В реальной оценке обстановки Сталину мешало то, что он считал все еще актуальной доктрину германской внешней политики времен Бисмарка, согласно которой Германия должна любой ценой избегать войны на два фронта в Европе. По расчетам Сталина, война Германии против Англии и ее союзника Соединенных Штатов исключала для немцев военную акцию на Востоке. Отвлекаясь от изменений в мировой обстановке, Сталин должен был бы точнее проанализировать природу гитлеризма и поступки самого Гитлера, который отнюдь не был Бисмарком, не являлся классическим реальным политиком, а действовал на манер диктатора-грабителя. Сталин в соответствии со своими замыслами предпринял шаги в двух направлениях. Прежде всего, в интересах улучшения отношений с Германией он был готов идти и дальше. Об этом свидетельствуют соглашения, подписанные 28 сентября, а также телеграммы, посланные им Гитлеру и Риббентропу в конце декабря в ответ на поздравления с днем рождения. «Дружба народов Германии и Советского Союза, скрепленная кровью, имеет все основания быть длительной и прочной», — писал он Риббентропу,
Кроме того, для Сталина было ясно: необходимо использовать возможности, созданные пактом о ненападении, чтобы отодвинуть линию границы, это имело стратегическое значение. Об этом свидетельствовали соглашения с Прибалтийскими странами о военных базах, а также начало войны с Финляндией. Сталин хотел обеспечить защиту Ленинграда (граница тогда проходила в 32 километрах от города), когда предложил финнам в обмен на изменение линии границы на Карельском перешейке получить территориальные компенсации. Отказ финской стороны, сделанный в недружественной форме, означал casus belli. «Зимняя война» не способствовала росту авторитета Советского Союза в глазах мировой общественности хотя бы потому, что в затяжных и кровопролитных сражениях проявились тяжелые просчеты военного командования советских войск. Подписанный 12 марта 1940 года мирный договор формально положил конец вражде. В нем содержались выгодные условия для СССР.
Весной и в начале лета 1940 года ряд европейских государств, среди них сильнейшая держава на Европейском континенте — Франция, в результате новой немецкой агрессии были повержены с молниеносной быстротой. После этой победы Гитлер мог по праву считать, что Германии уже больше не угрожает опасность войны на два фронта. Для Сталина это было равнозначно опровержению его стратегических замыслов. Однако и на этот раз не произошло никаких серьезных изменений. Советская внешняя политика развивалась в прежнем направлении: стратегическую оборону западных границ пытались обеспечить за счет территориальных приращений. После того как в Прибалтийских государствах к власти пришли просоветски настроенные правительства, туда вошли советские войска. 28 июня румынское правительство приняло советское требование о возвращении Советскому Союзу Бессарабии и передаче Северной Буковины.
Начиная с осени 1940 года советско-германские отношения начали ухудшаться. Тройственный пакт, подписанный в сентябре 1940 года Германией, Италией и Японией, исходил из того, что им не затрагивается действенность германо-советского договора о ненападении. Однако зловещим предзнаменованием являлось продвижение Германии на Балканах и усиление прогерманской ориентации Финляндии. В ноябре Молотов нанес визит в Берлин, чтобы сгладить в ходе переговоров возникшие разногласия. Но переговоры, состоявшиеся 12 — 13 ноября, не принесли ощутимых перемен. Гитлер уклонился от обсуждения вопросов, более всего беспокоивших советскую сторону. Вместо этого он поднял вопрос о присоединении Советского Союза к Тройственному пакту и участии его в расчленении Британской империи. Молотов вернулся домой без результатов. Развитие политической обстановки осенью 1940 года все яснее показывало, что Советскому Союзу придется противостоять угрозе со стороны Германии. Однако, несмотря на это, внешнеполитическая линия и цели Сталина оставались неизменными. Оттянуть немецкое нападение на возможно более поздний срок, демонстрировать такое поведение по отношению к Германии, которое показывало бы немцам, что Советский Союз любой ценой стремится избежать конфликта. Одновременно уклоняться от попыток сближения, предпринимаемых Англией. Пакт о нейтралитете, заключенный Советским Союзом с Японией, полностью вписывался в такую оборонительную политику. Этот пакт, подписанный 13 апреля 1941 года, считался значительным результатом усилий, направленных на предотвращение войны на два фронта для СССР. В это время Сталин сделал красноречивый жест в адрес немцев. Совершенно неожиданно, вопреки своим привычкам он появился на вокзале, где происходили проводы японского министра иностранных дел. Там он громко, так, что это слышали многие, сказал послу Германии: «Мы должны остаться друзьями, и вы должны сделать для этого все». Примерно то же он сказал и исполняющему обязанности немецкого военного атташе.
