она, садясь рядом со мной на ствол дерева.
Вскоре Лоренцо Паз, одевшись, подошел к нам. Донья Мерседес движением своего подбородка приказала ему сесть перед ней на песок. Поджимая губы, она издала несколько громких шлепающих звуков и своими быстрыми, короткими выдохами заставила вибрировать горло в приглушенном рычании.
- Пройдет много времени, прежде чем призрак Бирджит Брицены будет забыт, - сказала она. - процесс умирания длится некоторое время и после того, как тело предано земле. Умерший очень медленно теряет память о себе.
Она повернулась ко мне и приказала сесть на песок рядом с Лоренцо Пазом. Его одежда пахла дымом свечей и розовой водой.
- Лоренцо, - обратилась она к нему. - мне хочется, чтобы ты рассказал Музии историю о том, как ты околдовал Бирджит Брицену.
Он озадаченно посмотрел на нее, затем обернулся и взглянул на море; его голова слегка склонилась, казалось, что он выслушивает тайное послание от волн. - почему ей нравится слушать нелепые истории стариков? - спросил он ее, не обращая внимания на меня. - у Музии есть свои собственные истории. Я уверен в этом.
- Но это же я прошу тебя рассказать ей твою историю, - сказала донья Мерседес. - она рассматривает пути и способы, посредством которых колесо случая может быть повернуто человеком. В твоем случае объект, который повернул колесо, это ты, Лоренцо.
- Колесо случая! - сказал он грустным голосом. - я помню это, словно все случилось только вчера. - по-видимому, размышляя о чем-то, он потыкал гальку кончиком своего ботинка и вытянулся плашмя на песке.
Со своего кресла позади прилавка в тусклом, прокуренном баре Лоренцо наблюдал за группой мужчин, склонившихся за бильярдным столом над партией корнера. Он перевел взгляд на часы у камина, отмечавшие каждый час стеклянным перезвоном. Почти рассвело. Он уже хотел подняться и напомнить мужчинам о позднем времени, когда услышал шаркающие шаги Пэтры. Он опять быстро уселся. Злая усмешка пробежала по его лицу. Пусть посетителями занимается его тетушка. Никто в городе еще не избежал ее порицаний. Их слушали, не считаясь с тем, какими бы мерзкими и возмутительными они ни были.
- Этот чертов стук бильярдных шаров не дает человеку заснуть, пожаловалась она хриплым голосом, едва только вошла в комнату. - вы не подумали о том, что вас ждут жены? Вы не думаете, что вам надо завтра идти на работу, как и всем добрым христианам? - не давая мужчинам прийти в себя от неожиданности, она продолжала в той же негодующей манере. - я знаю, что делается с вами. Вы уже сожалеете о том, что принесли эти языческие рождественские деревья в свои дома, что разрешили своим детям играть в рождественские игры.
Она перекрестилась и набросилась на одного из мужчин. - вот ты, мэр. Как же ты можешь позволять такое? Неужели вы все обратились в протестантов?
- Упаси бог, Пэтра, - сказал мэр, крестясь. - не делай из мухи слона. Какой вред в деревьях и играх? Посмотри, как детям это нравится.
Проворчав что-то неразборчивое, она хотела было уйти, но вдруг остановилась: - мне стыдно за дона Серапио! Он более чужд нам, чем истинные иностранцы. Мне стыдно за то, что он более чужой нам, чем даже его жена. Благодаря им большинство детей в городе не получит подарков трех волхвов шестого января, как то полагается каждому доброму христианину. она достала на прилавок пачку сигарет. - сейчас они собирают их на рождество, - продолжала она, - называя каких-то типов санта клаусами. Это позор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
- Сейчас мы вызовем сюда духа Бирджит Брицены, - сказала донья Мерседес, доставая из корзины семь свечей, которые взяла с церковного алтаря, и столько же сигар. Воткнув свечи в мягкий грунт на вершине могилы, она зажгла их и сунула в рот первую сигару. - следи внимательно, шепнула она, передавая мне остальные сигары. - когда я выкурю ее, у тебя уже должна быть раскурена следующая.
Делая глубокие затяжки, она выпустила дым в четырех главных направлениях. Она сидела у могилы и непрерывно курила, шепча заклинания низким дребезжащим голосом.
Казалось, что табачный дым выходил не из ее рта, а прямо из-под земли. Тонко струясь, он окутывал нас облаком. Очарованная, я сидела возле нее, подавала сигару за сигарой и слушала ее мелодичное, но непонятное пение.
Когда она начала передвигать свою левую руку над могилой, я придвинулась к ней поближе. Мне казалось, что она встряхивает трещоткой, но в руке у нее ничего не было видно. Я только слышала трескучий звук зерен или, возможно, мелкой гальки, которую она быстро перекатывала в руке. Крошечные искры, словно светлячки, выскакивали между ее сжатых пальцев. Она начала насвистывать странный мотив, который стал вскоре неотличим от шуршащего шума.
Из дыма выплыла высокая фигура, облаченная в длинную мантию и колпак. Я прижала руку ко рту, заглушая нервный смех. Я считала, что еще нахожусь под воздействием рома и принимаю участие в каком-то трюке, который, возможно, является частью дневного праздненства в память умерших.
Полностью поглощенная, я следила за фигурой, вышедшей из дымного круга и бредущей к кладбищенской стене. Взгляд задержался на грустной улыбке призрака. Я услышала мягкий смех, такой тихий и нереальный, что, возможно, он был лишь частью пения Мерседес Перальты.
