Соответственно этому возрастали наступательная способность и наступательный дух французов. Решаясь обороняться на западе, приходилось уже считаться с преднамеренным наступлением французов и особенно с тех пор, когда можно было думать, что на стороне наших противников окажутся и англичане. Франция имела определенную цель — вернуть потерянные провинции. Поэтому ее армия должна была действовать наступательно, предполагая, конечно, что русские отвлекут на себя значительные силы.
С этих пор Франция являлась без сомнения более сильным и опасным противником, чем Россия, так как с самого начала развертывания ее войска были расположены ближе к нашей границе. Считаясь с этим, граф Шлиффен составил мнение, что на западе скорее можно было добиться развязки, т. к. здесь дело могло бы дойти до сражения раньше, чем русская и австрийская армии окончат свое стратегическое развертывание.
В целесообразности проектировавшейся Мольтке обороны в Лотарингии (см. выше) можно было сомневаться. Она основывалась на устаревших взглядах. Теперь противник несомненно был уже достаточно силен для того, чтобы наступать на фронте от Форбаха до Сааруньона. Он мог даже расширить свой фронт и обойти наш фланг у Сааруньона.
Отход из Лотарингии к северу, на который рассчитывал Мольтке, как на контрмеру против обхода французов, нам во фланг через Бельгию не так то легко было выполнить. Французы могли одновременно атаковать и Лотарингский участок фронта.
Осуществить оборону в целом против окрепших французов, являвшихся без сомнения способнее русских, как в тактическом, так и в оперативном отношении, представляло значительно более трудную задачу. Мольтке хотел довести дело до решительного сражения (см. выше), но теперь это представлялось уже опасным и во всяком случае требовало значительно больших сил. Являлось сомнительным, хватило ли бы после этого сил для большого наступления на востоке.
За это время обстоятельства изменились.
Концентрическая операция против сосредоточивающегося в Варшавском районе противника наталкивала бы на препятствия, о которых скажем ниже. Наступление на Нарев уже граф Вальдерзее ставил в зависимость от времени года. Русские же с своей стороны еще более затруднили продвижение за линию Бобр — Нарев, укрепив Осовец, Лоыжу, Остроленку, Рожаны, Пултуск, Згерж и Новогеоргиевск. Таким образом, нам оказалось выгоднее искать развязки на западе, а на востоке ограничиться обороной.
Если бы это решение было окончательно принято, то неизбежно пришлось бы сосредоточить имевшиеся в нашем распоряжении силы для наступления на Францию, оставив на востоке минимум сил. Дело сводилось к быстрой развязке.
Она была бы невозможна в случае атаки укрепленной линии французских крепостей. Наступление на укрепленный фронт Бельфор — Эпиналь являлось невозможным. Наступление на линию Мааса в направлении Туль — Верден встретило бы перед собой крепостной район, а продвижение в промежуток между Эпиналем и Тулем натолкнулось бы на большие естественные препятствия этой местности. Успешность наступления по обоим направлениям обусловливалась, кроме того, предварительной атакой укрепленной Нанси, которая должна была отнять много времени. Нужно было обойти фронт. Идти через Швейцарию было нельзя, принимая во внимание трудности преодоления естественных преград и наличие швейцарской армии.
Охват между Верденом и Люксембургом нельзя было признать удовлетворительным решением вопроса. Армия, форсировавшая Маас севернее Вердена, при захождении к югу, имея в тылу Бельгию, а на левом фланге Верден, подвергалась опасности быть отрезанной от своей коммуникационной линии в то время, как ее обнаженному правому флангу могли угрожать войска противника, бывшие до того времени в резерве. Надо было решиться на проход через Бельгию. Обстановка принуждала нас к этому.
Пространство между Швейцарской и Люксембургской границей было слишком узко для современных миллионных армий. Для развертывания этих масс нужно было расширить театр военных действий.
В случае, если бы мы тем не менее ограничились только фронтальным наступлением, то для нас создалась бы опасность наступления со стороны Бельгии французов совместно с англичанами и, вероятно, с бельгийцами. Наше наступление было бы поставлено под сильнейшую угрозу с фланга. Нельзя было думать, что французы, предприняв наступление, ограничатся узким пространством между верхним Рейоном и Люксембургом.
Принятие в расчет при разрешении вопроса об операционном плане помощи итальянцев большой роли играть не могло. Обещанную присылку итальянских корпусов на наш левый фланг на верхний Рейн Шлиффен считал «иллюзией». Почти половина итальянской армии удерживалась на альпийской границе двумя французкими корпусами. Каждая из этих армий хотела дождаться наступления, которое ни одна сторона совсем не предполагала начинать. Приходилось ожидать, что и эти два корпуса французы скоро подтянут против нас, причем едва ли в этом случае пришлось бы им опасаться вторжения итальянцев со стороны Альп.
Граф фон Шлиффен
Так менялась постепенно обстановка в первые годы служебной деятельности графа Шлиффена на посту начальника Г.Ш. Он с этим считался.
Сначала он стоял еще на точке зрения Мольтке и Вальдерзее. Фронтальное наступление против французской линии крепостей явилось бы негодным средством уже по одному тому, что для этого у нас не было достаточно тяжелой артиллерии; французы же, ожидая нашего наступления, вероятно, оставались бы за линией крепостей. При этих условиях на западе нельзя было бы добиться скорой развязки. Если бы мы захотели использовать наши главные силы на западе, то нам пришлось бы, в случае наступления русских, перебросить на восток значительную часть наших корпусов и, быть может, раньше, чем французы вышли бы за свою укрепленную линию. Казалось, что русские на Немане и Нареве будут обороняться, направив главные силы против Австрии. При этом возникал вопрос, достаточно ли сильна Австрия, чтобы дать отпор такому наступлению. Поражение Австрии правело бы нас к единоборству с русской и французской армиями. Поэтому нельзя было Австрию предоставить самой себе.
Вскоре однако граф Шлиффен стал считать наиболее сильным и опасным врагом Германии Францию, против которой и следовало наступать возможно большими силами. Оставаясь за линией своих фортов, она не могла добиться той цели, к которой определенно стремилась, то есть завоевать потерянные провинции. Ей неизбежно пришлось бы наступать. Тем не менее граф Шлиффен считал нужным совместно с австрийцами наступать и против России, так как в противном случае австрийцы отказались бы от наступления против русских и мы были бы либо разгромлены в Восточной Пруссии, либо принуждены к поспешному отступлению. Имевшийся у Шлиффена на этот случай план наступления представляет большой интерес. Вести наступательную операцию в том виде, как этого хотели Мольтке и Вальдерзее (см. выше), т.е. по двум направлениям, удаленным друг от друга большим расстоянием и сходящимся у Варшавы, он считал невозможным. Теперь уже мобилизация и стратегическое развертывание русских заканчивались скорее, чем раньше.
По плану Шлиффена вооруженные силы на востоке должны были сосредоточиться в одном месте и наступать против русских по двум направлениям:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70