Разумеется, даже такие подчеркнуто дружественные жесты не могли остановить ход событий. Остается загадкой, почему Сталин, который был склонен видеть «врагов народа» даже среди своих ближайших коллег, поверил подписи Риббентропа. Эта маниакальная уверенность превращалась в преступную слепоту, из-за которой все сигналы, свидетельствовавшие о подготовке Германии к нападению, он без особых размышлений относил к разряду дезинформаций и английских провокаций, что в итоге сделало невозможной настоящую подготовку к войне.
Помимо внешнеполитических событий, призывавших к повышенной осторожности или заставлявших хотя бы задуматься, Сталин с осени 1940 года получил множество конкретных данных. Погранвойска регулярно информировали руководство о концентрации германских войск вдоль границы, о все более активизировавшейся воздушной разведке, о переброске диверсантов. Противовоздушная оборона получила строгий приказ не открывать огонь по немецким самолетам-разведчикам, нарушавшим границу. Много предупреждений поступало из дипломатических источников.
Получив по разведывательным каналам сведения о том, что Гитлер подписал директиву № 21 («план Барбаросса»), и убедившись, что эта информация достоверная, президент Рузвельт через заместителя госсекретаря 1 марта 1941 года довел эти сведения до советского посла в Вашингтоне. 20 марта эта информация была вновь подтверждена и опять доведена до советского посла. В конце марта Черчилль был убежден в том, что Германия нападет на Советский Союз. В начале апреля через английского посла в Москве он направил письмо Сталину. Однако посла в Москве не принимали, он смог вручить письмо через НКИД только 19 апреля. Сталин оставил без ответа обращение Черчилля.
С осени 1940 года советская военная разведка добыла для Сталина много сведений, которые указывали на вероятность германского нападения весной — летом 1941 года. В апреле была получена информация о беседе Гитлера с югославским принцем-регентом Павлом, в ходе которой фюрер заявил, что еще в июне начнет нападение. Работавший в Токио советский разведчик Р. Зорге сообщил, что сосредоточенные на советской границе 150 германских дивизий начнут наступление 20 июня. Три дня спустя он уточнил дату нападения — 22 июня… 6 июня Сталину сообщили, что немцы сконцентрировали на границе примерно 4 миллиона солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Кроме того, для Сталина было ясно: необходимо использовать возможности, созданные пактом о ненападении, чтобы отодвинуть линию границы, это имело стратегическое значение. Об этом свидетельствовали соглашения с Прибалтийскими странами о военных базах, а также начало войны с Финляндией. Сталин хотел обеспечить защиту Ленинграда (граница тогда проходила в 32 километрах от города), когда предложил финнам в обмен на изменение линии границы на Карельском перешейке получить территориальные компенсации. Отказ финской стороны, сделанный в недружественной форме, означал casus belli. «Зимняя война» не способствовала росту авторитета Советского Союза в глазах мировой общественности хотя бы потому, что в затяжных и кровопролитных сражениях проявились тяжелые просчеты военного командования советских войск. Подписанный 12 марта 1940 года мирный договор формально положил конец вражде. В нем содержались выгодные условия для СССР.
Весной и в начале лета 1940 года ряд европейских государств, среди них сильнейшая держава на Европейском континенте — Франция, в результате новой немецкой агрессии были повержены с молниеносной быстротой. После этой победы Гитлер мог по праву считать, что Германии уже больше не угрожает опасность войны на два фронта. Для Сталина это было равнозначно опровержению его стратегических замыслов. Однако и на этот раз не произошло никаких серьезных изменений. Советская внешняя политика развивалась в прежнем направлении: стратегическую оборону западных границ пытались обеспечить за счет территориальных приращений. После того как в Прибалтийских государствах к власти пришли просоветски настроенные правительства, туда вошли советские войска. 28 июня румынское правительство приняло советское требование о возвращении Советскому Союзу Бессарабии и передаче Северной Буковины.