Но голос стал громче. Звук, казалось, исходил из четырех углов могилы, каждая сторона повторяла слова эхом. Дым рассеялся; он поднялся к пальмовым листьям и исчез в ночи. Некоторое время донья Мерседес продолжала сидеть у могилы, что-то тихо бормоча. Ее лицо едва виднелось в свете догоравших свечей.
Она повернулась ко мне, на ее губах промелькнула улыбка.
- Я заманила дух Бирджит Брицены сюда, но не к ее могиле, - сказала она. Взяв мою руку, она встала.
Я хотела спросить ее о странном видении, но что-то в пустом выражении ее глаз заставило меня замолчать. Лоренцо Паз, прислонясь к огромному валуну, ожидал нас за кладбищем. Ни слова не говоря, он встал и последовал за нами по узкой тропе, ведущей к пляжу. Полумесяц ярко сиял на выбеленном плавнике, разбросанном по широкой полосе песка.
Донья Мерседес приказала мне подождать ее у ствола вырванного с корнем дерева. Она и Лоренцо Паз ушли на берег. Он снял свою одежду, вошел в воду и исчез в волнистом фосфорецирующем седом покрывале, обшитом серебристыми тенями.
Он показался несколько раз на волне, блеснув в лунном свете, затем его вынесло на берег.
Мерседес Перальта достала из корзины банку и посыпала ее содержимым распростертую на песке фигуру. Встав на колени рядом с ним, она положила свои руки ему на голову и забормотала заклинания. Она нежно массировала ее, ее пальцы едва касались тела, наконец вокруг него показалось слабое свечение. Быстрыми рывками она покатала его из стороны в сторону, ее рука описывала в воздухе округлое движение. Казалось, что она собирала тени и обматывала их вокруг него.
Немного позже она вернулась ко мне. - дух Бирджит Брицены прилип к нему, как вторая кожа, - сказала она, садясь рядом со мной на ствол дерева.
Вскоре Лоренцо Паз, одевшись, подошел к нам. Донья Мерседес движением своего подбородка приказала ему сесть перед ней на песок. Поджимая губы, она издала несколько громких шлепающих звуков и своими быстрыми, короткими выдохами заставила вибрировать горло в приглушенном рычании.
- Пройдет много времени, прежде чем призрак Бирджит Брицены будет забыт, - сказала она. - процесс умирания длится некоторое время и после того, как тело предано земле. Умерший очень медленно теряет память о себе.
Она повернулась ко мне и приказала сесть на песок рядом с Лоренцо Пазом. Его одежда пахла дымом свечей и розовой водой.
- Лоренцо, - обратилась она к нему. - мне хочется, чтобы ты рассказал Музии историю о том, как ты околдовал Бирджит Брицену.
Он озадаченно посмотрел на нее, затем обернулся и взглянул на море; его голова слегка склонилась, казалось, что он выслушивает тайное послание от волн. - почему ей нравится слушать нелепые истории стариков? - спросил он ее, не обращая внимания на меня. - у Музии есть свои собственные истории. Я уверен в этом.
- Но это же я прошу тебя рассказать ей твою историю, - сказала донья Мерседес. - она рассматривает пути и способы, посредством которых колесо случая может быть повернуто человеком. В твоем случае объект, который повернул колесо, это ты, Лоренцо.
- Колесо случая! - сказал он грустным голосом. - я помню это, словно все случилось только вчера. - по-видимому, размышляя о чем-то, он потыкал гальку кончиком своего ботинка и вытянулся плашмя на песке.
Со своего кресла позади прилавка в тусклом, прокуренном баре Лоренцо наблюдал за группой мужчин, склонившихся за бильярдным столом над партией корнера. Он перевел взгляд на часы у камина, отмечавшие каждый час стеклянным перезвоном. Почти рассвело. Он уже хотел подняться и напомнить мужчинам о позднем времени, когда услышал шаркающие шаги Пэтры. Он опять быстро уселся. Злая усмешка пробежала по его лицу. Пусть посетителями занимается его тетушка. Никто в городе еще не избежал ее порицаний. Их слушали, не считаясь с тем, какими бы мерзкими и возмутительными они ни были.
- Этот чертов стук бильярдных шаров не дает человеку заснуть, пожаловалась она хриплым голосом, едва только вошла в комнату. - вы не подумали о том, что вас ждут жены? Вы не думаете, что вам надо завтра идти на работу, как и всем добрым христианам? - не давая мужчинам прийти в себя от неожиданности, она продолжала в той же негодующей манере. - я знаю, что делается с вами. Вы уже сожалеете о том, что принесли эти языческие рождественские деревья в свои дома, что разрешили своим детям играть в рождественские игры.
Она перекрестилась и набросилась на одного из мужчин. - вот ты, мэр. Как же ты можешь позволять такое? Неужели вы все обратились в протестантов?
- Упаси бог, Пэтра, - сказал мэр, крестясь. - не делай из мухи слона. Какой вред в деревьях и играх? Посмотри, как детям это нравится.
Проворчав что-то неразборчивое, она хотела было уйти, но вдруг остановилась: - мне стыдно за дона Серапио! Он более чужд нам, чем истинные иностранцы. Мне стыдно за то, что он более чужой нам, чем даже его жена. Благодаря им большинство детей в городе не получит подарков трех волхвов шестого января, как то полагается каждому доброму христианину. она достала на прилавок пачку сигарет. - сейчас они собирают их на рождество, - продолжала она, - называя каких-то типов санта клаусами. Это позор!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57