Все мосты находились у больших городов, через которые нужно было проходить. Местное сообщение в пределах города должно было совершаться по другим улицам и совершенно приостанавливаться. Города, в которых власть в это время была захвачена более или менее радикально настроенными революционными рабочими или солдатскими советами, представляли не малую опасность для дисциплины и удержания армии в руках. Поэтому при переходе Рейна нужно было принять целый ряд разнообразных мер. Для этого были высланы вперед от группы армий одно армейское командование и от каждой армии по одному корпусному командованию. Пути следования к мостам разведывались, точно устанавливались и отмечались указателями, войскам раздавались схемы с указанием дорог и мостов. Отдельные отряды высылались для несения полицейской службы на путях следования. В Кельне, кроме того, нужно было принять специальные меры, так как через него должна была проходить главная масса войск и где, кроме того, сконцентрировалось много подозрительного элемента.
Был издан общий приказ о запрещении расквартировываться в городе. Дивизии должны были достигать окраин Кельна до наступления сумерек, проходить город только днем, после чего размещаться восточнее города.
Около каждого из мостов на Рейне армиями были организованы справочные бюро, руководимые офицерами Генерального Штаба.
Эти бюро рассортировывали отставших, указывали им маршруты или отпускали по домам. Для продовольствования частей имелись склады и раздаточные пункты.
Благодаря таким основательным и быстро осуществленным мерам, переход через Рейн всех армий группы совершился нормально.
В дальнейшем уже не оставалось особенных трудностей.
Войска западного фронта за единичными исключениями остались в повиновении начальству. Красные флаги исчезли и были заменены национальными. Захват власти солдатскими советами стало возможно предотвращать. Солдатский совет в Дюссельдорфе отдал распоряжение разоружать всех прибывавших военных и целые части; этому распоряжению подчинились отдельные передовые отряды, ландштурменные батальоны и т.п. Таким требованиям положили конец подошедшие 2 полевые дивизии.
Район, предназначенный для нашей группы армий, восточнее Рей на, для размещения войск перед их дальнейшей отправкой в пункты, где должна была происходить демобилизация, заранее был разделен на три армейских округа. Угольные районы не должны были быть занимаемы. Отдельные формирования старались группировать согласно дислокации мирного времени. Эта обширная и сложная работа по вытаскиванию отдельных частей из разных колонн и по сосредоточению их однородными группами в определенные районы, требовала для каждой дивизии и каждой отдельной части заблаговременного указания района сосредоточения и точного времени для производства походного движения.
Все это требовало от штабов и от органов службы связи большой работы, результаты которой оказались плодотворны: отход и транспортирование в пункты демобилизации были значительно облегчены.
С самого начала отхода некоторые дивизии и отдельные части дошли до самых пунктов, где должны были демобилизоваться, походным порядком. Стремясь скорее попасть на родину, многие части предпочитали идти пешком, чем ждать неделями отправки по железной дороге, и удерживать их не было возможности. Этим достигалась известная разгрузка железных дорог. В среднем, в распоряжении нашей группы армий имелось в день 32 поезда, каковая цифра являлась ничтожной, принимая во внимание колоссальное количество подлежавших перевозке людей. Возрасты, которые подлежали роспуску, отправлялись первыми эшелонами, предназначенными для соответствующих частей, непосредственно в родные округа. Лишний обоз оставлялся в покидаемом районе. Чтобы успокоить горящих нетерпением людей, погрузку начинало одновременно большое количество дивизий, хотя при этом в распоряжение каждой из них можно было дать очень немного составов.
В начале января 1919 года главная масса войск нашей группы была переправлена и высшее командование ее (штаб) было расформировано. Из вышесказанного вытекает, что последняя работа, бывшая для Генерального Штаба одной из самых трудных, удалась вполне. Офицеры Генерального Штаба могли отправиться по домам. Некоторые, кому везло, избегнули при этом срывания погон, военных орденов и отобрания оружия, остальные же должны были претерпеть еще и это. Зато мы возвратились в «лучшую, свободную Германию», в которой имелся «и хлеб, и работа, и мир». По крайней мере так нам говорилось, когда мы в нее вступали. Ничто не может опровергнуть того факта что революционизирование армии шло уже давно и портило ее и что сама революция вонзила нож в спину армии в самый тяжелый момент всей войны и что только офицерство спасло ее от катастрофы.
7. Генеральный Штаб и войска
По адресу Генерального Штаба во время войны и после нее часто раздавались упреки за то, что ему не было известно состояние войск. Готхейн в своей книге (см. выше), основываясь на «докладе инспекции» (кем этот доклад был составлен, он, к сожалению, не указывает), утверждает, что рапорта, доклады и пожелания войск часто не доходили до высшего начальства, т. к. многие стеснялись говорить правду. Часто доносили, что «дивизия боеспособна», исходя исключительно из личных соображений, иначе уже в 1916 г. можно было бы предвидеть неизбежность отступления. Полковник Иммануель высказывает взгляд, что те начальники, у которых хватало мужества сообщать о действительном положении, немедленно устранялись от должности; поэтому не обладавшие сильным характером свои донесения составляли уклончиво и прикрашенно. «В результате действительное положение дел на фронте от высшего командования оставалось скрытым».
Вышесказанное является тяжелым упреком по отношению к высшему командованию, ко всем старшим начальствующим лицам, а также и против всего Генерального Штаба в целом, так как обязанностью каждого офицера Генерального Штаба, где бы он ни находился, будь то при дивизии или при главнокомандовании, было составить себе правильное представление о состоянии войсковых частей.
В течение войны подобные упреки нам приходилось слышать нередко. Возникновение их понятно. В войсках не понимали, почему той или иной дивизии, уставшей после долгого пребывания на передовых позициях, не давался своевременно отдых, в то время, как другая отводилась в тыл. Предполагалось, что командование принимает неправильные меры и что оно не в курсе фактического состояния войск. Если вместо отдыха отведенной в тыл части предписывалось усердно заниматься упражнениями — это считалось несправедливой жестокостью. «Человека, жаждавшего отдыха после невероятных тягот, перенесенных в сражениях, заставляли снова подвергаться муштровке и строевой дисциплине». (Готхейн). На самом деле состояние войск было прекрасно известно и высшим штабам. Скажу о том, как обстояло в этом отношении дело в штабе, где находился я. О постоянных командировках в войсковые части офицеров Генерального Штаба, артиллеристов, сапер, и т. д., причем не только в штабы дивизий, а и в полки, батальоны, батареи — было уже упомянуто. Офицеры очень любили получать такие командировки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70