Начиная с осени 1940 года советско-германские отношения начали ухудшаться. Тройственный пакт, подписанный в сентябре 1940 года Германией, Италией и Японией, исходил из того, что им не затрагивается действенность германо-советского договора о ненападении. Однако зловещим предзнаменованием являлось продвижение Германии на Балканах и усиление прогерманской ориентации Финляндии. В ноябре Молотов нанес визит в Берлин, чтобы сгладить в ходе переговоров возникшие разногласия. Но переговоры, состоявшиеся 12 — 13 ноября, не принесли ощутимых перемен. Гитлер уклонился от обсуждения вопросов, более всего беспокоивших советскую сторону. Вместо этого он поднял вопрос о присоединении Советского Союза к Тройственному пакту и участии его в расчленении Британской империи. Молотов вернулся домой без результатов. Развитие политической обстановки осенью 1940 года все яснее показывало, что Советскому Союзу придется противостоять угрозе со стороны Германии. Однако, несмотря на это, внешнеполитическая линия и цели Сталина оставались неизменными. Оттянуть немецкое нападение на возможно более поздний срок, демонстрировать такое поведение по отношению к Германии, которое показывало бы немцам, что Советский Союз любой ценой стремится избежать конфликта. Одновременно уклоняться от попыток сближения, предпринимаемых Англией. Пакт о нейтралитете, заключенный Советским Союзом с Японией, полностью вписывался в такую оборонительную политику. Этот пакт, подписанный 13 апреля 1941 года, считался значительным результатом усилий, направленных на предотвращение войны на два фронта для СССР. В это время Сталин сделал красноречивый жест в адрес немцев. Совершенно неожиданно, вопреки своим привычкам он появился на вокзале, где происходили проводы японского министра иностранных дел. Там он громко, так, что это слышали многие, сказал послу Германии: «Мы должны остаться друзьями, и вы должны сделать для этого все». Примерно то же он сказал и исполняющему обязанности немецкого военного атташе.
Разумеется, даже такие подчеркнуто дружественные жесты не могли остановить ход событий. Остается загадкой, почему Сталин, который был склонен видеть «врагов народа» даже среди своих ближайших коллег, поверил подписи Риббентропа. Эта маниакальная уверенность превращалась в преступную слепоту, из-за которой все сигналы, свидетельствовавшие о подготовке Германии к нападению, он без особых размышлений относил к разряду дезинформаций и английских провокаций, что в итоге сделало невозможной настоящую подготовку к войне.
Помимо внешнеполитических событий, призывавших к повышенной осторожности или заставлявших хотя бы задуматься, Сталин с осени 1940 года получил множество конкретных данных. Погранвойска регулярно информировали руководство о концентрации германских войск вдоль границы, о все более активизировавшейся воздушной разведке, о переброске диверсантов. Противовоздушная оборона получила строгий приказ не открывать огонь по немецким самолетам-разведчикам, нарушавшим границу. Много предупреждений поступало из дипломатических источников.
Получив по разведывательным каналам сведения о том, что Гитлер подписал директиву № 21 («план Барбаросса»), и убедившись, что эта информация достоверная, президент Рузвельт через заместителя госсекретаря 1 марта 1941 года довел эти сведения до советского посла в Вашингтоне. 20 марта эта информация была вновь подтверждена и опять доведена до советского посла. В конце марта Черчилль был убежден в том, что Германия нападет на Советский Союз. В начале апреля через английского посла в Москве он направил письмо Сталину. Однако посла в Москве не принимали, он смог вручить письмо через НКИД только 19 апреля. Сталин оставил без ответа обращение Черчилля.
С осени 1940 года советская военная разведка добыла для Сталина много сведений, которые указывали на вероятность германского нападения весной — летом 1941 года. В апреле была получена информация о беседе Гитлера с югославским принцем-регентом Павлом, в ходе которой фюрер заявил, что еще в июне начнет нападение. Работавший в Токио советский разведчик Р. Зорге сообщил, что сосредоточенные на советской границе 150 германских дивизий начнут наступление 20 июня. Три дня спустя он уточнил дату нападения — 22 июня… 6 июня Сталину сообщили, что немцы сконцентрировали на границе примерно 4 миллиона солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87